Владимир Путин - Рой Медведев

Он хотел сам все посмотреть, «пощупать», проверить, в буквальном смысле слова поднимаясь для этого в верхние слои атмосферы на сверхзвуковом истребителе или опускаясь в воды Северного Ледовитого океана на атомной подводной лодке. В результате он быстро приобретал необходимые ему опыт и эрудицию, и уже в начале лета 2000 года предстал перед нами гораздо более опытным и уверенным в себе человеком, чем он был в конце лета 1999-го.

Политикам, которые имели дело с Путиным или с Россией в 2000 году, было бы очень опрометчиво исходить из оценок журнала «Итоги» и полагать, что перед ними — средний и серый чиновник, ибо Путин достаточно ясно показал всем свои качества крупной и сильной личности. Его с самого начала отличало умение принимать трудные решения и при этом брать на себя всю ответственность, чего старались избегать не только Б. Н. Ельцин, но и М. С. Горбачев. При опросах среди избирателей еще в начале 2000 года Путин уступил Примакову в таких номинациях, как «осведомленность в вопросах внешней политики», «осведомленность в проблемах страны», «способности к планированию» и «внимание к мелочам». Явлинский обогнал тогда других кандидатов на должность президента по «осведомленности в экономических вопросах». Но Путин явно выиграл у всех по таким номинациям, как «упорство, целеустремленность», «смелость и решительность», «собранность в критических ситуациях», «готовность к неожиданностям». В итоге Путин получил самые высокие оценки как человек, «способный управлять государством». Примаков занял в этой номинации второе место, а Зюганов и Явлинский уступили и им, и Виктору Черномырдину[263].

Зимой и весной 2001 года в связи с годовщиной пребывания Владимира Путина на посту и. о. президента, а затем и с годовщиной его победы на президентских выборах журналисты и публицисты часто писали о Путине, удивляясь его небывало высокому рейтингу у граждан России и тому, что многое в облике и образе Путина-политика остается для них непонятным и даже загадочным. Поднимался вопрос и о нравственных качествах В. Путина как государственного деятеля.

Люди, которые претендовали на то, что хорошо знают Владимира Путина, давали ему нередко очень разные оценки: «он стопроцентно надежен», «он совершенно циничен», «он сострадателен и человечен», «он абсолютно безжалостен» и т. д. При этом в подтверждение тех или иных оценок приводились как разного рода житейские истории, так и разного рода решения и действия Путина в качестве главы государства. «Президент стал год спустя более понятным, — писала Светлана Бабаева, — но не более прогнозируемым. У Путина обнаружилось такое качество — и пока не очень понятно, радоваться этому или огорчаться, — как способность принимать события не слишком близко к сердцу. Иными словами, по ночам Путин, вероятно, спит, а не мучается кошмарами прошлого и будущего»[264].

К сожалению, проблема способности политика к сопереживанию и нравственного облика исторической личности, так ярко поднятая еще в знаменитом памфлете Григория Померанца в конце 1960-х годов, не имеет однозначного решения. Поступки и действия крупного государственного деятеля далеко не всегда могут диктоваться одними лишь требованиями элементарной нравственности; глава государства — это не глава церкви.

На многих примерах из биографии Путина можно показать, что там, где надо было делать личный моральный выбор, Владимир Владимирович предпочитал не нарушать своих представлений о порядочности. Однако для политика и общественного деятеля речь может идти и не о личном выборе, а о государственном или партийном интересе, о выборе для страны, о приказе. Известно, что и Ельцин, и Горбачев, оказавшись в очень трудных ситуациях, нередко просто уклонялись от решений, перекладывая ответственность на других. Однако такой путь к сохранению «чистоты рук» неприемлем для большого политика, которому очень часто приходится выбирать не между плохим и хорошим решениями, а между решением плохим и очень плохим.

При решении одновременно как очень острых, так и крайне запущенных проблем больной экономики и не слишком здорового общественного организма России российскому лидеру приходилось нередко отдавать предпочтение хирургическому вмешательству вместо более спокойной, но длительной терапии. Но хирург перед операцией зачастую вынужден подавлять в себе эмоции и доводы нравственности. Кристиан Барнард, знаменитый южноафриканский хирург, впервые в истории начавший делать операции по пересадке сердца, писал в своих мемуарах, что он, проводя операции на сердце, предпочитал не знать, кто лежит на операционном столе, даже просил ассистентов прикрыть большую часть тела оперируемого. Эмоции в операционной ему только мешали…

Но нередко Владимир Путин вообще отказывался от радикальных методов лечения общественных недугов, ограничиваясь симптоматическим лечением и применением общеукрепляющих средств. Он просто не знал причин некоторых болезней и возможностей ослабленного организма или не имел в своем распоряжении необходимых инструментов и лекарств. В этом случае он предпочитал следовать древнему правилу знаменитого Гиппократа: «не навреди».

Специалисты по лингвистике несколько раз подвергали придирчивому анализу речь и отдельные высказывания В. Путина, а Г. Явлинский, желая побольнее задеть нового главу государства, сказал в ночь с 26 на 27 марта 2000 года, что ему, Явлинскому, даже «с лингвистической точки зрения ясно, какого человека Россия избрала своим президентом». Явлинского многие считают «ярким» или даже «выдающимся» трибуном. Однако мне он казался ловким, но часто очень поверхностным оратором, а при выступлениях на телевидении нередко прибегал к самой примитивной демагогии, в чем никак нельзя было упрекнуть Путина.

«Говорун, — сказал на следующий день В. Путин, имея в виду Г. Явлинского, и добавил: — Птица есть такая — говорун».

Первые выступления Владимира Владимировича Путина в Думе и в Совете Федерации с обоснованием политики правительства в Чечне и его большое выступление перед студентами Московского университета были очень содержательными, логичными и интересными. В начале 2000 года и перед выборами Путин выступал слишком часто, и в этих случаях он неизбежно повторялся, говорил банальные вещи, прибегал к услугам спичрайтеров. Позиция оратора была ясна, но ее изложение могло бы выглядеть гораздо более интересным для слушателей и в той аудитории, в какой говорил В. Путин, и во всей стране. Но уже в 2000–2002 годах его речи стали и более содержательными, и более образными, хотя к каким-то специальным ораторским приемам Путин не прибегал. Мастером таких эффектных выступлений был А. А. Собчак.