Проклятие палача - Виктор Вальд

Я знаю, что ты уезжаешь. Знаю, что тебя называют Шайтан-беем. Пусть бог и не бог помогут найти Аделу, Грету и Андреаса.

Помните меня, и я вас всегда буду помнить.

Сейчас у меня другое имя, но помните меня как вашу Кэтрин».

Гудо смахнул со щеки слезинку и посмотрел на заходящее солнце. Там, на западе, его ждала Адела с маленьким Андреасом и милая певунья Грета, у которой оказался голос, способный разрушить мост. Что тут удивительного? У Шайтан-бея дочь – шайтан! Гудо улыбнулся этой бредовой, и все же озорной, мысли и вдохнул всей шириной огромной груди.

Теперь он знал, куда идти, кого разыскивать из тех, рядом с которыми его родные, или они точно знают, куда дальше следовать счастливому отцу семейства. Именно счастливому. Ведь очень скоро Гудо будет со своей семьей. Он в этом был уверен, хотя и понимал, что для этого нужно будет прошагать множество миль и пережить множество дней. Но цель намного ближе, если знаешь дорогу к ней.

– Прости, господин Эй, что отвлекаю тебя от твоих мыслей и нарушаю приятное одиночество… Это мы, твои рабы…

Гудо обернулся. Низко склонив головы, перед ним стояли Никос и трое его моряков.

– Меня зовут Гудо. И вы не рабы. Вы свободные люди. Отправляйтесь к своим семьям. А если кто попытается вам помешать, скажите – мы под покровительством Шайтан-бея!

– Как? Мы свободны? Мы можем отправляться домой? О Господи, это чудо! Мы век будем за тебя молиться, добрый господин… Наш добрый Гудо. Мы будем до конца своих дней помнить твое имя и благославлять его в своих молитвах… Наш благодетель!

– Хватит! – криком успокоил всех четверых «господин в синих одеждах». – Ступайте с богом. Ваш путь не близок, а жены и дети очень ждут вашего возвращения.

Моряки отступили, еще раз поклонились и, оглядываясь, медленно поплелись в сторону города. Остался только капитан Никос.

– Чего стоишь? – нахмурился Гудо, – Ступай. Держись своих друзей. Так легче вам будет добраться домой.

– Господин… Гудо. В этом кошеле сто золотых монет. Владыка Сулейман велел передать тебе. Капитан-паша уступил ему в цене за нас…

– Вот как! – обрадовался «господин в синих одеждах». – Вот только… он тут же отсчитал половину и ссыпал ее в огромные ладони человека, которому так подходило имя легендарного чудовища. – И не смей мне перечить. Это вам в дорогу, а оставшееся – для детей.

– Благодарю, мой добрый господин, – лицо Никоса странным и все же ужасным образом искривилось.

– Может ты еще и заплачешь у меня на груди? – с усмешкой спросил Гудо, – Оставь слезы для встречи с семьей. Они обязательно будут. Ты сильный человек, и я сильный…. Но я знаю… Я чувствую, что и я не смогу сдержаться…. Только бы Господь скорее приблизил тот миг, когда я увижу своих родных…

– Пусть Господь поможет тебе. Ты самый достойный и светлый из тех людей, что встречались мне на жизненном пути. Вот только…

– Что только?

– Франческо…

– Что Франческо?

– Не хорошо вы расстались. А ведь он спас твою жизнь… Помнишь… Когда ты тонул. Это он первым бросился тебя спасать, и он же держал тебя над водой, пока я не подоспел…

– Да, это верно. Гнев затуманил мою память. И как я мог об этом забыть? Ведь я ему обязан… – растерянно произнес Гудо.

– Мы все спасли твою жизнь. А сегодня ты спас нашу. И все же этот молодой генуэзец…

– Да, да! Я был несправедлив к нему. Мне нужно было выслушать моего… Друга! Но я все исправлю. Я догоню его! Мы с ним поговорим! Как добрые друзья!

– Уже почти ночь, а турки не позволяют передвигаться по городу и окрестностям в ночи тем, кого они презрительно именуют райя[182]. Все христиане на подвластных им землях уже не люди, а скот, работающий и оплачивающий налоги.

– Что ж, тогда дождемся утра, – решил Гудо, – Крикни своим. Будем пока держаться вместе.

Совершив обязательную полуденную молитву Зухр, Сулейман, по устоявшейся в последнюю неделю привычке, отправился в порт. Сейчас там все решалось и все устраивалось. Прибывали воины и их боевые лошади, оружие и продовольствие, строители и мастера военных укреплений. Цимпе становилась несокрушимой твердыней, опорой османов на европейской земле. Отсюда было удобно проникать во Фракию, Македонию, южную Болгарию и далее в другие христианские земли.

Как и всякий раз после благодатной молитвы Сулейман был добродушен и даже весел. Предстоял большой и счастливый поход, который принесет еще больше славы, богатства, рабов и сладких девственниц. Ведь Аллах весьма благосклонен к семье Орхан-бея. Особенно к старшему из сыновей – Сулейману. Поэтому Сулейман с особым рвением и старанием исполняет ракаты[183]. Значит, он никогда не попадет в огненный ад. Ведь сказал Посланник Аллаха: «Кто до и после полуденного фард-намаза читает четыре раката сунны-намаза[184] постоянно, для того Аллах сделает Ад закрытым»!

Сегодня был пасмурный день. Над морем единым черным покрывалом висело низкое облако. Под ним сварливо накатывали друг на друга шипящие волны. А между небом и водой безмолвно секли воздух грустные чайки.

– Галера, – тихо подсказал Ибрагим, самый молодой и самый любимый воин из охраны наместника Карасы и теперь еще и Галлиполи.

Сулейман кивнул головой. Все же не зря он прибыл в порт. Хотя бы один корабль рискнул перевалить пролив в такую неприветную погоду.

– Смельчак, – добавил Ибрагим, и Сулейман опять согласно кивнул головой.

Каково же было удивление наместника, когда с быстроходной галеры по доскам трапа спустился только единый Даут.

После долгих взаимных приветствий Сулейман озадаченно произнес:

– Я конечно рад тебя видеть. Но разумно ли использовать корабль только для того, чтобы перевести одного, хотя и очень важного, человека?

– Я бы не рискнул в такую погоду перевозить воинов великого бея и драгоценный груз. А своей головой я привык рисковать.

– И на то есть причины? – насторожился наместник.

– Не особо важные, – скосил взгляд начальник тайной службы. – Но мне необходимо кое-что уточнить, чтобы наш великий бей имел полную картину подготовки похода. Я жду нескольких осведомителей из Константинополя. Уже глядя в глаза, закончил Даут.

– Будь гостем в моем дворце. Хотя он еще не закончен, я для тебя подберу подобающее помещение. Для тебя и твоих тайных дел.

Взобравшись на поданного коня, начальник тайной службы занял место рядом с Сулейманом. Они уж готовы были покинуть небывало скучный за прошедшую неделю порт, когда взгляд наместника остановился на сидящих на краю пирса оборванцев.

– Я узнаю эту чудовищную голову и отталкивающее лицо. Они ничуть не красивее и даже отвратнее чем у нашего Шайтан-бея. Это и есть раб Шайтан-бея? А где же его «господин в синих одеждах»? Эй, ты! Подойди ко мне.