Табак - Димитр Димов

Однажды вечером, когда она легла спать и погасила лампу, ей опять стало страшно, как в день смерти Марин. Ей почудилось, будто в вилле находится еще кто-то. Было уже около полуночи, и она всячески старалась заснуть, по негромкое завывание ветра не давало ей покоя. По небу неслись рваные тучи, и луна то выглядывала из-за них, то пряталась. Из открытого окна веяло сыростью горных ущелий и запахом папоротника и грибов.

Ирина завернулась в одеяло и снова попыталась заснуть, но безотчетный страх и ощущение полного одиночества, и физического и духовного, отгоняли сон. Внизу, на первом этаже, слышались чьи-то шаги. Перед сном Ирина тщательно заперла все двери, и все же ей теперь казалось, что кто-то их открывает. «Нервы разыгрались, – подумала она. – А может, это оттого, что совесть у меня неспокойна?» Она вспомнила, что пять лет назад не настояла на том, чтобы отправить Марию за границу и там испробовать новейшие методы лечения. Влажный, застойный климат Чамкории осложнял состояние больной тяжелыми бронхитами. Иногда о ней забывали до поздней осени и только в ноябре перевозили в Софию. Последнее время все – и Ирина в том числе – смотрели на Марию как на бремя, от которого хотелось поскорее избавиться. PI теперь Ирине мерещилось, что покойная вернулась, чтобы прогнать наглую выскочку, замышляющую отнять у нее дом. «Нервы шалят, – опять подумала она, – хочу добиться своего, а смелости не хватает. Всегда так. В сущности, я неплохо относилась к Марии. Даже гораздо великодушнее, чем она заслуживала…» Но она тут же поймала себя на том, что в глубине души всегда с нетерпением ждала смерти Марии. И негодующий призрак покойной по-прежнему словно бродил по комнатам.

Скрип дверей, приглушенные шаги, неясные долгие шорохи нарушали ночную тишину. Ирина встала, решив принять снотворное, чтобы надолго уснуть крепким сном. И тут она вдруг поняла, что внизу действительно кто-то ходит. Она совсем ясно расслышала знакомый скрип двери между холлом и гостиной первого этажа. Сердце у нее забилось. Ее охватил панический страх и чувство полной беспомощности. Вилла стояла в уединенном месте, а в последнее время люди все чаще поговаривали о каких-то «лесовиках», которые бродят по горам, а ночью спускаются в населенные места, нападают на немцев и забирают продовольствие. Эти разговоры вызывали в ее воображении образ отчаянного, затравленного и озлобленного человека, который из-за пустяка готов пойти на убийство.

Она прислушалась, но, кроме унылого свиста ветра в верхушках сосен, ничего не было слышно. «Наверное, почудилось», – подумала она. Это ее утешило, иона даже посмеялась над собой. Страх перед реальными «лесовиками» помог ей понять, как нелепо было пугаться призрака Марии. Вместо того чтобы портить себе нервы снотворным, лучше было сойти вниз и убедиться, что там никого нет. Подшучивая над своими страхами, Ирина надела халат из тяжелого шелка, взяла спички и с сигаретой в зубах вышла из спальни, зажигая по дороге лампы одну за другой.

На втором этаже не было ничего подозрительного. Только проходя мимо спальни Марии, где стояла залитая мертвенным лунным светом опустевшая кровать, Ирина невольно вздрогнула. Но это была лишь мгновенная слабость. Она уже не боялась призрака. Закурив сигарету, она стала спускаться по деревянной лестнице, которая вела в холл. Лампы горели только на лестнице, и половина холла была погружена во мрак. Сойдя с последней ступеньки, Ирина повернула выключатель, поставленный для удобства между лестницей и передней, у парадного входа. Хрустальная люстра залила холл ослепительным светом. Но при этом свете Ирина увидела нечто такое, от чего застыла на месте, скованная страхом. Она хорошо помнила, что перед сном тщательно заперла дверь между холлом и гостиной, потому что к гостиной примыкала низкая веранда, с которой можно было легко пробраться в дом.

Сейчас эта дверь была открыта настежь.

За нею зловеще зияла непроглядная тьма гостиной. Значит, шум не почудился. Дверь не могла отпереться и открыться сама. Кто-то вошел в дом.

Ирина ухватилась за спасительную мысль, что это сиделка, которая ходила за Марией, а может быть, Борис или Костов неожиданно приехали сюда из Софии. Но она вспомнила, что Борис с Костовым в Гамбурге, а сиделка непременно позвонила бы с парадного входа, потому что у лее нет ключа. Ирина поняла, что помощи ждать неоткуда. Снова панический ужас овладел ею, и она вспомнила о доведенных до отчаяния рабочих, которые перешли на нелегальное положение и скрывались после подавления большой стачки табачников. Неужели ей придется расплачиваться за жестокость Бориса? Какая нелепость!.. Хотя обитатели вилл и привыкли называть «лесовиков» бандитами, Ирина знала, что все скрывающиеся – коммунисты, которые с оружием ушли в горы и, следовательно, не имеют ничего общего с уголовным миром. Какое зло могут они причинить ей?… Никакого. Но ей снова стало страшно при мысли о том, что неизвестный может оказаться простым бандитом или жуликом. Это ее встряхнуло. Не следовало стоять так беспомощно и неподвижно. В ней проснулись вдруг любовь к жизни и мужественное хладнокровие, унаследованные от отца. Ум ее напряженно работал, стараясь быстро оценить положение и найти выход. В двух шагах от нее – телефон. Не сводя глаз с открытой двери, Ирина совершенно бесшумно, чтобы не вспугнуть злоумышленника – если только он находился в вилле, – подошла к аппарату и сняла трубку. Тонким писком откликнулся сигнал станции. Но не успела Ирина набрать первую цифру, как потеряла самообладание. Трубка выпала из ее рук.

В черном прямоугольнике открытой двери внезапно появился высокий незнакомый мужчина и бросился к Ирине. Она решила, что незнакомец хочет ее убить – так стремительны были его движения, – но тут же поняла, что главная его цель – взять у нее из рук и положить на место телефонную трубку.

– Вы супруга Бориса? – быстро спросил он.

Незнакомец строго смотрел на нее. Ирина не ответила.

От ужаса мысли ее все еще путались. Однако она заметила, что ни внешность, ни поведение незнакомца не были особенно угрожающими. Он был одет в измятый, но еще приличный серый костюм. Темные его глаза выделялись на матовом лице, а гладко зачесанные назад волосы блестящим черным шлемом облегали голову. Ирине показалось, что она тысячу раз видела это лицо, и все же она не могла его узнать.

– Возьми себя в руки, – сказал он. – Но бойся меня.

– Кто вы такой? – спросила она, немного придя в себя.

Снова ею овладела нелепая уверенность в том, что это лицо, этот взгляд и губы ей бесконечно знакомы, но разум опять отказался сделать из этого вывод, который уже напрашивался.

– Ты слишком любопытна, – ответил незнакомец. – Лучше пообещай больше не трогать телефона.

– Чего вы от меня хотите?

– Ничего, кроме благоразумия… Можешь не бояться за свою невинность… Но если сюда ворвутся солдаты или полиция и будут спрашивать обо мне, забудь, что ты меня видела, и, как подобает порядочной женщине, протестуй против ночного обыска… Ясно?… Иначе я буду вынужден стрелять, и первая же пуля попадет тебе в голову.

Ирина пристально смотрела на него. Он говорил небрежным, немного презрительным тоном, с едва заметной улыбкой, обнажавшей белые блестящие зубы. Матовое лицо с высоким лбом, прямым носом и тонкими, саркастически изогнутыми губами было выразительно и красиво. Чей взгляд напоминали эти испытующие, глубоко посаженные темные глаза? Но разум Ирины снова отказался признать сходство с другим, знакомым до омерзения, холодным и подлым лицом. Отказался, быть может, потому, что человек, на которого она смотрела сейчас, был более мужественным и красивым, чем тот, на кого он походил. В лице незнакомца не было и следа змеиной холодности того, кто подкупал, обманывал, грабил, и тупой ограниченности торгаша, охваченного безумной жаждой власти над миром. Перед нею было честное, одухотворенное лицо, освещенное внутренним огнем. Ирине вдруг стало ясно, что она сейчас чувствует нечто похожее на волнение своей первой встречи с Борисом. Но то был лишь мимолетный порыв, и он быстро угас в ее выжженной душе. В тот же миг она с усмешкой подумала, что этот мужчина правится ей просто потому, что плечи у него широкие, тело стройное и сильное, а ведет он себя бесцеремонно и дерзко.

Он вынул из кармана парабеллум, отливающий голубоватым блеском.

– Как видишь, оружие у меня действительно есть, – предупредил он. – Мой совет: подумай хорошенько, прежде чем действовать.

Ирина усмехнулась. Страх ее прошел, и у нее мелькнула мысль, что появление этого мужчины напоминает пикантное ночное приключение.

– Над чем ты смеешься? – недовольно спросил он.

– Над твоей трусостью, – ответила она, тоже переходя на «ты». – Мне незачем тебя выдавать.

– Вот как? – Он засмеялся. – Может, я тебе понравился?

– Да, ты мне нравишься.