Правила бунта - Калли Харт

Он одаривает меня улыбкой «понимаю, к чему ты клонишь» и не выглядит впечатленным.

— Нет. Я хочу, чтобы ты простила Дэша, черт возьми. Я не хочу терять одного из моих лучших друзей.

Стой, стой, стой. Подождите минутку.

— Что значит «терять»?

Рэн сидит очень тихо. Я вижу момент, когда до него доходит, что я понятия не имею, о чем он говорит.

— Он едет домой, Мендоса. Он возвращается в Англию.

ГЛАВА 56

ДЭШ

Лететь эконом-классом — ужасная идея, но я даже не пытаюсь забронировать место в бизнес-классе. Дата отлета уже скоро, так что, вероятно, не осталось никаких мест, и даже если они есть, то будут стоить в три раза дороже обычной цены. У меня хватает наличных, особенно сейчас, когда я только что продал «Майбах» — славный «пошел ты» моему отцу — но с этого момента я планирую быть осторожным с деньгами.

Я нашел, где остановиться. Маленькая квартира с двумя спальнями, менее чем в десяти минутах ходьбы от колледжа. Чудесным образом я уже обеспечил себе там место. У меня накопилось достаточно баллов, чтобы гарантировать поступление, но я все равно вернусь в Нью-Гэмпшир, чтобы сдать экзамены. Все уже обсуждено с Харкорт. Поначалу она упиралась, но, когда я заметил, что у нее будет на одного мальчика из Бунт-Хауса меньше, о котором нужно беспокоиться, она быстро пришла в себя.

Все, что осталось сделать, это собрать вещи.

Водителям такси не нравится возить студентов Вульф-Холла в гору. Мне пришлось ввести в приложение ложный пункт назначения, чтобы обманом заставить кого-то забрать меня. Парень, который согласился меня подвезти, был в ярости, когда я сменил место высадки на Бунт-Хаус. Он начинает ругаться у подножия горы и не прекращает, пока не останавливается перед грязной подъездной дорожкой, ведущей к дому.

— Это лучшее, что я могу сделать, — огрызается он. — Это «Приус», а не чертов внедорожник. Я не езжу по бездорожью.

Прогулка до дома занимает всего несколько минут, но я еле волочу ноги, оттягивая момент, как только могу. Когда я захожу внутрь, все становится реальным. Мне нужно складывать вещи в коробки. Пианино... О, Господи, что, черт возьми, я буду делать с пианино? Уверен, что Рэн позволит мне разобраться с этим позже, когда я вернусь, чтобы сдать экзамены.

Сбрасываю грязные ботинки в коридоре. Я слышу, как Рэн где-то на кухне, наверное, разговаривает с Элоди по телефону, и это к лучшему. Когда я сел и рассказал ему, что планирую сделать, он просто тупо смотрел на меня в течение целых шестидесяти секунд, затем покачал головой, решительно сказал «Нет», встал и вышел из парадной двери, не сказав больше ни слова. Думаю, он плохо воспринял эту новость.

Наверху в моей комнате беспорядок. Повсюду валяется одежда. Ноты разбросаны по всей кровати. Книги в стопках. Я разбирался с тем, что собираюсь оставить, а что планирую выбросить, прежде чем мне пришлось отвезти «Майбах» к его новому владельцу в Олбани. Теперь, оглядываясь вокруг, я жалею, что вообще начал. Мне следовало просто оставить все, как было, и разобраться со всем этим, когда вернусь через пару месяцев. Здесь просто так много всего…

Ступеньки скрипят. Рэну нужно потренироваться в скрытности, если он пытается подкрасться ко мне. Я вздыхаю, собираясь закрыть дверь своей спальни, когда вижу, как он выходит на лестничную площадку... поддерживая Карину Мендосу за талию.

— Какого хрена!

Ей не следовало подниматься по лестнице и так много двигаться. Она даже не должна была выходить из больницы. Кэрри вздрагивает от боли, пытаясь убрать руку с шеи Рэна, и я тут же оказываюсь рядом…

Бл*дь.

Это больше не моя работа — помогать ей. Я опускаю руки, чувствуя себя абсолютно беспомощным.

— Что, черт возьми, происходит? — рычу я на Рэна. — Если ты забрал ее из больницы без разрешения врачей…

— Расслабься, парень. Ее выписали. С ней все будет в порядке.

— Я вообще-то здесь, знаешь ли, — бормочет Кэрри. — Господи… Дэш. Просто... можешь... — Она кладет руку мне на плечо. — Помоги мне пройти в твою комнату. Давай поговорим наедине.

Она хочет войти в мою комнату. Она здесь по собственной воле. Рэн не похищал ее. Я не знаю, какая часть этого более удивительна. Закрываю рот, поддерживая девушку, осторожно обнимая, пока помогаю ей войти в свою комнату. Рэн ухмыляется, стоя в дверях, и мне доставляет огромное удовольствие захлопнуть дверь у него перед носом.

Я уже говорю, когда оборачиваюсь.

— Это не имеет ко мне никакого отношения. Я не подговаривал его на это…

И останавливаюсь.

Сидя на краю моей кровати, Карина плачет. Она прижимает руку к боку, губы опущены, плечи дрожат. Сначала я думаю, что ей больно, но потом Кэрри смотрит на меня и говорит:

— Ты не можешь уехать.

Ох.

Значит, она знает.

Конечно, знает. Это большая игра Рэна. Я сказал ему, что не хочу, чтобы Кэрри знала об этом, пока я уже не улечу обратно в Лондон, но с каких пор этот ублюдок хоть раз прислушивался к моим словам? Тяжело вздохнув, я хватаю скамейку у пианино и подтаскиваю ее, чтобы сесть перед ней.

Смотрю на свои руки.

— Нет смысла оставаться, Стелла. Я думал, что смогу пережить следующие несколько месяцев, а потом уйти, но... — Качаю головой. — Я в полном дерьме. Куда бы я ни посмотрел, везде есть напоминания о тебе. Даже здесь, в этой комнате…

На щеках Кэрри появляется ярко-розовый румянец. Думаю, что он больше связан с тем, что произошло между нами, чем с ее слезами. Она проводит руками по лицу, шмыгая носом.

— Представь, что я чувствовала, когда спала в комнате, которую получила благодаря тебе и где мы столько раз были вместе.

— Знаю. И очень сожалею об этом. Если бы мог это изменить, я бы