Звезда запада - Андрей Мартьянов

— Если мне не изменяет память, этот городок носит название Лугдунум. Это означает «Крепость Ворона», — сообщил монаху Лофт, зная, что отца Целестина очень интересуют любые подробности об обитателях Междумирья. Между прочим, путевой дневник монах вёл со всем тщанием и всегда записывал на пергамент о всех приключившихся с отрядом событиях.

— Почему «ворона»? — спросил отец Целестин. — Это как-то связано с их верованиями?

— Правильно, — кивнул Локи, — зеномам покровительствует бог Луг, Ворон, и они считают, что он родоначальник ремёсел и искусств. Я когда-то был знаком с ним, и, на мой взгляд, Луг очень хороший дух, добрый и искусный. Он и посейчас живёт в Лесу Идалир… Так, кажется, валлы почтили нас вниманием!

Ворота начали медленно открываться, и на луговину меж дубовой рощей, возле которой встали вадхеймцы, и крепостью выехала колесница, запряжённая рослым вороным жеребцом. При взгляде на возницу Гунтер присвистнул:

— Вырядился, что твой петух!

Створки за спиной человека, стоящего на двухколёсной, изукрашенной металлом, весьма похожим на серебро, колеснице, закрылись, и возничий направил лошадь прямо к вышедшему вперёд и поднявшему в знак мира и добрых намерений руку Лофту. Когда колесница остановилась всего в десятке шагов, отец Целестин, подавшись вперёд, ахнул от восторга. Поразили монаха не грозное лицо валла и не впечатляющая ширина его плеч, а удивительно роскошная и необычная одежда, да множество украшений, не иначе как золотых…

Отец Целестин был не прав, когда после обследования заброшенных посёлков валлов за Красными Горами счёл их племенем неразвитым и диким. Разве могут, скажите, грубые варвары сделать столь восхитительную, сплетённую из тонкой золотой проволоки, шейную гривну? А чеканный узор на поясе достоин украсить самого привередливого ценителя красоты из королей Европы! Оружие валла светилось всеми цветами радуги, выложенное эмалью, золотом и серебром, а высокий стальной шлем блистал драгоценными накладками. Всю картину дополняли ало-пурпурный плащ и столь же пронзительно-яркая туника, скрепленные фибулами. Рядом с этим вызывающим великолепием пропыленная и невзрачная одежда гостей из Мидгарда казалась рабским рубищем.

— Это, наверное, их хёвдинг, ярл или конунг, не иначе, — шепнула Сигню.

Возница мрачно осмотрел путников, задержал тяжёлый взгляд на смирно сидящем за спинами людей Гюллире и, наконец, повернулся к Локи, который стоял совсем рядом с колесницей и лучезарно улыбался, будто родного брата встретил. Лофт чуть поклонился и начал говорить, но язык не был известен никому; разве только отец Целестин, вслушиваясь в гортанные звуки, морщился, пытаясь хоть что-то понять, ибо, хаживая по Галатии — области Империи Византийской, — слыхал там похожие слова. Кое-что он разобрал, но далеко не всё. По его мнению, Локи просил валла продать немного еды для бедных путешественников и позволить им переночевать. Вдруг человек на колеснице жестом прервал речь Лофта и, несказанно всех удивив, заговорил на норманнском, правда с очень сильным акцентом, тщательно подбирая слова:

— Ты не человек. Ты можешь говорить, подобно служителям Духа из Имирбьёрга, их языком, плохо зная наш…

— Да, это так, — подтвердил Лофт на норвежском. — Но если ведьмы и драконы говорят на этом языке, то вовсе не значит, что я из свиты Нидхёгга.

— Ты не человек, — вновь повторил возница, сдвинув брови. — Ты пришёл с юга, откуда идёт смерть. Может быть, ты и есть Нидхёгг, принявший облик человека?

— Нет. Моё имя Локи, я действительно не происхожу от прародителя людей, и меня в других странах почитают богом, — гордо сказал Лофт. — Но мои спутники — люди.

— Даже… — Валл зыркнул на Гюллира. — Даже дракон?

— Конечно же нет! — воскликнул Локи, исправляя свою ошибку. — Дракон не причинит вам зла. Он принадлежит мне и не станет делать ничего дурного без моего приказа!

Гюллир наклонил голову, изумлённо воззрившись на маленького бога, последние слова коего его несказанно удивили. Он хотел было сказать, что и по приказу не станет «делать дурное», но Лофт показал ему из-за спины кулак, и Гюллир промолчал.

— А откуда ты знаешь, что я не… не отношусь к племени людей? — поинтересовался Локи у валла. Тот, помолчав, быстро оглянулся на ворота крепости, но всё-таки ответил:

— Друи сказал. Он тебя видел со стены.

— Понятно… Ты велишь нам уйти? Я ни разу не слышал, чтобы зеномы из народа валлов отказывали кому-нибудь в помощи…

— У тебя дракон. Ты — не человек, — гнул своё возница. — Сейчас нельзя верить чужим. Уходи, или…

— Или что?

— Или я буду драться с тобой и с твоим драконом. Я — Аудагос, военный вождь и рикс зеномов!

Локи не выдержал и рассмеялся, согнувшись едва не вдвое.

— Драться со мной?! А ты смел… Аудагос, — сквозь смех простонал бог, но, увидев, что валл посчитал его слова за оскорбительную насмешку и, спрыгнув с колесницы на землю, схватился за меч, перестал хихикать.

— Вот что, Аудагос, военный вождь зеномов, я скажу: Локи не скрестит с тобой оружия, потому что у него нет никакого желания тебя убивать. Тем более что ты не сделал мне ничего плохого. Я предлагаю тебе поединок с одним из моих друзей. Победишь — мы уйдём с твоей земли, а нет… Пустишь нас в свой дом и дашь еды. Клянусь, мы не причиним ни тебе, ни твоим людям никаких неприятностей!

Монах понял, что надо вмешаться. Сумасбродный бог ради удовлетворения своего тщеславия желает подставить кого-нибудь из спутников под клинок валла? Не бывать тому, пока я жив!

— Ты что, напрочь обезумел?! — прошипел отец Целестин, вцепившись в плечо Лофта. — Ты представляешь, что будет, если мы его убьём? Они же все накинутся на нас, и тогда… — Монах ткнул пальцем в крепость, на стенах которой стояли десятки вооружённых людей. — А вдруг он кого зарубит? Пойдём отсюда, Лофт! В лесу переночуем, не впервой…

— Оставь… — медленно и очень тихо произнёс Локи. — Я знаю, что делаю. Крови не будет, обещаю. И потом — зеномы должны знать, где находятся выходы, ведущие в Имирбьёрг…

Он отстранил отца Целестина и решительно глянул на Аудагоса, который, хмурясь, смотрел то на него, то на монаха.

— Ну что, согласен с моим условием?

— Согласен, — наклонил голову валл. — Твои люди не рабы? Вождь должен драться только со свободным, а лучше — с ровней…

Торин шагнул к ним, а с ним и Видгнир с Гунтером. Германец уже полез за ворот в поисках кошеля со своей отравой.

— Кого выставишь, Лофт? — спросил конунг. — Не лучше ли мне с этим гордецом мечами позвенеть, а? Он же ровню себе требует!