Письма. Том I (1896–1932) - Николай Константинович Рерих

Хотелось бы встретиться лично. Кто знает, вероятно, в связи с Лигою Культуры мне придется побывать в Европе, но не ранее конца 1933 года. Надеюсь, у Вас и в семье, и в работе все ладно. Каждая Ваша статья и книга приносит нам живейшую радость.

Шлем Вам, и Марии Николаевне, и супруге Вашей[1224] наши лучшие пожелания.

Сердечно Ваш.

1 CaBena;

1 Scholar offprint[1225];

1 Sarti[1226];

1 Jagadiswarananda[1227].

394

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

22 сентября 1932 г.[Наггар]

Дорогой Михаил Александрович,

За несколько часов до отъезда из Кейланга пришло 14 сентября Ваше стокгольмское письмо — отвечаю на него уже из Наггара.

Прекрасно, если и в Осло, и в Стокгольме Вы нашли друзей нашего дела. Как были сами норвежцы и шведы? Напрасно Вам задают вопросы об Америке. Во-первых, идея теперь имеет главное место в Бельгии. Во-вторых, в Америке никогда нельзя рассчитывать на Вашингтон. Все делается частной инициативой, отдельными личностями. В этом смысле наш Пакт встречает самое живое сочувствие, чему доказательство резолюции и письменные приветы. В-третьих, прецедент прошлой войны, история Лиги Наций[1228], история Пакта Гильберта[1229] и многое другое показывают, что надежды на Стет Департамент[1230] нужно оставить. Впрочем, если Рузвельт будет избран, то может быть движение воды. Спросите Шклявера, как Флёри говорил о посещении Стимсоном Даунинг Стрит[1231].

Тактика накопления может быть самою жизненною. Сообщите Вашу программу в этом смысле. М-м де Во сообщает в длинном письме о программе Фоундешен[1232] в Брюгге и спрашивает о моих предложениях в этом смысле. Думаю, что программа, сообщаемая ею, вполне отвечает заданию такого учреждения. Пусть с самого начала Тюльпинк заведет полный инвентарь всего поступающего. Иначе каждая бесхозяйственность может огорчать и отпугивать жертвователей. Конечно, фотографии Индии могут остаться в Музее, так же как и воспроизведения и издания. Хороши ли стекла на картинах? Без стекла не следует оставлять темперу.

Шклявер пишет о доме для Фоундешен, предложенном на Пляс Ван Эйк[1233]. Хорош ли? Что это за дом? Как думаете? Как думает Тюльпинк приступить к Всем[ирной] Лиге Прессы? Хотелось бы знать его программу действий, чтобы помочь со своей стороны.

Понемногу входит в жизнь Лига Культуры. Конечно, в отношении нашего Союза Пакта Лига будет ближайшим другом. Очень берегите это понятие Всемирной Лиги Культуры, она так нужна для будущего.

Как начнется наш парижский сезон? Пусть прежде всего он начнется деланием друзей и рассеянием злобы и клеветы. Читал я с возмущением «Свиткова»[1234]. Как вредна эта темная горчаковщина! Кроме Вас там попал С. Метальников. Сколько злобы и невежества на бедной земле!

Шлем сердечный привет Вам и семье Вашей.

Духом с Вами.

2 почтовые открытки MadOri;

1 CaBena.

395

Н. К. Рерих — Г. Форману*

22 сентября 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Уважаемый г-н Форман,

Благодарю Вас за письмо, которое явилось подтверждением Вашей искренней дружбы. Главное, что Вы так сердечно предложили свою помощь в редактировании переводов. Нам остается только искренне поблагодарить Вас, ибо любая кооперация в этом направлении очень ценна. Я уже писал об этом, и, вероятно, Вы уже предприняли нужные шаги. Возвышенный предмет требует особо бережного отношения — вот почему Ваше любезное предложение столь своевременно. Совместная работа сближает людей, и они научаются лучше понимать друг друга. Подобное взаимопонимание на ниве культурной деятельности особенно необходимо. Вы доставите мне истинную радость, когда сообщите, что подобная кооперация уже началась.

Вы, конечно, чувствуете, какое напряжение царит в мире, — это Армагеддон, который был предсказан тысячелетия назад. Во время такого небывалого напряжения все наши чувства, все предпринимаемые усилия должны быть также необычными. Точно настоящие Стражи на неусыпном дозоре!

Вы, конечно, чувствуете, как все силы тьмы ополчились против всего созидательного, но взаимопонимание и объединенные усилия со стороны всех культурных сил принесут победу, которая уже предопределена Свыше. Свет побеждает тьму! И в этом заключается самая обнадеживающая и непреложная истина!

Всегда рад получить от Вас весточку.

В духе с Вами,

[Н. Рерих]

396

Н. К. Рерих — Р. Магоффину*

24 сентября 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Глубокоуважаемый профессор Магоффин,

Передайте, пожалуйста, в дар Археологическому институту Америки мои картины: «[Три] меча»[1235] и «Менгиры в Гималаях»[1236]. Я прошу Институт принять эти картины в знак моего уважения к обширной научной работе, проводимой им, и моего восхищения Вашей энергичной просветительской деятельностью.

В отношении вышеупомянутых картин необходимо сказать следующее. Картина «Менгиры в Гималаях» (упоминаемая в моих книгах «Сердце Азии» и «Алтай — Гималаи»)[1237] напоминает о менгироподобных камнях, возводимых с древнейших времен и до наших дней на горных перевалах. Этот обычай имеет несомненную связь с древними менгирами Тибета, открытыми нашей экспедицией в 1928 г., и подобными менгирами Карнака.

На картине «Три меча» изображен древний рисунок на камне, который находится неподалеку от Кейланга, столицы Лахуля (Лахуль в испорченном произношении означает «Южный Тибет»[1238]). На заднем плане должна быть видна известная в этой части Гималаев гора «М». Это место на древнем пути из Индии в Кайлас и Тибет, известное как убежище многих Риши, в числе которых Риши Виаса, составитель «Махабхараты»[1239], Риши Васишта, открывший целебные источники, Риши Капила, по преданию обладавший так называемым «смертным глазом»[1240]. Из духовных подвижников Тибета здесь находили свое прибежище Миларепа, Падма Самбхава и Гоцангпа. Место, где находится этот камень, расположено на высоте около 11 тысяч футов. Здешние рисунки на скалах заслуживают особого изучения. Повсюду встречаются изображения крестов несторианского и манихейского происхождения.

Ладак, Дардистан, Балтистан, Лахуль, Трансгималаи, часть Персии, Южная Сибирь (Иртыш, Минусинск) изобилуют наскальными рисунками, сходными в техническом отношении, невольно напоминающими скалы Богуслана и изображения остготов и прочих великих переселенцев.

Изображения Ладака, Лахуля и всех Гималайских нагорий распадаются на два главных типа. Тип буддийский, дошедший и до нашего времени в виде изображения свастики (как буддийской, так и обратной, бон-по), Льва, коней Гессар-хана, религиозных надписей, чортенов и прочих предметов культа.

Другой тип изображений, дошедший из времен более древних и связанный с добуддийским бон-по и прочими культами огня, еще более увлекателен по своей загадочности и любопытному сходству с друидизмом, что так интересно в связи с изучением