Реквием по империи - Диана Удовиченко

– И слава Брижитте, что не видел… – пробормотал Ом.

Анири ласково провела ладонью по серебристым волосам мужа, словно благодаря его за нечаянную оговорку. Впервые за пять лет он в разговоре упомянул лесолюбивую богиню вместо Луга всеблагого.

– Ты полюбишь наш народ, – уверенно сказала она, – знаю, что полюбишь…

– Пока что я люблю только одну эльфийку, – игриво заявил Лютый, целуя шею девушки.

– А я люблю своего Светозарного, – прошептала светлая княгиня.

И они не лгали: их связывали крепкие чувства, в которых, возможно, дружбы и уважения пока было больше, чем страсти и огня. Но кто сказал, что любовь не может быть такой? К тому же у правящей четы впереди имелось довольно времени, чтобы раздуть из маленького костерка всепоглощающее пламя. Чем они сейчас и занимались, целуясь под тополем.

– Пойдем домой, – произнес Ом, прижимая к себе жену.

– Пойдем. – Анири высвободилась из объятий Лютого и зашагала по тропинке. Переведя дыхание, она спросила:- Как прошел Круг?

– Хорошо. Я решил начать войну с нежитью.

Эльфийка резко остановилась, обернулась к мужу, заглянула в лицо. В широко раскрытых прозрачных глазах девушки блестели слезы.

– Мне страшно…

– Не бойся, Мы обязательно победим, – уверенно ответил Ом. – Все будет хорошо.

Все будет хорошо. Он свято в это верил. У них все получится. Конечно, жаль, что Рика нет рядом: вместе с братом гораздо легче было бы уничтожить нежить. Но первозданные справятся и сами. Иначе и быть не может. Они обязательно найдут способ борьбы с тварями, захватившими Аллирил, пробьются к поляне, на которой когда-то рос вечный дуб, и раздобудут желуди. Эльфийские маги вырастят новое священное дерево, которое насытит землю своим волшебством. А вместе с магией дуба возродятся дивные существа Аллирила: крошечные прелестные флори и добродушные выворотни, хохлатые, похожие на енотов вудерсы и серебристые вайтари, суетливые гриннали и игривые лесные духи. Настанет день, когда Аллирил снова наполнится жизнью и неповторимыми чудесами. Настанет день, когда под его благословенную сень войдет самый лучший гость – Рик. Это обязательно случится.

Все будет хорошо. И он, Светозарный Кай'Омлютаир, владыка Дома Жемчужного тумана, лично об этом позаботится.

Барон Йеншир шел по узкой, засыпанной мелкой речной галькой дорожке, бережно ведя под руку пожилую женщину в темном платье и белом накрахмаленном чепце.

– Осторожно, матушка, не споткнись, – почтительно сказал он, – скоро уже придем.

Тильда лишь молча улыбалась, ей было хорошо. Утреннее солнце еще не припекало, а ласково касалось лица. Вокруг могил пышно росли цветы, над которыми кружились пестрые бабочки.

Скоро они пришли к дальней окраине кладбища и остановились перед курганом, на котором высилась острая, тонкая, изящная, словно тянущаяся к небу беломраморная стела. У подножия лежала большая плита из серого гранита, надпись на которой гласила: "Здесь нашли упокоение воины, павшие в сражении с андастанскими захватчиками. Они защищали империю. Да возродятся они в счастливое время". Ниже колонками были высечены имена. Тысячи имен.

Усадив матушку на одну из скамей, стоявших напротив кургана, Сид склонился над плитой, провел ладонью по прохладному, еще не успевшему нагреться камню. В который раз отыскал взглядом имена дорогих ему людей. Вынул из-за пазухи флягу.

– Сторк. Велин. Мих. Капрал Вартон Хелл. Барон Лириан Йеншир. Ваше магичество Дайнус… и вы все, ребята. Доброго посмертия, и… простите.

Плеснув немного виноградной старки на землю кургана, Сид сделал большой глоток. Постоял еще немного, помолчал, потом опустился рядом с Тильдой. Глядя на плиту, под которой были похоронены двое из ее сыновей, она все так же безмятежно улыбалась.

Разум, выжженный некромантами так и не вернулся ни к Тильде, ни к остальным несчастным, пострадавшим от волшбы андастанцев. Время от времени в Солнечный край наезжали столичные университетские чародеи, изучавшие странное явление. Они производили над слабоумными множество манипуляций, пытались считывать их сознание с помощью тонкой магии, что-то измеряли артефактами, делали записи и уезжали, пообещав разобраться. Некоторые из них, заинтересовавшись столь ценным исследовательским материалом, как они называли убогих, оставались в провинции на несколько лет. Другие, заручившись разрешением властей и согласием семей (если такие имелись), забирали больных в университетские лаборатории. Но ни одному магу еще не удалось вернуть этим людям хоть частицу разума и памяти. Вердикт, который рано или поздно выносил каждый волшебник, ученый или целитель, звучал неутешительно: этот магический процесс необратим.

Так же единодушны в своем мнении были чародеи и жрецы, утверждавшие, что с гибелью некромантов, души плененных ими людей отправились на новый круг перерождения. Сид искренне хотел верить, что так оно и есть. Его до сих пор грызла совесть за то, что он не сумел спасти посмертие старшего брата, Сторка. И хотя он понимал, что ничего не мог сделать, что Сторк погиб на другом берегу Лозинки и сразу был превращен в зомби, нерациональное чувство вины не отпускало. Он часто просыпался по ночам от одного и того же жуткого сна: бессмысленное лицо твари, некогда бывшей его братом, и его, Сида, меч, отрубающий голову зомби.

Вот уже пять лет Сид носил баронский титул, громкое имя Йеншир, полковничье звание и командовал полком имперских волков, охранявших границу Галатона с Восточным эмиратом. Великодушный дар императрицы, которая предпочла забыть о его дезертирстве, зато наградила за войну в тылу врага. Дарианна Первая была очень мудрой правительницей, понимавшей, что щедрость по отношению к верным людям в будущем окупится многократно. К тому же в случае с Сидом казна не понесла никакого урона: императрица просто передарила то, что пятьсот лет назад было пожаловано фамилии Йеншир. Вся семья барона погибла во время штурма замка, и имущество вернулось в казну.

Сид поселился в поместье, но предпочел построить для себя и матери новый дом. Замок, ставший могилой для сотен людей, вызывал у него содрогание. Слишком много воспоминаний, слишком много боли…

И громада из красного камня, некогда гордым венцом поднимавшаяся над провинцией, теперь стояла искалеченная, пустая, мертвая. Стены покрывали черные потеки застывшей смолы, внутренние ярусы просели после страшного взрыва в подземелье. Новоявленный барон давал себе обещание восстановить замок, но пока так и не собрался, оправдывая себя занятостью.

Он действительно был занят: служба в полку отнимала большую часть времени. К тому же крестьянам требовалась его помощь, и в те редкие дни, когда его присутствие в гарнизоне было необязательно, он объезжал виноградники и села, говорил с людьми. Кого-то ссужал деньгами сам, для кого-то требовал пособие у губернатора.