Голливудские дети - Джеки Коллинз

– Попробуй сказать правду.

– Я кое-кого встретил.

– Где? В самолете? В аэропорту? Она подпоила тебя, что ли?

– С чего ты взял, что я пил?

– Потому что ты весь лучишься самодовольством.

– Слушай, если бы я напился, то последним чувством, которое бы я испытывал, было бы самодовольство.

– Проклятье! – завопил Квинси, когда Мак проскочил очередной красный свет, и ему пришлось нагонять его. – Этот парень просто псих.

– А чего ты ждал? У него же «роллс».

– Да, да, знаю. Эти машины принципиально не останавливаются у светофора.

– Я подумываю о том, чтобы нам пообедать всем вместе.

– Кому это «нам»?

– Ее зовут Кеннеди.

– Так звали покойного президента.

– Нет, Кеннеди – это женщина, с которой я познакомился. Она журналистка.

– Это опасно.

– Она тебе понравится, Кви. Она умная, образованная и очень красивая.

– И ты втюрился, так?

– Я встречался со многими женщинами, ты знаешь. Но слышал ли ты, чтобы я о какой-нибудь из них так отзывался?

– Да. В день твоей женитьбы на Рите.

– В день моей женитьбы на Рите я был пьян как сапожник. И некому было остановить меня.

– Ты когда-нибудь пытался остановить мужчину, которому приспичило?

– Ты мог попробовать.

– Слушай…

– Ладно, ладно. Я бы все-таки хотел, чтобы ты и Эмбер познакомились с Кеннеди. Мы поужинаем все вместе. Я угощаю.

– Да, дружище, похоже, это серьезно!

Эльдесса только что свернула на проселочную дорогу, ведущую на Лорел-Каньон. Она устала, обливалась потом, ноги у нее просто гудели. Она остановилась, чтобы свериться с клочком бумаги, который ей оставила Шерри. Видела она плохо и поэтому достала свои старые очки и нацепила их на нос.

Шерри нарисовала ей что-то вроде небольшой карты, и, судя по всему, она двигалась в верном направлении, но следовало немного прибавить ходу, если она хочет быстрее добраться до места.

На мгновение у нее в мозгу промелькнула мысль – плюнуть на все это и повернуть обратно. Но потом она решила не дурить – она ведь уже почти пришла.

Кроме того, пять тысяч долларов были неплохим стимулом.

Одна мысль стучала в мозгу Черил, когда она убегала. Спокойно, спокойно. Я смогу это сделать, я просто обязана это сделать. Это мой единственный шанс. Я должна отсюда выбраться.

Едва Зейн вывел Джорданну из погреба, она начала действовать. Без наручников она сумела развязать ноги, подняться по лестнице, добраться до входной двери и выйти наружу.

Боль в желудке буквально сгибала ее пополам, но она знала, что должна превозмочь ее, сделать решительное усилие, ведь как только Зейн обнаружит ее исчезновение, он бросится в погоню.

Неважно, что ей так плохо, ничего сейчас не важно. Важна только свобода.

Она свернула с узенькой тропинки и оказалась на пыльной дороге, бегущей через холмы. По обеим сторонам ее росли кусты, деревья и высокая трава. Она огляделась кругом в надежде увидеть еще какие-нибудь дома – тщетно: в этой унылой местности не было признаков другого жилья.

Ценой неимоверных усилий, она заставила себя бежать, поминутно оглядываясь через плечо, стараясь держаться ближе к обочине, содрогаясь от мысли, что ее могут поймать. Сердце у нее бешено колотилось. Ужас сковывал тело. Кутаясь в плащ, она бросилась прямо в густые заросли.

Мне нужно спрятаться. Он будет здесь с минуты на минуту. Если он меня поймает, я не знаю, что он со мной сделает.

Она не имела ни малейшего представления, где находится. Она знала только одно – ей нужно двигаться как можно быстрее.

Бобби беспорядочно бегал взад-вперед по кабинету Джордана Левитта.

– Ничего, что я тут торчу? – спросил он. – Если потребуют выкуп, обратятся именно ко мне.

– Конечно, – сказал Джордан. Его лоб прорезали горькие складки, на лице была написана тревога. – Выпей, это расслабляет.

Бобби подошел к маленькому бару и налил себе водки. Ему необходимо было хоть чем-то заглушить щемящее чувство тоски.

– Может, вам налить чего-нибудь? – предложил он. Джордан кивнул.

– Виски.

Бобби молча налил Джордану рюмку, подошел и протянул ему.

Джордан прочистил горло.

– Вы с Джорданной встречаетесь?

– Мы очень хорошие друзья, – ответил Бобби, тщательно подбирая слова. – Она должна сниматься в главной роли в моей картине.

Брови Джордана взлетели вверх.

– Джорданна не актриса.

– Она пробовалась на роль. Должен вам сказать – она прекрасная актриса.

Джордан нахмурился.

– Я удивлен.

– Удивлены, что она прекрасная?

– Удивлен и обрадован, – сказал он, осушив рюмку одним глотком. – Не знаю, что и сказать. Я… я никогда не был самым лучшим отцом на свете. Когда она вернулась ко мне, я решил все изменить.

– Она любит вас, – сказал Бобби. – Она постоянно говорит о вас.

Лицо Джордана просветлело.

– Правда?

– Я знаю, что вы одно время не ладили между собой. Но вы знаете свою дочь – она очень сильная. И все эти годы она пыталась понять вас. Должен вам признаться, что она просто счастлива, что у вас будет ребенок.

– Не могу передать, как мне приятно это слышать, Бобби.

– Я рад.

– Когда умерла мать Джорданны, мне туго приходилось. А когда мой сын… – Он запнулся, не в силах продолжать.

– Все будет хорошо, – сказал Бобби, проглотив водку залпом, словно пустую воду. Хотелось бы, чтобы это звучало достаточно убедительно. Он думал о том, что Джорданна находится в руках у какого-то маньяка.

– Нельзя сидеть сложа руки, – решительно заявил он. – Может быть, нам стоит поехать в полицейский участок? Как вы думаете?

Джордан кивнул.

– Я отменю все встречи. По крайней мере мы будем узнавать все новости из первых рук.

– Пошли, – сказал Бобби уже на полпути к двери.

Рено заинтересованно разглядывал ослепительной красоты женщину в белой шляпе и купальнике, которая сидела под тентом, изящно держа перед собой тарелочку с тоненькими ломтиками дыни.

– Вот это я называю настоящая баба, – восхищенно выдохнул он.

– Нет, – поправил Лука, – это называется настоящая леди.

– Нет, – в свою очередь поправил Рено. – Это называется баба.

– Если ты хочешь ее – бери, – великодушно разрешил Лука, как будто она была его собственностью.

– Может, она того стоит, – ответил Рено. – Но сначала я посмотрю, съест ли она всю дыню или нет. Если съест – то она свинья. Если что-нибудь останется… тогда посмотрим.

Лука хохотнул.

– Вот как ты к ним относишься!

– У меня есть свои принципы, – сказал Рено, сдвинув на нос темные очки. – Смотрите-ка, кто к нам пожаловал.

– Кто?

– Мак Брукс, собственной персоной. И не один. Лука сверлил взглядом Мака, автоматически пригладив свои курчавые темные волосы.