Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

— За что? — непонимающе спросил Ардан.

Она подняла на него взгляд карих глаз.

— За то, что ты такой, какой ты есть, Ард Эгобар. И за то, что ты наш друг.

— Это… — Арди снова почесал затылок. — очень непонятная формулировка, Елена.

Промыслова прыснула в ладошку.

— Вечные Ангелы, мне никогда не понять, как вы с Тесс находите общий язык. Помню, как пару раз на приемах в приграничье она…

Промыслова осеклась и в её глазах отразился испуг.

— Я знаю про семью Тесс, — поспешил успокоить подругу Ардан.

Промыслова облегченно выдохнула.

— Ну и хорошо, — закивала она. — Борис просил меня придерживаться этой тайны, но, признаться, я ужасно устала от недомолвок. Это было попросту нечестно по отношению к тебе! Да и вообще — эти двое два сапога пара. Что Борис, что Тесс. Я вообще…

Елена не договорила — дверь в лекторий открылась, и группа вошла внутрь. Рассевшись за столы, студенты дождались пока профессор Конвелл в привычной ему, театральной манере, махнет небольшим жезлом и на доске загорятся символы и чертежи.

— Сегодня, в столь прекрасное и долгожданное весеннее утро мы с вами, дорогие мои, — зазвучал приятный баритон профессора. — пожалуй, продолжим работу над печатью Эда Лински и, на её примере, так же продолжим изучение принципов взаимодействия множественных прогрессивных рунических связей внутри динамического массива предела второго контура.

Зашуршали тетрадные листы, открылись тяжелые учебники и с хлюпаньем ручки погрузились в баночки с чернилами. А Ардан… Ардан вновь ощущал себя несколько странно.

С одной стороны, он прекрасно понял всю вторую половину речи профессора Конвелла, потому, как и сам, уже какое-то время тому назад, задумался о том, что, по логике вещей, чем больше прогрессивных связей, тем сильнее между ними должна проявляться корреляция.

Но с другой — он понятия, от слова совсем, не имел, что вообще такое — печать Эда Лински.

Благо, его понимания рун и прочих элементов хватило чтобы догадаться, что печать имела отношение к… перемещению. Перемещению объектов из одной точки в другую. И, судя по нескольким фиксированным массивам, описывающим весьма конкретные свойства, печать должна была перемещать изделия сложной геометрической формы. Причем с весьма немалым весом.

Наверное, использовалась в тяжелой Звездной инженерии, когда речь касалась создания и отладки Лей-генераторов, по типу тех, что планировалось использовать в системе подземных трамвайных путей.

Ардан отложил карандаш и огляделся. Вокруг него сидели молодые девушки с факультета Общих Знаний и несколько юношей и тоже — девушек с факультета Юриспруденции. Они корпели над чертежами, слушали речи профессора Конвелла и… выглядели обычно. Не как военные маги-алкоголики с синим плащом; не напоминали скачущих по крышам вампиров; разумеется не держали под плащами громадных револьверов или осколочных, фугасных гранат, ну и, понятное дело, считали Звездных оборотней чем-то далеким, несущественным, относящимся, скорее, к лекциям профессора Листова, а не к реальному миру.

Тому миру, в котором они жили. Миру, заполненному студенческим бытом, подработками, экзаменами, лекциями и слухами, заменявшими Большому, как говорила профессор Лея — его собственные стены.

— Студент Эгобар, — окликнул его профессор. — Может, все же, постараетесь ответить на вопрос, а не глазеть на ваших прекрасных одногрупниц?

— А… прошу прощения, — очнулся Арди, немного зардевшийся из-за волны сдавленных, девичьих смешков. — А в чем состоял вопрос?

Конвелл постучал жезлом по доске.

— Какой формулой нам воспользоваться, чтобы рассчитать нагрузку данного узла?

Ардан присмотрелся повнимательней. В качестве неизвестного обозначились несколько рун в связи, отвечающей за то, чтобы маг, при необходимости, мог изменять массив и, жертвуя расстоянием, на который левитировал предмет, увеличивать объем переносимого груза. Благодаря такому решению можно было, в теории, регулировать высоту подъема объекта над точкой отрыва.

Вполне себе неплохое решение… если не принимать в расчет, что оно существовало в вакууме. В том плане, что наверняка предмет не получится перемещать просто по прямой. По любому придется вносить коррективы в направлении движения из-за каких-нибудь препятствий, перепада высот и так далее. Вряд ли элементы генератора будут переносить в просторном, пустом цеху.

— А может просто отключить данную связь? — задумчиво протянул Ардан. — А в соседнем узле переключить на регрессивную, тогда объект не будет взлетать на полтора метра, а лишь на, приблизительно, пятнадцать сантиметров и тогда в принципе не потребуется вычислять и регулировать высоту под…

— Студент Эгобар, — вздохнул Конвелл и отложил в сторону указку. — Я прошу вас применить формулу расчета рунических связей, предназначенных для преодоления гравитации, а не менять печать Лински на печать Шофра. Исследования которого мы, к слову, изучали на той неделе. И вы бы это поняли, если бы потрудились появляться на занятиях чуть чаще, чем… даже не знаю. Мне кажется, я своего управдома вижу регулярнее, чем вас.

— Прошу простить, профессор, — сел обратно на место Ардан.

— Да что мне вас прощать, студент Эгобар… не забывайте, что на летних экзаменах, помимо теоретических знаний, от вас потребуют и практический набор печатей. Вот попросят у вас, скажем, печать Шофра, а вы её и не знаете. И что будете делать? Ладно… — немного разочаровано отмахнулся Конвелл. — это все на вашей совести… Так, кто мне ответит по поводу формулы гравитационного расчета?

Под мерцающим светом Лей-ламп, в уголке читального зала библиотеке Большого, специально отведенного под нужды факультета Общих знаний, за «собственным» столом сидел юноша. Слишком высокого роста и широких плеч, чтобы со спины сойти за кого-то, не имеющего принадлежности к военному факультету.

Но именно так все и обстояло. Юноша, сняв регалии и отложив те в сторону, задумчиво обкусывал конец карандаша, держа наточенный грифель практически рядом с ухом. Справа, слева и спереди от него высились кипы книг. С разноцветными корешками, какие-то открытые, другие — наоборот, еще ждущие своего часа, они выглядели молчаливыми спутниками молодого человека, напрочь позабывшего о времени. Будто неподкупные часовые, талмуды несли свой мрачный, местами даже вздорный дозор, дабы никто не посмел отвлечь их подопечного от, безусловно,