Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

от жизни, отрицанием всех корней бытия. Быть может, характернейшей иллюстрацией к этому является концепция Риккерта, определяющего переживание (содержание) как абсолютно иррационал!ное, а понятие (форму) как абсолютно рациональное. Но здесь содержание не обусловливает самобытную категорию содержания, категорию мистики, равноценную и равновеликую с категорией формы, категорией разума, а совершенно обесценивается, отвергается, лишается права быть включенным в систему миросозерцания. За невинной на первый взгляд гносеологией здесь таится чудовищнейшее извращение жизнепонимания и сознания ценности и миссии человеческого сознания. Эта отвлеченная гносеологическая предпосылка проецируется в реалытую жизнь человечества как дикий бунт против основных устоев жизни, в стремление ниспровергнуть все создание человеческой общественности и истинной культуры. Глубоко прав В. Эрн12, говоря: «Я убежден: для истинной культуры нет врага более ужасного, чем рационализм. Культура есть собирание и высшая творческая организация самых глубинных стихий жизни, а рационализм, как мы видели, принципиально и безнадежно сознательно хаотизирует жизнь». С еще большей резкостью и яркостью мысли мы читаем в том же творении Достоевского о кровавых следствиях увлечения человечества псевдонаукой одностороннего низшего разума. — «В особенности этим отличалась полунаука, самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны, не известный до нынешнего столетия. Полунаука — это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда. Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, пред которым все преклонилось с любовью и с суеверием, до сих пор немыслимым, пред которым трепещет даже сама наука и постыдно потакает ему»13. Полная бездушность, безнадежная оторванность от жизни, свирепый догматизм, фанатическое упорство, сатанинская гордость, лютая безжалостность и жестокость пламенных жрецов полунауки — как это все бесконечно далеко от тихого, но могучего и радостного света служителей Логоса! Они ведают заповедь, что «от светлых лучей Истины не всегда исходит тепло, и блажен тот, кто не заплатил за дарЫ знания своим сердцем», а потому соединили в своих воспарениях откровения разума с откровением любви горней. Истинный адепт Премудрости, влекомый эротической благодатью, есть гений, а «для тех, кто имеет уши слышать, самый tovoc, гениальности всегда радостен, как трепетная волнующая весть из родимых глубин»14. Истинная Наука Света, просвещающего всех, просветляет все существо своего ученика, и обретаемая им сила знания только укрепляет и растит его внутренний покой, гармоничность сознания и эротическую жажду Истины, как это возвещают нам чудные аккорды Эврипида:

«Блажен, кто в науку душой погружен:

На ближнего злобы не ведает он;

Преступных деяний, неправедных дум

Соблазны презрел его царственный ум.

Он все созерцает пытливой душой

Нетленной Природы божественный строй;

Откуда возник он? И как? И когда?

И низкая страсть ему вечно чужда!»

Во всяком бинере тезис раскрывается только через антитезис. На пути развития человека низший разум неизменно раскрывается первым, и только в его опыте постепенно развивается жажда к высшему ведению. Пока человек видит в познании только удовлетворение инстинктивной склонности, отличающей его от других существ своей силой и постоянством, только логический процесс, имеющий лишь условный относительный смысл и преходящее местное значение, — его душа закрыта для веяний Горнего. Всякая религия и царский путь эзотерической мудрости начинаются с регламентации акта познания и его результатов как культового действа. Взаимоотношения субъекта и объекта в познании получают высший онтологический смысл, утверждаются как естественный символ смысла, причины и цели творения и бытия вселенной. Как акт coitus'a есть в своей онтологической глубине сопереживание мистерии Жизни как органического единения естества конкретного бытия различных иерархических достоинств в стихии всеединства, так в акте истинного познания человек делается соучастником раскрытия вселенской Тайны в животворящей стихии Логоса. Но так как путь к тезису только один и заключается в последовательном изживании всех чередующихся состояний эволюционирующего в опыте антитезиса, то и на стезе разума человек не может непосредственно подняться к горнему смыслу, не изведав сначала феноменальным опытом глубинности его отражения в дольнем. Вот почему посвящению разуму духа всегда и неизменно предшествует посвящение низшего разума. Это одинаково справедливо как для отдельных лю-Дей, так и для целых эпох истории. Только весьма немногие, являющиеся в мир для определенной конкретной миссии, находятся видимо вне действия этого общего закона. Все же те, кто в данной жизни должны пройти весь эволютивный путь или только вновь пережить его реминисценцией (биогенетический закон Геккеля — «онтогенез вкратце повторяет филогенез»), неизменно в первую ее половину мощно обуреваются оргийным пафосом низшего разума. Экстаз отвлеченных познавательных схем интеллекта — это первое раскрытие в человеке онтологической глубины категории разума, а в этом — его смысл и оправдание. Потрясая все существо человека могучим возбуждением его мозга и будучи наиболее легко доступным, экстаз низшего разума есть первый и наиболее действительный двигатель эволюции, про-будитель дремлющих потенций духа. Именно таковым он и является в Процессе интеллектуальных массовых общений с другими людьми. Кго ближайший эзотерический смысл здесь заключается в диалектическом раскрытии многообразности и могущества творческого Разумного Начала методом символа и карикатуры. Однако было бы величайшей ошибкой ограничивать его смысл только этим простейшим значением. Низший разум по отношению к высшему не только служит периферическим кинетическим агентом, но есть также его эволюционирующий символ, гармонирующий с условиями окружающей среды. Кроме своего конкретного эмпирического содержания он всегда под некоторым, хотя и искаженным углом отражает исконную сущность разумной стихии. Он свершает не только пневмато-логическую и гносеологическую миссии, но и миссию онтологическую, ибо каждый процесс низшего разума есть в то же время единичное членение вселенского диалектического процесса становления Логоса. Как органическая часть целого, низший разум отражает в себе все целое в соответствующем искажении и граничит со всей его всеобщностью. Эта двойственная природа экстаза низшего разума не только служит естественным пробным камнем для всякого актуального сознания, но и вливает в него стремление к возвышению над его настоящим состоянием. Но прежде чем человек сможет подняться до созерцания глубин духа, он должен сначала выработать в себе необходимую для этого емкость, почувствовать пустоту, жаждущую быть наполненной. В этом и состоит призвание оргиазма в разуме.

В категории мистики оргиазм есть непосредственное единение естества с многоликой объектность природы. Здесь свершается отрыв человека от замкнутой узко-субъективной жизни и ее местных окружающих обстоятельств и приобщение к множественности видов и проявлений бытия. Частное единство, объединявшее дотоле только частное множество элементов субъективного сознания, динамически включается, как составляющий элемент, во множество более высокого иерархического порядка, объемлющее соответственно каждому частному единству развертывающую его частную иерархию нисходящих по достоинству реальностей. В этом акте включения частное единство не только сочетается с ему подобными как простыми модусами бытия, но