Записки солдата - Омар Брэдли

Другой корреспондент с добродушным видом показал на Кутанс, расположенный в 25 километрах юго-западнее Сен-Ло.

- Как скоро вы рассчитываете добраться туда на этот раз? - спросил он

Я не ожидал вопроса о наступлении, которое вел Миддлтон, и решил рубануть сплеча:

- Думаю, что за сорок восемь часов.

Сильно удивленный корреспондент поднял глаза от своего блокнота: двадцать шесть километров за двое суток?

Я кивнул головой, хотя и с чувством некоторого беспокойства, вспоминая, что за последние две недели мы редко продвигались более 500 метров в сутки.

Через неделю мне сказали, что я ошибся в своем предположении на 7 часов во времени и на 3500 метров в расстоянии. Проснувшись в воскресенье 23 июля, мы снова увидели, как и прошлые три дня, серое, затянутое облаками небо. К этому времени я стал раздражительным. Я опасался, что сведения о готовившейся операции проникнут в печать или немецкое командование начнет что-то подозревать.

- Проклятие, - позвонил я Кину, - я предам капеллана военному трибуналу, если погода не изменится.

Не знаю, что помогло - воскресный ли день или мой ультиматум, но поздно вечером из Стенмора мне сообщили по радио, что к полудню завтра ожидается хорошая погода. Коллинс приказал своим дивизиям приготовиться, и незаметная дрожь пробежала по всему фронту американских войск.

Несмотря на предсказание хорошей погоды на понедельник, утро было сырое и тучи покрывали небо. Вместе с Квесада и Торсоном я отправился на джипе к Коллинсу для последней проверки. Я намеревался остаться с ним на время бомбардировки и в первые решающие часы наступления.

К 11 час. 30 мин. большие облака все еще закрывали нашу цель. Тяжелые бомбардировщики поднялись в воздух, но в 11 час. 40 мин. то есть за 20 минут до начала бомбардировки, по радио им было передано приказание вернуться на аэродром. Атака откладывалась еще на 24 часа.

Лишь возвратившись на командный пункт армии, я узнал, что группа тяжелых бомбардировщиков пересекла побережье и сбросила бомбы на цель сквозь облака. Однако получился недолет. Бомбы упали на позиции 30-й дивизии, на расстоянии более полутора километров от рубежа бомбометания.

- Недолет? - закричал я. - Но как это могло случиться? Ведь бомбардировщики должны были лететь вдоль дороги на Перье параллельно нашей линии фронта.

- Они летели не этим путем, сэр, - ответил начальник оперативного отдела штаба, - они подходили к цели под прямым углом к линии фронта.

Ли-Маллори явился на командный пункт через несколько минут. Хотя еще не было известно число жертв, он, так же как и я, был страшно огорчен этой ошибочной бомбардировкой.

- Но больше всего меня беспокоит то, - сказал я ему, - что тяжелые бомбардировщики пролетели над нашими головами, вместо того чтобы лететь параллельно дороге на Перье. Я уехал из Стенмора после того, как было ясно договорено, что они будут лететь параллельно этой дороге.

Ли-Маллори не мог подтвердить факт такой договоренности, так как он был вызван с совещания в Стенморе до того, как оно окончилось.

- Если они будут лететь перпендикулярно дороге, - сказал я, - то мы идем на чертовский риск, гораздо больший, чем я мог себе позволить, поскольку мои войска находятся на расстоянии всего лишь полутора километров от цели.

Ли-Маллори обещал немедленно уточнить у командования 8-й воздушной армии курс самолетов.

Он позвонил только в 11 час. 30 мин. вечера. Я в ожидании его звонка сидел в тесной кабине затемненного автофургона, не сводя глаз с часов, висевших над моей койкой.

- Я все выяснил в штабе 8-й, - сказал маршал авиации, - они заявляют, что курс, по которому летели сегодня бомбардировщики, не был случайным. Они планируют выход на цель перпендикулярно нашим позициям над головами наших войск.

- Почему? - спросил я. - Ведь они твердо обещали нам, что будут лететь параллельно дороге на Перье. Когда мы выбрали для прорыва именно это место, то, кроме прочих соображений, учитывали также и эту дорогу.

- Оперативный отдел сообщил, - ответил Ли-Маллори, - что для пропуска тысячи пятисот тяжелых бомбардировщиков по узкому коридору, идущему параллельно дороге на Перье, потребуется более двух с половиной часов.

- Если вы будете настаивать на подходе к цели вдоль дороги на Перье, добавил он, - то они, по их словам, не смогут нанести удар завтра.

Оставалось всего несколько часов до того момента, когда экипажи бомбардировщиков должны были получить инструкцию для вылета ранним утром.

Я был поражен и рассержен ответом командования авиации, ибо расценивал его как серьезное нарушение обещаний, данных мне при составлении плана операции. Пять дней назад я покинул Стенмор в полной уверенности, что самолеты полетят курсом вдоль дороги на Перье. Если бы я знал заранее о намерении командования авиации направить самолеты к цели перпендикулярно нашим позициям, то никогда на это не согласился бы. Я не хотел рисковать корпусом, так как при сбрасывании 60 тыс. бомб с высоты 2500 метров решают доли секунды.

Как бы я ни был раздражен тем, что планирующие органы ВВС обманули меня, у меня не было другого выхода, как только согласиться с ними или перенести атаку на неопределенный срок. Но мы уже приняли решение и не могли больше оттягивать операцию, не выдав противнику наши намерения.

- Должен ли я передать им, чтобы они начали действовать утром? - спросил Ли-Маллори.

- У нас нет иного выхода, - ответил я. - Боши закрепятся на нашем фронте, если мы будем медлить. Но мы идем на ужасный риск. Еще одно неточное сбрасывание бомб может все погубить.

Я задумался на мгновение.

- Хорошо, пусть будет так. Мы будем готовы к переходу в наступление завтра утром.

Когда я рассказал Квесада об изменении плана действий авиации, он был поражен не меньше меня. А когда поступили первые сообщения о приближении самолетов перпендикулярным курсом к нашим позициям, он отказался поверить им. Но после того, как несколько свидетелей подтвердили правильность этих сообщений, Квесада по радио запросил у Бреретона объяснений.

Бреретон и не подумал оправдываться. - Да, таков был план, - заявил он, и -Брэдли знает об этом.

Бреретон, очевидно, был введен в заблуждение своим штабом. Мне ничего не было известно об этом изменении, пока Ли-Маллори не позвонил через одиннадцать часов после первой бомбардировки. Если бы я знал, я отвел бы свои войска еще дальше в тыл.

В течение всего утра 25 июля воздух дрожал от гула тяжелых бомбардировщиков, пока я волновался у телефона на командном пункте Коллинса. Эйзенхауэр снова перелетел через Ла-Манш, - он хотел быть с нами в момент прорыва. После трех дней отсрочки и неудачной бомбардировки накануне наши нервы были напряжены до предела.