Обзор Ветхого завета - Уильям Ла Сор

Соответственно, поучения на древнем Востоке и в Ветхом Завете склонны делать акцент на успехе и благополучии отдельного человека. Этот индивидуализм сильно отличается от акцента на национальной и корпоративной религиозной жизни, который делают пророки. Великие вопросы израильской веры — участь избранников в Египте, заветные отношения с Господом, официальное богослужение, день Господень — играют незначительную роль в учительных писаниях. Кроме того, в них практически не встречается указаний на израильскую историю. Это, однако, ни в коем случае не следует толковать в том смысле, что учительство в Израиле было светским делом или что израильские учительные писания не отличались от писаний соседних народов. Напротив! Читая Кн. Иова, Притчей или Екклесиаста, нельзя не услышать намеки на отличительную веру Израиля.[1074] Для истинного израильтянина всякая мудрость восходит к Богу и была доступна людям лишь потому, что они творения Божий, способные получить Его откровение. Более того, лишь глубоко верующий человек, боящийся Бога, может стать мудрым. Мудрость, основанная на человеческом умении или искусности, — дар Божий, часть установленного Им миропорядка. Но без страха Божиего и послушания Ему мудрость обречена на поражение из-за гордости и самонадеянности. Частью страха Божиего у израильских мудрецов было почитание установленного Богом миропорядка, который царит в жизни, награждая разумные суждения и поведение и налагая наказание на глупость.[1075]

Библейские учительные писания. К «поучениям» в самом широком смысле, то есть как "дидактическЬй или поучительной литературе", относятся Кн. Иова, Притчей и Екклесиаста — три великие Книги, появлению которых Ветхий Завет обязан израильским мудрецам. Кроме того, некоторые Псалмы отражают темы поучений (см.1, 31, 33, 36, 48, 72, III, 126-27, 132) см. выше стр.484. Они либо содержат определенные понятия или наставления (вместо гимнов или молитв) или рассматривают такие сложные вопросы, как благоденствие нечестивых и горести праведных. Как Песнь Песней Соломона, так и Плач Иеремии содержат много поучительного в своих ярких оборотах речи и в высотах стиля. Это, в частности, относится к аккростиховой структуре Плача. Кроме того. Кн. Иова и Екклесиаста, хотя и являясь примерами созерцательной мудрости, содержат множество притч.

В Новом Завете школа мудрости отражена во многих поучениях Христа, особенно в Его притчах, основанных на природе и Его способности ставить и решать сложные вопросы. Будучи "больше Соломона" (Мф. 12.42), Христос был Мастером поучения, исполняя и это ветхозаветное служение, наряду со служениями пророка, священника и царя. Послание Иакова, которое подчеркивает мудрость, нисходящую свыше (3.15), и использует аналогии с природой и притчи, — выдающийся пример новозаветной учительной литературы.[1076]

Crenshaw, J.L. Old testament Wisdom: an Introduction. Atlanta: 1981. (Хороший широкий обзор.)

Emerton, J.A. «Wisdom». Pp.214–237 in G.W. Anderson, ed, Tradition and Interptetation. (Особ. рр.221–231, "The Wisdom Literature and Other Parts of the Old Testament".)

Gammie J.G. et ai., eds. Israelite Wisdom. Festschrift S.L. Tettien. New York: 1978. (Богословские и литературные очерки.)

Hubbard, D.A. «Wisdom». IBD, pp 1650f. (Часть приведенного выше материала заимствована из этой статьи.)

_____ "Wisdom Literature". IBD, pp. 165 If, (Часть приведенного выше материала заимствована из этой статьи.)

Mack. 13. L. "Wisdom Myth and Mythology". Inter? 24 (1970): 46–60. (Рассматривает творчество школ мудрости в истолковании послепленной обстановки.)

Morgan, D.F. Wisdom in the Old Testament Traditions. Atlanta: 1981. (Обзор роли мудрости в различные периоды библейской литературы.)

Murphy, R.E. Wisdom Literature. Form of the Old Testament Literature 13. Grand Rapids: 1981.

Scott, R.B.Y. The Way of Wisdom in the Old Testament. New York: 1971. (В частности, содержит взгляды на различия между ветхозаветной и древней ближневосточной мудростью.)

Wilken, R.L. Aspects of Wisdomin Judaism and Early Christianity. Norte Dame: 1975. (Межкультурные очерки по мудрости в период поздней древности.)

ГЛАВА 42. ПРИТЧИ

КНИГА Притчей — это по сути собрание собраний. Разнообразие литературных стилей иллюстрирует широкий спектр значений еврейского слова masal, которое, очевидно, происходит от корня со значением "быть похожим" или "по сравнению с".[1077] Таким образом, притча могла первоначально быть сравнением по типу тех, которые часто встречаются в Ветхом Завете:

"Приятная речь — сотовый мед, сладка для души и целебна для костей" (Притч. 16.24).

или:

"Лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть" (15.17).

Однако, часто даже в наиболее древних притчах не встречается никакого сравнения (напр., "…от беззаконных исходит беззаконие"; 1 Цар.24.14). Эти изречения представляют собой сжатые, краткие фразы, в которые сведена мудрость жизненного опыта. В Притч. 1–9 masal также означает более длинные, похожие на проповедь высказывания, не являющиеся притчами в строгом смысле слова (ср. речи Иова,27.1; 29.1). В других местах оно может означать присловье (Втор.28.37; Иер.24.9; Иез.14.8) или насмешливую песню (Ис.14.4 и далее), в которых судьба пострадавшего выставляется уроком.[1078]

Еврейские изречения наставляют, как добиться успеха в жизни, а Кн. Притчей — пособие по достижению этого. Приводя и иллюстрируя как положительные, так и отрицательные примеры, Кн. Притчей поясняет, что означает праведное и нечестивое поведение. Отсутствие указаний на историю Израиля и на великие пророчества не означает, что авторы их не знали. Напротив, их целью было применение принципов израильской заветной веры к повседневной жизни. Законы любви (Лев. 19.18; Втор.6.5; ср. Мк. 12.29–31) занимают центральное место в Ветхом Завете, и Притчи служат расширенным комментарием к ним. Каждый истинный израильтянин должен был рассматривать Божественный закон как безоговорочную обязанность, требование полной верности и послушания.[1079]

Это близко к понятию страха Божиего, который есть начало мудрости (Притч. 1.7; 2.5; 9.10; Иов.28.28; Пс.110.10). Как подчеркивают великие пророки, данная близкая к знанию Бога обязанность есть сознательное стремление угождать Ему всей жизнью своей. Основная цель Притчей — показать в четкой и запоминающейся форме, что означает быть полностью преданным Богу.

Книга Притчей включает, по крайней мере, восемь отдельных собраний; каждое из них отмечено либо своей вводной фразой, либо имеет свой, отличный от других, литературный стиль. Притч. 1.1–6 — общее введение, или заглавие, поясняющее как назначение Книги, так и ее связь с именем Соломона, мудрейшего из мудрецов Израиля.[1080]

Важность поучений (1.7–9.18). Гл. 1–9 иллюстрируют приемы мудрости в разгар этого движения в Израиле. Учитель обращается к ученику, как к сыну (напр., 1.8; 2.1; 3.1), и сохраняет отеческий тон в течение всего раздела. Преобладают устные назидания, на что указывают частые ссылки на слышание и запоминание; писание упоминается редко. Учитель повторял урок, чтобы ученик запомнил его и тоже повторил. Хотя гл. 1–9 не так легко поддаются запоминанию, как краткие, несвязанные изречения в гл. 10–22, они содержат многочисленные речевые обороты и яркие выражения, облегчающие слушателю запоминание. Постоянное использование параллелизма, этого гениального приема семитской поэзии, само по себе способствовало запоминанию.

Цель автора — как можно ярче противопоставить плоды поиска и обретения мудрости результатам глупой и пустой жизни. Мудрость и глупость теснейше связаны как с религиозными воззрениями, так и с понятиями практической жизни. Мудрость начинается со страха Божиего и выдвигается во всю область жизни. Глупость не есть незнание, а сознательное пренебрежение принципами нравственности и благочестия. Сочетание нравственной развращенности, духовной безответственности и социальной нечувствительности, описанное в Ис.32.6, - вот точный портрет глупца из Притчей:[1081]

"Ибо невежда говорит глупое, и сердце его помышляет о беззаконном, чтобы действовать лицемерно и произносить хулу на Господа, душу голодного лишать хлеба и отнимать питье у жаждущего".

Хотя главы 1–9 отнюдь не лишены конкретных наставлений, они, в первую очередь, служат для прояснения вопросов, возникающих при выборе между мудростью и глупостью, праведностью или беззаконием, и для подготовки к восприятию нескольких сотен конкретных притч, которые следуют далее. Восхваляя добродетели истинной мудрости, учитель настоятельно предупреждает ученика против некоторых преобладающих искушений: преступлений, связанных с насилием (1.10–19; 4.14–19), поспешного поручительства (6.1–5), лени (ст.6-11), коварства (ст. 12–15) и особенно от сексуальной распущенности (2.16–19; 5.3-20; 6.23–35; 7.4-27; 9.13–18). Яркие описания зловещих чар распутных женщин могут относиться не только к опасностям физического разврата, но и к бедам духовной нечистоты — поклонению ложным богам, которое часто описывают пророки (в частности, Осия: 1.2; 2.13; 4.12–15; и Иеремия: 3.1-13; 5.7–8) как прелюбодеяние или блуд. В связи с тем, что хананейская и другие ближневосточные религии предусматривали обрядовую проституцию, мудрец мог одновременно подразумевать и то, и другое. Глубоко религиозный характер этих глав (напр., 1.7; 3.5-12), их нравственная и социальная озабоченность и наставительный, проповеднический стиль напоминают речи из Второзакония.[1082]