Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Никогда, ваше величество, но я могу в случае необходимости владеть им.
— Против меня, вероятно! — заметил с улыбкой император, нюхая табак из маленькой табакерки. — В Австрии организуют народное ополчение из граждан и солдат. Всё это вздор! Такое войско не выдерживает строя. Пример Испании мог убедить в бесполезности народного вооружения! Они даже не сумели удержать прохода Сомо-Сиерра против атаки кавалерии. Всякий бандит не может вести войну. Война — искусство!
Он остановился. Эгберт счёл нужным сказать что-нибудь.
— Вы это не раз доказывали на деле, ваше величество.
— Я не понимаю, чего хочет ваш государь! Не думает ли он застращать меня? Народное ополчение, восстание тирольских крестьян, о которых пишет мне баварский король, — всё это призраки! Мои полки рассеют их! Ссылаются на пример Франции во время революции. Войска, выставленные комитетом общественной безопасности, генералы, республика, спасение отечества — всё это бессмыслица, басня, придуманная якобинцами, чтобы заставить мир забыть гильотину и до известной степени оправдать её. Я создал французскую армию и сделал её непобедимою, я один! Император Франц, выступая против меня, может лишиться и государства, и короны.
Наполеон прошёлся взад и вперёд по комнате, заложив руки за спину.
— Эти старинные европейские династии воображают, что им дана привилегия на вечное существование! Но разве они также не вышли из народа и не обязаны своим возвышением какому-нибудь великому предку! Граф Рудольф Габсбургский был незначительным немецким рыцарем, а его потомки воображают, что в их жилах течёт лучшая кровь, нежели моя. Только тот может вполне назвать себя человеком, кто сам создаёт своё счастье! Какого вы мнения на счёт всего этого?
При этих словах Наполеон пристально посмотрел на Эгберта.
— Я простой бюргер, ваше величество...
— И потому не можете иначе думать, нежели я. Вы мне нравитесь, господин Геймвальд. У вас открытое и честное лицо. Я охотно принял бы вас к себе на службу. Не теперь, разумеется. Я не люблю изменников. Но война не продолжается постоянно. Опять наступит мир, и, надеюсь, на долгие годы. Я желаю этого и поэтому намерен действовать быстро и решительно.
— Если ваше величество желаете мира, то дайте его вместо сокрушающих ударов, которыми вы грозите нам. Пощадите моё бедное отечество!
Префект побледнел и с ужасом взглянул на смелого оратора.
— Я не австрийский император! — сказал Наполеон, возвысив голос и топнув ногой.
— Вы могущественнее его! Судьба и ваш гений сделали вас повелителем вселенной! — продолжал Эгберт, вооружившись мужеством. — Вы выиграли больше битв, чем Александр Македонский и Фридрих Великий. Большая слава возможна для вас только в том случае, если вы дадите мир человечеству. Тогда оправдается надежда, которая появилась у нас в Германии, когда вы заняли престол Франции и Италии. Мы были уверены, что явился новый Карл Великий...
Эгберт остановился. Префект пожимал плечами и делал ему знаки, чтобы он замолчал.
— Не мешайте ему, Боссе! — воскликнул Наполеон. — Разве я не должен знать, что думает обо мне молодёжь в Германии?
— Образ великого государя встал перед нами, — продолжал Эгберт. — После долгой войны Европа наслаждалась при нём многолетним миром. Как тогда, так и теперь, разрешение вопроса зависит от воли победителя. Семнадцать лет война свирепствует в Европе! Прекратите её, и побеждённые вами народы с радостью будут приветствовать вас как своего верховного владыку. Я отвечаю вам за своё отечество. Только оставьте нам наши границы и нашу национальность; мы — немцы и желаем остаться ими и никогда не сделаемся подданными Франции.
Боссе ожидал взрыва императорского гнева и заблаговременно удалился к дверям.
Но против своего обыкновения Бонапарт сохранил хладнокровие. Сдерживал ли он свой гнев, или действительно не был раздражён речью Эгберта, только он также спокойно смотрел на него своими гордыми глазами.
— Всё это я слышу в первый раз, — сказал Наполеон. — Благодарю вас за откровенность. Французские республиканцы хотели бы прогнать меня за море или умертвить; немецкие мечтатели желали бы обезоружить меня. Но вы упускаете из виду, что я всем обязан своей шпаге. Разве я веду войну для своего удовольствия?
Последнюю фразу он произнёс резким, раздражённым голосом и, подняв руку, подошёл к Эгберту, но тотчас же сдержал себя. Молодой немец показался ему слишком ничтожным для того трагизма, который он любил придавать вспышкам своего гнева.
— Победы и завоевания — моё ремесло и моё искусство, — продолжал Наполеон, — как для вас, быть может, писание стихов. Всякому своё. Везде и всегда сильный давил слабого. Судьба предназначила мне пересоздать мир. Если вы, австрийцы, не захотите подчиниться мне, то я сумею принудить вас к тому. Какое мне дело до национальных различий и вашей народности! Какое у нас число сегодня?
— Среда, двадцать второе февраля.
Император несколько секунд стоял молча перед картой, занятый своими соображениями.
— Три месяца! В мае я надеюсь быть в Вене. Мы можем продолжить тогда наш разговор в Шёнбруннском саду. Теперь вы можете идти. Советую вам для вашей собственной безопасности скорее уехать отсюда.
Он поднял слегка свою маленькую белую руку. Эгберт удалился.
Дворцовая передняя была переполнена просителями и разными служащими; тут были министры, сенаторы, члены государственного совета. Аудиенция тянулась долее обыкновенного. Все с любопытством разглядывали молодого иностранца; одни завидовали ему, другие старались прочитать на его лице, в каком расположении духа находится император.
Лицо Эгберта горело. Проходя мимо толпы, он едва заметил её, и, только спускаясь по лестнице, выходящей во двор, где стоял длинный ряд экипажей, он вздохнул свободнее и пришёл в себя.
Садясь в наёмную карету, он вспомнил о записке, переданной ему дворцовым камердинером. Кто другой мог написать её, кроме Дероне, который уже не раз оказывал ему услуги и постоянно относился к нему с самым сердечным участием?
Эгберт решился немедленно отправиться на таинственное свидание, так как думал выехать из Парижа на следующий день. Он надеялся узнать что-нибудь от Дероне о судьбе Беньямина.
Rue de Moineaux была одна из многих переплетающихся между собою улиц на тесном пространстве между Вандомской площадью и Пале-Роялем.
Приехав на место, Эгберт без труда отыскал дом № 3. Это было
