Баллада о диване - Александр Арбеков

— В нашем, в нашем…

— Да, да. В нашем мире!?

— Давайте выпьем ещё, — осторожно предложил я. — Новости, которые я вам намерен сообщить, очень неприятны. Крепитесь. Держитесь. Одно утешает, что они не касаются нашей Республики. Пока не касаются… Но положение дел крайне трагично и не предвещает ничего хорошего.

— Я вам не девица накануне месячных! К чёрту выпивку, надоело! — взорвался пленник. — Ну, говорите же! В чём дело?!

— А насчёт выпивки, — это вы совершенно правильно заметили! — я решительно и нервно заглотнул рюмку водки, захрустел её огурцом и с совершенно неподдельной скорбью в голосе произнёс. — Конфедерации больше не существует. На их континенте в живых остались только люди в подземных бункерах и в шахтах стратегических ракет, да прилетело к нам в Федерацию примерно девяносто с чем-то тысяч людей на трёхстах пассажирских самолётах дальних магистральных авиалиний, которые смогли преодолеть океан. Почти все плавучие средства, в том числе и океанские лайнеры, и военные корабли, в состав которых входили три авианосца, были потоплены Прожигателями. Сколько на их бортах находилось людей, одному Богу известно… Вот так… Очень жаль…

— Ничего себе!

— Увы, увы…

— И что, никто больше не спасся?

— Ах, да! Два самых быстроходных и больших океанских лайнера всё-таки дошли до нашего континента. Их постоянно сопровождали боевые самолёты, вертолёты и корабли, которые поочерёдно сбрасывали в океан глубинные бомбы. На этих крайне перегруженных суднах плыли только молодые женщины и дети. Корабли, самолёты и вертолёты сопровождения погибли. Все остальные суда по ходу движения были потоплены Прожигателями. Самолёты и вертолёты попадали в конце концов в океан, так как на конечном этапе пути им некуда было садиться и пополнять запасы горючего и бомб. Авианосцы к тому времени уже пошли ко дну.

— Боже мой! Так что, никто больше не спасся, кроме людей с этих лайнеров и с пассажирских самолётов?!

— Да, нет… Я забыл упомянуть о том, что ещё к нам перелетела часть их боевых самолётов, в основном транспортники, стратегические ракетоносцы, тяжёлые бомбардировщики, пара сотен истребителей и четыре сотни штурмовиков. Перелёт на такое расстояние они выдержали и осилили только благодаря дозаправке в воздухе. Ну и то хорошо… Кому-то же хватило интуиции, ума, силы воли и организаторских способностей, во-первых, заблаговременно подготовиться к массовой эвакуации, а во-вторых, грамотно организовать перелёт через океан всей этой армады. Её сопровождали целых пятнадцать самолётов-заправщиков! Они и спасли ситуацию. Но, увы, погибли в конце концов и сами…

— Жаль, ах как жаль! — искренне огорчился Бывший Президент.

— Да жалко погибших людей, хоть они и были совсем недавно нашими противниками, врагами. Но ничего! Генофонд нации сохранён! А какая подмога прибыла к нам?! Столько боевых самолётов мы получили в поддержку. Ого, го, го!

Я задумчиво посмотрел в окно, стёкла которого были ещё пока осторожно поцелованы ранней зимой, вздохнул, встал, прошёл к глобусу-бару, открыл его. Внутри печально покоилась одинокая бутылка водки. Ну, что же. И то не плохо…

— Друг мой! Я очень сильно обеспокоен. Каково состояние вашей печени и нервной системы? — с тревогой спросил я. — Так пить, знаете ли…

— К чёрту печень и нервную систему! — взорвался пленник. — Не о том говорите! Что-то надо делать!

— Что-то делать, что-то делать… Эх, мой товарищ по несчастью! Половину планеты мы потеряли. Чёрт его знает, что будет дальше! Но, клянусь, я лично сделал всё, что мог! К сегодняшнему дню я организовал очень эффективную береговую и внутриконтинентальную оборону. Провёл повсеместные инспекции, проверки и масштабные учения. Объявил Чрезвычайное Военное Положение и Всеобщую Мобилизацию на всей территории Федерации. Я распечатал все военные склады и раздал населению, даже подросткам и старикам, крупнокалиберные пулемёты с особыми бронебойными патронами и гранатомёты. Увы, только они эффективны против Монстров. Обычное стрелковое оружие можно выкинуть.

— Слушайте, господин Президент, или как вас там!? Я прошу вас, я на коленях готов умолять! — пленник заметался по комнате. — Отправьте меня на мою родную планету! Я даю вам слово чести, я клянусь всеми святыми! Я пальцем, мизинцем вас не трону! Я буду абсолютно к вам лоялен, слушаться обещаю беспрекословно, я клянусь! Какие сейчас могут быть заговоры и интриги! Решается судьба моей родной цивилизации! Я должен быть со своим народом! Мои опыт и знания ему пригодятся! Прошу вас! Ну, будьте же человеком! Умоляю!

Я задумчиво посмотрел на Экс Президента, горестно застывшего посреди комнаты, встал, подошёл к окну, за которым царствовала лёгкая вьюга. Небо было серым и низким. Оно мрачно смотрело на заснеженную землю. Не верилось, что на улице наступило ещё только позднее утро, а не сумеречный вечер. Я снова с сомнением взглянул на пленника.

— Вы знаете, нашей несчастной планете не хватает только одного! Чтобы её доконали не только снаружи, но и изнутри, — поморщился я. — Ваша натура мне очень хорошо известна.

— Я изменился, поверьте! Все мои потуги к достижению власти, все мои амбиции и безумные желания сейчас испарились, превратились в пепел перед лицом всеобщей смертельной опасности!

— Неужели? — недоверчиво поморщился я.

— Да, это так, поверьте же мне, наконец!

— Всё бы хорошо… Но вот никак не забуду я вашего приказа расстрелять меня, причём немедленно, без суда и следствия! А ведь определённый гуманизм можно было всё-таки проявить!?

— Согласен… Погорячился… Был неправ! Проявил несправедливое жестокосердие. Каюсь! Виноват! — воскликнул пленник.

— А вот осадок гадостный у меня на душе остался, и не могу я от него никак избавиться, — грустно произнёс я.

— Хорошо, я расскажу вам кое-что, — вздохнул Экс Министр. — Я поведаю вам такое, чего вы никак не ожидаете, и что серьёзно повлияет на вашу дальнейшую судьбу и, возможно, на весь ход последующих событий. Информация архи важная. Обещайте, что после того, как я её вам сообщу, вы переправите меня на мою Родину!

— Ну, чёрт с вами! — заинтересовался я. — В конце концов, вы правы. Что нам теперь делить!?

— Я не хотел поднимать эту тему, так как НЕГОДЯЙ стал совершенно другим, и я сейчас чувствую себя предателем. Но во всём нужна ясность, причём полная и до конца.

— Какая ясность?! При чём тут мой славный и преданный мне Премьер Министр!? — насторожился я.

— Увы, при всём при том!

— Да не тяните же! И всё-таки?

— Возможно я не прав, но навряд ли…