Пещера Черного Льда - Джулия Джонс

Почти весь клан придерживался мнения, что шенковы бестии — самые вредные и злющие твари, когда-либо бегавшие за палкой на Градских землях. Анвин обзывала их бесовым отродьем, еще кто-то — хвостатыми медведями. Правда, когда одна из них откопала издольщицкого младенца в снегу, они вроде как прославились. Их уважали... но на почтительном расстоянии. Анвин Птаха завела обычай посылать к ним Мог Вили с кухонными объедками, а Дженна Скок, усыновившая спасенное дитя, не позволяла сказать о них худого слова. Орвин Шенк, самый состоятельный человек в клане, по общему мнению, даже подарил одну из лучших племенных сук Пайлу Тротеру, чтобы тот сложил песню о его замечательных собаках. Эффи слышала эту песню и не слишком ее одобрила — уж слишком много слов там рифмовалось с «собакой» — но мотив был ничего себе, веселый.

С Эффи шенковы бестии вели себя ласково и игриво, словно котята. Они не всегда отдавали себе отчет в своей силе, и порой Эффи возвращалась в круглый дом с укусами и синяками, которые они наносили ей в порыве бурной радости, но никогда не придавала этому значения.

Сегодня собаки, чуя, быть может, остатки ее недавнего страха, относились к ней особенно бережно. Черноносый тыкался ей в лицо мокрым носом. Пчелка привалилась к ней своим теплым телом, грея пришедшую с холода худышку, а Эффи гладила ее красивую, черную с рыжиной, шею. Она давно уже догадалась, что Пчелка считает ее одним из своих щенков. Старый Царап просто положил большую голову Эффи на колени и тут же уснул. Званка и Зуб, сопя, теребили ее башмаки и покусывали за ноги. Киска сидела на расстоянии, не удостаивая подойти поближе и ожидая, когда Эффи ее позовет.

Сидя на твердой земле в окружении собак, Эффи наконец-то почувствовала себя в безопасности. Амулет тоже успокоился и теперь спал. Мысль о человеке на лестнице больше не пугала ее — может, она устроила много шуму из ничего? Зря она не поздоровалась с Джебом Оннакром во дворе.

Черноносый смотрел на Эффи своими умными глазами, а остальные расположились вокруг, пользуясь разными частями ее тела, как подушками. Эффи нравилось, когда они клали на нее свои большие головы и лапы. Даже сдержанная Киска в конце концов подошла, привлеченная протянутой рукой и тихим пощелкиванием языка.

Эффи любила шенковых собак. От них, конечно, немного пахло, но Джеб как-то сказал ей, что они, наверно, находят ее запах не менее скверным.

Прикорнув под живым собачьим одеялом, Эффи стала засыпать. Хорошо, что она не побежала к Дрею. Собаки не дадут ее в обиду.

Так она и уснула, думая о них.

— Гр-ррр.

Эффи сквозь сон показалось, что рычание ей тоже снится, но его подхватили все собаки, и шум стал слишком сильным, чтобы спать.

Эффи заморгала и проснулась. Сквозь дырку в задней стене лился яркий свет. Ослепленная им Эффи не сразу разглядела, что шестеро собак стоят около нее полукругом, ощетинившись, опустив головы и вытянув хвосты. Глянув на их желтые клыки и горящие глаза, Эффи поняла людей, говоривших всякие страсти про собак Шенка. Таким человека загрызть — плевое дело.

Подняв руку, чтобы успокоить их, она услышала голоса снаружи. Двое, мужчина и женщина, кричали во весь голос, чтобы заглушить завывания бури.

— Она заколдована, эта девчонка. Заколдована. Катти клянется, что она исчезла прямо у него на глазах. Она узнала, что он идет к ней, не успел он войти в дверь круглого дома. Это все ее амулет. Если хочешь знать...

Эффи напрягла слух и замахала руками, утихомиривая рычащих собак. Она сразу узнала, кто это говорит. Низкий мужеподобный голос принадлежал ламповщице Нелли Мосс, а Катти был ее сыном, сверстником Дрея, вот только новиком он так и не стал. Летом его поймали на краже кур из курятника Меррит Ганло, а в прошлую зиму был какой-то случай с сестрами Танна, который Эффи не совсем поняла. Катти Мосса она знала плохо, и он почти не жил в круглом доме. Эффи помнила только, что один глаз у него карий, а другой голубой.

— Тише, женщина! — ответил резкий мужской голос. — Не желаю больше слушать твои суеверные бредни. Маленькая Севранс заколдована не больше, чем мы с тобой. Если она и убежала, то, наверно, потому, что услышала, как топочет твой бестолковый сын.

Все полученное от собак тепло покинуло Эффи. Она была уверена, что узнала голос Мейса Черного Града. Он проникал сквозь каменные стены, как ледяной дождь.

— Катти не дурак, — отрезала Нелли. — Он сделал все, как ему было велено. Значит, придется ему повторить это еще раз. Я не допущу, чтобы эта сучонка шмыгала по круглому дому, рассказывала басни и подглядывала за мной мертвыми глазами своего отца.

Гончие на большой псарне тоже выли почем зря, но Мейс мигом успокоил их, щелкнув хлыстом в воздухе. Потом послышалось звяканье металла, и Эффи поняла, что Мейс принес поводки, чтобы увести своих лучших собак в более теплое место.

— Виноватым себя чувствуешь, когда ее видишь? — с довольными интонациями произнесла Нелли.

— Сделай как договорились, и дело с концом.

— Всем было бы легче, если б ее подстрелила под открытым небом стрела клобучника... как Шора Гормалина.

За этими словами последовало много разных звуков. Затопали по снегу сапоги, зашуршала ткань, и Нелли испустила тихий гортанный стон.

— Не смей больше говорить о Шоре Гормалине, женщина, ясно? — Некоторое время Эффи ничего не слышала, кроме ветра и рычания Черноносого, а после Мейс повторил: — Ясно, я спрашиваю?

Судорожный вздох.

— Ясно, ясно. От меня правды никто не услышит.

— Вот и хорошо. — За этим последовал такой звук, будто кто-то хрустнул пальцами.

Эффи снова опустилась на пол среди собак, потрясенная до глубины души. Пчелка вылизывала ей уши, как больному щенку. Старый Царап, Званка и Зуб все еще ярились на людей снаружи, вытянув вперед дрожащие морды. Черноносый и Киска, которых Эффи всегда считала вожаками стаи, бегали туда-сюда перед дверью и прислушивались, готовые ко всему. При этом все, кроме Пчелки, не переставали тихо рычать.

Шенковы бестии — так прозвал их Шор Гормалин. Эффи еще улыбнулась, впервые услышав это прозвище. Только теперь она поняла, что оно подходит им как нельзя лучше.

В груди у нее открылась пустота. Шор Гормалин понимал собак. И ее понимал. Он был единственный, кто понял, почему ей надо иногда убегать и прятаться. И даже сказал, что сам так делает. Это много значило для Эффи — это помогло ей справиться с разными нехорошими словами, которые говорили про нее Летти Шенк и другие. Не такая уж она придурковатая, раз лучший боец клана говорит, что сам был таким же в детстве.

А сейчас случилось ужасное. Нелли Мосс говорила так, будто Шора убил вовсе не клобучник, будто это как-то подстроил Мейс Черный Град.