Возлюбленный мой - Дж. Уорд

Джон откинул голову назад, позвоночник словно прошил электрический разряд, настолько сильный, что ему пришлось прервать поцелуй.

И прежде чем он успел произнести, Трахни меня, Хекс толкнула его к стене туннеля, а затем он почувствовал кожей холодный воздух, когда она распахнула на нем халат. Ее губы гуляли по его груди, клыки оставляли парный след, который затрагивал каждый нерв его тела, особенно те, что сосредоточились в головке члена.

Джон издал беззвучный крик, когда ее влажный рот нашел его горячую, твердую эрекцию, скользнул вдоль, принимая в себя полностью, охватывая своим теплым вакуумом. Она медленно двинулась обратно, пока головка с тихим влажным звуком не выскочила из ее мягких губ, а потом обвела ее языком. Пока Хекс ласкала его, его глаза были открыты, но темнота вокруг них создавала иллюзию, что он крепко-крепко смежил веки. Боже, слепота нисколько не мешала в этой ситуации: он четко и ясно представлял, как Хекс ласкает его член, стоя на коленях между его разведенными ногами, ее майка задрана над грудью, соски стоят твердыми вершинками, голова движется вперед-назад, вперед-назад.

А грудь колышется в такт каждому движению.

Он тяжело и громко дышал, чувствуя, как вес его тела равномерно распределился на здоровую и раненую ноги, но черт его подери, если он ощущал что-то, кроме того, что делала сейчас Хекс. Да его могло охватить пламя – ему было бы абсолютно все равно.

Да он и горел на самом деле – и пламя стало еще горячее, когда Хекс прижала его стоящий член к животу и пробежалась языком вниз по стволу, пока она не достигла тяжелых мешочков у основания. Один за другим она взяла их в рот, а затем снова вернулась к члену.

Она нашла нужный ритм, и он понял, что долго не продержится. Поглаживание рукой, движение языком, рука, язык, рука…

Джон выгнулся и кончил, впечатав ладони в стену. Когда все закончилось, он подтянул Хекс вверх, на себя, поставил на ноги, и поцеловал долгим и глубоким поцелуем... намекая, что готов отплатить ей той же монетой.

Хекс слегка прикусила его нижнюю губу и зализала ранку. – В кровать. Немедленно.

Заметано.

Джон снова зажег потолочные светильники, и они почти бегом побежали в особняк.

Забавно, но больная нога не беспокоила его ни в малейшей степени.

***

Блэй держался подальше от комнаты, в которой оставался Сэкстон до и во время кормления, но не мог покинуть дом, даже для того, чтобы развеяться. Двоюродный брат Куина считался, по древним законам, уважаемым гостем в доме Первой семьи, и таким образом, протокол требовал, чтобы Блэй оставался на месте.

Но участие в сражении наравне с другими дало бы ему чувство выполненного долга и помогло скоротать время.

После того, как Фьюри прибыл в особняк вместе с Селеной, и их с Сэкстоном представили друг другу, Блэй ушел в свою комнату и пытался отвлечь себя уборкой. К сожалению, игра в горничную продлилась всего пару минут и состояла из перестановки книг на прикроватной тумбочке, тех, что он читал время от времени... и перемещения пары черных шелковых носок из ящика с цветными к собратьям ящиком ниже.

Один из недостатков педантичности заключается в полном отсутствии шанса на грандиозную уборку, когда она так необходима.

Он подстригся буквально недавно. Сделал маникюр.  В эпиляции не нуждался  – слава Богу, у мужчин-вампиров отсутствовала растительность везде, кроме головы.

Обычно, если он хотел убить время, то звонил домой, поболтать с родителями, но, учитывая то, что происходит сейчас в его голове, номер убежища семьи лучше не набирать. Причина? Он ненавидел лгать и не собирался шокировать маму с папой: Эй, ребята, вы, конечно, были не в курсе, но так вышло, что я гей... и я подумываю о том, чтобы начать встречаться с двоюродным братом Куина.

И он здесь, кстати, в этом доме.

Кормится.

Боже, сама мысль о том, что Сэкстон берет чью-то вену, была горяча, как пекло ада, пускай это и была вена Селены.

Кроме того, с ними же Фьюри. Скорее для украшения комнаты, чем для защиты.

Так что, да, он вряд ли приблизится к его спальне в ближайшее время. Последнее, что он хотел, это возбудиться у всех на глазах.

Блэй посмотрел на часы. Походил по комнате. Попытался смотреть телевизор. Взял книгу, которую несколько минут назад переставил с места на место.

Время от времени на телефон приходили сообщения с новостями с поля сражения, ни одно не добавляло настроения. Рассылка была расхожей практикой, чтобы каждый в Братстве владел самой последней информацией, но в этот раз дела плохи: Джона ранили, поэтому он, Хекс и Куин были сейчас у Дока Джейн в клинике. Проникновение в дом прошло успешно, но только в определенном смысле – Главный Лессер по-прежнему был на свободе, и они убили многих, но не всех. Адрес, на который была зарегистрирована гоночная тачка, оказался липовым. Напряжение росло.

Он снова посмотрел на свои часы. Затем на те, что висели на стене.

Ему хотелось кричать.

Господи, прошла почти вечность с тех пор как Сэкстон начал кормиться от Селены. Почему никто не приходит сообщить ему о том, что они уже закончили?

Что, если что-то не так? Доктор Джейн сказала, что травмы не угрожают жизни парня и кормления быстро поможет ему встать на путь выздоровления…

И опять же, если кто из Братьев и мог найти с Сэкстоном общий язык, так это  Праймэйл. Фьюри любил оперу, искусство и хорошие книги. Может, эти двое просто разговорились?

В конце концов, он не выдержал собственной компании и спустился на кухню, где доджены готовились к Последней Трапезе. Он попытался помочь, предлагая расставить посуду и приборы, или нарезать овощи на кухне, или полить соусом индейку, что жарилась в духовке, но слуги так разволновались, что он оставил эту идею.

Боже, если что-то и могло ввергнуть доджена в шоковое состояние, так это предложение помочь. По природе своей, они болезненно относились к тому, что хозяин  был занят чем-то кроме ожидания всего готового – но опять же они никогда не могли отказать ему в просьбе.

Еще до того, как повернутые головы в его направлении головы грозили стать причиной сгоревшего ужина, что в свою очередь могло привести к массовому самоубийству, он вышел из кладовки, а затем покинул столовую…

Дверь вестибюля открылась, затем закрылась – Куин пересек мозаичный пол фойе.

На лице парня, его руках и одежде виднелась ярко-красная кровь. Свежая, блестящая кровь.

Человеческая.

Первым желанием Блэя было закричать на друга, но он сдержался, потому что не хотел привлекать внимание к тому факту, что Куин, очевидно был не с Джоном.