Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

орнаментальные пояса зачастую отклоняются от горизонтального направления и т. д. Характер декоративной схемы по сравнению с местным гребенчато-ямочным энеолитом не претерпел существенных изменений. Поверхность сосудов покрывалась однообразными рядами отпечатков гребенки (иногда «шагающей»). Орнаментированная поверхность делилась несколькими рядами ямок. Днища орнаментировались чаще всего ямочными вдавлениями.

Типологически несколько более развитой выглядит гребенчато-ямочная керамика Одиновского поселения в лесостепном Поишимье. Она имеет плоскодонную баночную форму. В тесте присутствуют песок и шамот. Орнамент занимает всю внешнюю поверхность сосудов, включая дно. Он состоит из горизонтальных рядов наклонных вдавлений гребенчатого штампа; на днищах эти ряды обычно располагаются в виде концентрических окружностей (Крижевская, 1977, табл. XXII, XXIII, XXV). Орнаментальное поле делится горизонтальными рядами круглых ямок; ямки нередко покрывали и днища сосудов (там же, табл. XXII, 2; XXV, 2). На некоторых сосудах наряду с ямочными поясами имеется один-два ряда бугорков («жемчужин»), выдавленных с внутренней стороны стенки (там же, табл. XXII, 1; XXIII, 1). Как и на Шапкуле VI, иногда в средней части орнаментального поля идет зона из наклонных рядов насечек или гребенчатых оттисков (там же, табл. XXIII, 1; XXIV, 8). Л.Я. Крижевская выделила в Одино особую группу посуды, на которой место гребенчатых штампов занимают своеобразные отпечатки, напоминающие римскую цифру I. Один из сосудов с такой орнаментацией имеет форму широкой низкой чаши (там же, табл. XXIV, 9). Штампы, абсолютно такие же по облику и расположенные в той же самой композиционной манере, известны на энеолитической и раннебронзовой гребенчато-ямочной керамике Тюменского Притоболья и прилегающей части Исети (см., например: Ковалева, 1977, рис. 5, 7).

Посуда, близкая одиновской, встречена, по свидетельству Л.Я. Крижевской, на других поселениях лесостепного Поишимья (Кокуй II, Логиново VI, Кош-Каргай, Малышевское и др.). Сейчас представляется наиболее вероятным, что в эпоху ранней бронзы ареал гребенчато-ямочной керамики локализовался в основном в лесостепном и южнотаежном Ишимо-Иртышье, заходя на западе в Тюменское Притоболье. Однако посуда, в той или иной мере похожая на одиновскую, встречена в некотором количестве в Васюганье (поселение Тух-Эмтор, Карасий Бор III, Малгет и др.) и даже в средней части Тюменской обл. Но пока нет уверенности, что эта керамика, если даже она относится к раннебронзовому времени, составляет здесь долговременный культурно-хронологический комплекс. Скорей всего ее присутствие в северных таежных районах свидетельствует о начавшемся смещении в начале самусьско-сейминской эпохи гребенчато-ямочного ареала на север и северо-восток Западной Сибири.

В.И. Молодин считает возможным включить в одиновский круг памятников и отнести к выделенному М.Ф. Косаревым одиновскому этапу шесть поселений лесостепной Барабы (Венгерово 1А, Кама 2, Каргат 6, Марково 2, Новочекино 5, Сопка ЗА), отмечая, однако, некоторое сходство их по отдельным признакам с памятниками крохалевского типа в Верхнем Приобье (Молодин, 1983а, с. 14).

Орудия, которые можно было бы твердо связать с характеризуемой керамикой, немногочисленны. Производственный инвентарь Шапкульского VI поселения состоит из одних грузил. Преобладают грузила в виде приплюснутых с торцов керамических палочек (рис. 91, 2, 3, 7), характерные как для энеолитической (байрыкской) гребенчато-ямочной посуды, так и для раннебронзовой ямочной (андреевской). Но уже прослеживается стремление выработать новые, более рациональные формы грузил. Встречены обломок четырехугольного в сечении глиняного грузила с продольным отверстием (рис. 91, 1) и каменное четырехугольное грузило с желобчатым перехватом (рис. 91, 4). На Шапкуле VI обнаружены две глубокие ямы, доверху заполненные плотным слоем рыбьей чешуи; в заполнении ям собраны также кости копытных животных. Видимо, в Тюменском Притоболье рыболовство в это время, как и в предшествующий период, продолжало оставаться основной отраслью хозяйства. Не исключено, что рыболовство играло ведущую роль и в лесостепном Поишимье. Во всяком случае, единственными орудиями, найденными в Одино, были «два тонких стерженька, почти правильно-округлых в сечении, диаметром 1 см, с плоским слегка расплющенным концом (второй конец обломан)» (Крижевская, 1977, с. 91). Л.Я. Крижевская ошибочно предположила, что они являются ножками или подставками сосудов либо даже частями скульптуры. В действительности эти глиняные палочки не что иное, как охарактеризованные выше глиняные грузила в виде стержней с приплюснутыми шляпковидными концами. На одиновских памятниках лесостепной Барабы, по сообщению В.И. Молодина, «каменные орудия и предметы бронзолитейного производства встречены в виде исключения» (Молодин, 1983а, с. 14).

Жилища почти не изучены. Одна жилая постройка исследована на Одиновском поселении; она представляет собой полуземлянку, углубленную на 0,5 м от древней поверхности, подчетырехугольную, площадью 8×8 м. Стенки котлована вертикальны. Вход в жилище имел вид короткого «отростка», который постепенно суживался к наружной части и был обращен к югу, в сторону реки. В центре чуть ближе к выходу располагался слегка углубленный в землю очаг диаметром 0,5 м. У входа были обнаружены остатки еще одного такого же очага. Судя по расположению столбов и их диаметру, жилище было односкатным (Крижевская, 1977, с. 86–87). Характеризуя одиновские памятники Барабы, В.И. Молодин сообщает о трех исследованных им наземных жилищах. Они были округлыми в плане и отличались по конструкции от жилища, раскопанного Л.Я. Крижевской в Поишимье (Молодин, 1983а, с. 14).

Погребения, которые можно было связать с поселениями одиновского типа, пока не найдены.

Время существования характеризуемого культурно-хронологического комплекса в пределах его основного ареала определяется тем, что он лежит между местным гребенчато-ямочным энеолитом (вторая половина III тыс. до н. э.) и самусьско-сейминским хронологическим пластом (около XVI–XIII вв. до н. э.); таким образом, хронологический диапазон существования памятников одиновского типа в общем укладывается в первую треть II тыс. до н. э.

6. Памятники эпохи раннего металла в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье.

В.И. Матющенко высказал мысль, что памятники, предшествующие самусьской культуре в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье, следует объединять в одну верхнеобскую неолитическую культуру (Матющенко, 1973а). Нам представляется, что выделенная В.И. Матющенко верхнеобская неолитическая культура в действительности является широким в территориальном и хронологическом отношениях этнокультурным массивом, включающим не только неолитические памятники, но также энеолитические и раннебронзовые. Название «верхнеобская культура» неудачно: во-первых, потому, что это не культура, а культурная общность, включающая, возможно, несколько родственных и не всегда синхронных культур, во-вторых, потому, что эта общность выходила далеко за пределы Верхнего Приобья. Думается, что было бы правильнее назвать эту общность «новокусковской» (по наиболее характерной стоянке) или «протосамусьской». Такое название вызвало бы ассоциацию с определенным кругом памятников и подчеркнуло бы общепризнанный факт, что генетические истоки самусьской и родственных ей культур эпохи бронзы следует искать в определенной субстратной среде. Ниже мы рассмотрим два хронологических этапа развития местных культур в период, предшествующий сложению самусьской культуры.

Новокусковский этап. Пока полностью опубликованы