Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Но многие русские революционеры-интеллигенты приняли унаследованное Марксом от просветителей вольтеровское представление о религии как о «вздохе угнетенной твари». Так, М.А. Бакунин опубликовал книгу «Наука и народ» (1868 г.). Он писал: «Чтобы окончательно освободить человека, надо положить конец его внутреннему раздвоению – надо изгнать бога не только из науки, но и из самой жизни; не только положительное знание и разумная мысль человека, но и воображение и чувство его должны быть избавлены от привидений небесных. Кто верит в бога, тот признает существование отдельного духовного или небесного мира, кто допускает в малейшей мере сверхъестественный, для разума непостижимый порядок вещей, тот обречен на неминуемое и безвыходное рабство. Люди науки освобождаются от него путем науки и только в области науки, но не в действительности, не в жизни. Потому что жизнь каждого человека, как бы он ни был учен и мудрен, находится, вследствие закона общественной солидарности, в прямой и непременной зависимости от жизни всех, от жизни народа; народ же своею верою обречен на рабство. Кто поэтому хочет быть сам свободен действительно, в жизни и в деле, тот должен устремить все усилия свои на уничтожение народной религии» [314].

Политической организацией, сделавшей борьбу с религией важной частью своей программы, было масонство в Европе. Один из лидеров французского масонства начала XX в., Лафер, определил эту программу радикально: «Мы не просто антиклерикальны, мы противники всех догм и всех религий… Действительная цель, которую мы преследуем, – крушение всех догм и всех церквей» [28, с. 171–172]. Надо учесть, что в начале XX века в Москве и Петербурге были учреждены ложи «Возрождение» и «Полярная звезда», для чего из Парижа прибывают члены совета Великого Востока Франции.

В 1910 г. была проведена реорганизация и создана ассоциация лож Великий Восток народов России (ВВНР), она носила политический характер. В 1912 г. в масоны был принят А.Ф. Керенский, который в 1915 г. стал руководителем ВВНР (вместе с левым кадетом, впоследствии заместителем председателя Государственной думы Н.В. Некрасовым). После Февраля в ложу «Истинные друзья» был принят эсер Б.В. Савинков. В мае 1917 г. из 66 членов ЦК партии кадетов 11 были масонами. К Октябрю 1917 г. активно действовали 28 лож системы ВВНР. Сразу после Октябрьской революции большинство масонов присоединились к белому движению, видные масоны входили в белогвардейские правительства.

Представить такой радикальный и агрессивный образ религии против почти всего населения и всех верующих – это глубокая ошибка. Для России, где над умами интеллигенции долгое время господствовал марксизм (и также масонство, хотя оно было запрещено советской властью), такое представление о религии было и остается актуальным. Установки Маркса и Энгельса в отношении религии входят в ядро «миросозерцания марксизма», и скрыть это невозможно. Религия – один из главных предметов всего учения Маркса, а обсуждение религии – один из главных его методов, даже мыслительный инструмент. Структура и функции религии казались Марксу настолько очевидными и понятными, что многие явления и в хозяйственной жизни, и в политике он объяснял, проводя аналогии с религией как формой общественного сознания.

Маркс пишет в «Капитале»: «Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собой и природой. Строй общественного жизненного процесса, т. е. материального процесса производства, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем. Но для этого необходима определенная материальная основа общества» [24, с. 90].

Но как в России с такой идеологией идти к народу (где практически все верующие) с очень дорогой программой форсированного развития науки! Для этого надо было объяснить людям, что религиозная картина мира и научная картина мира – не враги, их образы необходимы человеку и для знания, и для духовной пищи. Соединение этих двух сущностей было великой инновацией, в этом движении участвовали и большевики, и монархисты, и либералы, и поэты, и ученые.

Но препятствий было много. Каждая общность имела радикальные группы, и они могли спровоцировать конфликт с цепным развитием. Например, был прецедент вооруженного столкновения верующих рабочих с комсомольцами во Владимирской губернии.

Надо учесть, что ресурсы для революций и других инноваций создал взрыв русской культуры, в частности литературы – это также потрясение, которое генерировало радикализм и нигилизм.

В.В. Розанов сказал в 1915 г.: «Пока не передавят интеллигенцию – России нельзя жить» [315]. И добавил: «Передушить русских русскими же “руками”». Он же сказал после Февральской революции: «Приказ № 1, превративший одиннадцатью строками одиннадцатимиллионную русскую армию в труху и сор, не подействовал бы на нее и даже не был бы вовсе понят ею, если бы уже 3/4 века к нему не подготовляла вся русская литература… Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература» [316, с. 424, 425]. Многие даже замечательные писатели и философы после потрясения сдвигаются к мессианскому символическому изуверству. Поэтому глупо удивляться, что во времена революций и гражданских войн возникают реальные репрессии со всех сторон. Здесь мы об этом говорить не будем.

Вернемся к тому, что для форсированного развития науки советская власть должна была найти сложное соглашение с разными общностями. Российская цивилизация как евразийская сложилась также потому, что родственные системы мироощущения народов европейской и азиатской частей России смогли соединиться в общую центральную мировоззренческую матрицу. Ее особенностью был синтез научной картины мира Ньютона и космического мировоззрения больших и малых народов Евразии. Еще А. де Кюстин в своей книге «Россия в 1839 году» писал: «Нужно приехать в Россию, чтобы воочию увидеть результат этого ужасающего соединения европейского ума и науки с духом Азии» [317, с. 464][102].

В 1893 году в России были изданы книги 7783 названия общим тиражом 27,2 млн экземпляров, а в 1913 году – 34 тыс. названий тиражом 133 млн экземпляров. Это значит, что в 1913 г. в России вышло почти столько же книг, сколько в Англии, Франции и США вместе взятых (35,4 тыс. названий). В России к концу 1913 г. было 127 тыс. студентов – больше, чем в Германии и Франции вместе взятых[103].

Это данные о развитии грамотности и образованного слоя. С другой стороны, есть полезный текст. Грамши говорит об анализе развития христианской религии: «[Она] в известный исторический период и в определенных исторических условиях была и продолжает оставаться “необходимостью”, необходимой разновидностью воли народных масс, определенной формой рациональности мира и жизни и дала главные кадры для