У меня живет жирафа - Екатерина Вильмонт

– Совсем спятил? – прохрипел тот и попытался дать сдачи. Но у него это плохо получилось.

– Значит так, сволочь, ты сию минуту собираешь манатки и выматываешься отсюда. Давай-давай, торопись к своей олигархической крале. Живо!

– Это, между прочим, моя квартира!

– Между прочим, братик, приличные мужики, уходя от жены, оставляют квартиру ей, и я уж прослежу, чтобы так и было. Кстати, думаю, олигархическая краля не одобрила бы тебя, если б узнала, что ты поступил иначе. И ее папа тоже. Ты хотел, чтобы я тебе помог? Вот я и помогаю! Катись отсюда! Давай, торопись, пока Ия не пришла.

А ведь неплохо получилось, мелькнуло в голове у Романа, смылю сейчас, и не надо никаких объяснений… Здорово, ни слез, ни упреков!

Он быстренько покидал в дорожную сумку самое необходимое и выскочил на лестницу, чтобы, не дай бог, не столкнуться с женой. Уже сидя в машине, он позвонил.

– Кристина? Это я. Все. Я ушел. Сейчас еду к тебе.

– Ромка! Какой ты молодец, я не ожидала, что ты так быстро решишься… Люблю тебя!

– И я!

Ох, черт, получилось «Ия», с досадой подумал Роман. И тут же увидел, что Ия идет к подъезду. Он счел за благо сползти на сиденье. И не без злорадства подумал: вот сейчас Мишка хлебнет! И едва жена скрылась в подъезде, он вырулил со двора. Свобода, блин, свобода, блин, свобода!!!

Когда Ия вошла на кухню, Михаил мыл посуду.

– Привет, Миша! А Ромка где?

– Его нет.

– А где он?

– Иечка, сядь.

– Миш, что случилось? Он же был дома, я с ним говорила.

– Был, но… сплыл.

– Миш, что значит сплыл? Куда сплыл?

– Ну, насколько я понял, куда-то в сторону Рублевки.

– Что это значит? Миш, с ним что-то плохое случилось? Его «скорая» увезла?

– К сожалению, нет. Послушай, Ия… – Михаил совершенно растерялся от ее присутствия. Пока он ждал ее, ему казалось, он просто скажет ей все, как есть, но сейчас у него язык не поворачивался.

– Вы поссорились?

– Было дело.

– Из-за меня?

– Ну… в общем, да.

– Тогда почему он ушел, а ты остался? Он что, приревновал меня к тебе?

Он понял, что не выдержит больше.

– Нет, Ия, он ушел от тебя. К другой. Дочке олигарха.

– Миша, ты врешь!

– Нет, Иечка, я не вру. Просто мне тяжело передать тебе то, что он говорил мне…

Она страшно побледнела.

– Говори. Все как было! Хотя подожди! – Она достала из буфета коньяк и налила в стакан. Залпом выпила. – А теперь говори!

Он сказал. Она молчала. Глаза были сухие, только голубая жилка на длинной нежной шее обозначилась резче и руки слегка дрожали. Если бы она плакала, он бы знал, как ее утешать, но сейчас он вконец растерялся. Ему было ее нестерпимо жалко.

– Я не хочу тут жить, – с трудом проговорила она. – Я перееду к сестре.

– Но ты же говорила, что собираешься сдавать ее квартиру. И к тому же этот усосок в площади вряд ли будет нуждаться, я объяснил ему, что приличные мужики оставляют квартиру жене…

Она вдруг улыбнулась.

– Ты объяснил ему это только на словах?

– Нет, я ему врезал…

Она вдруг протянула руку и погладила его по щеке. Он задрожал.

– Спасибо, Миша! Но он же твой брат, а я тебе никто… Почему ты это сделал?

До нее еще не дошло… она еще не понимает… Это шок, наверное.

– Почему я это сделал? Потому что мне стало стыдно за родного брата.

– Ну надо же… Неужели в наше время еще есть такие мужчины? Вступиться за женщину… Я не ожидала… Это красиво…

– Ийка, ты почему не плачешь?

Она подняла на него измученные глаза.

– Не получается, – прошептала она. – Внутри все болит, ужасно больно…

У него сердце сжалось от сочувствия. Он подошел к ней, поднял со стула, обнял.

– Иечка, маленькая, поплачь… Тебе будет легче. Черт с ним… Он твоего мизинчика не стоит… Ничего, может, и хорошо… Зачем тебе этот подонок? Ты такая прелестная девочка, одна не останешься, у тебя есть дело в жизни, ты не пропадешь, и на меня всегда можешь положиться… Ну, что ты, маленькая?

– Я не маленькая, я жердь…

– Это кто тебе такую чушь сказал, а?

– Мама, – вдруг совсем по-детски жалобно проговорила она. – Я сама слышала, как мама говорила подруге: «Алинка у меня красавица, а Ийка жердь жердью». А в школе меня вообще жирафой прозвали… – И тут вдруг она громко всхлипнула и, наконец, разрыдалась.

Слава богу, подумал Михаил, не разжимая объятий и продолжая нашептывать ей ласковые слова. А она доверчиво прижималась к нему. Но вдруг подняла зареванное лицо.

– Миша, а почему… Тебя меня просто жалко или…

– Или! – ответил он твердо. – Я люблю тебя, Ия, – неожиданно даже для себя проговорил он.

– Любишь? Или просто хочешь?

– Люблю и хочу. Но, главное, люблю. С первого взгляда. Вот как ты дверь мне открыла, я посмотрел… и пропал. Думаешь, почему я в Москве торчу?

– Тогда ты должен радоваться, что Ромка меня бросил?

– Дурочка! – нежно улыбнулся он. – Как я могу радоваться твоему горю? И потом, ты-то меня не любишь?

– Наверное, смогла бы…

И она вдруг поцеловала его в губы. Он задохнулся, сжал ее что было сил и вдруг рванул молнию у нее на спине. Она каким-то неподражаемо грациозным движением выскользнула из платья.

– Ты потом не пожалеешь? – прошептал он.

– Потом будет потом.

Больше слов им не потребовалось.

Владислав Александрович встретился с Ниной, чтобы обсудить с ней новую концепцию программы.

– Поймите, Ниночка, программ о разведке на телевидении существует не так уж мало.

– Что верно, то верно. Но мы же в принципе уже все придумали и получили добро, а теперь…

– Поймите, Нина, когда я предлагал тот вариант, я еще много не знал о нашей героине. Это просто фантастика, невероятная история.

Я когда прочитал, просто обалдел. Нельзя лишать зрителей такого захватывающего повествования. Вот, посмотрите, я прикинул, тут можно сделать цикл передач, коротких, не больше двадцати минут, и каждый раз заканчивать так, чтобы всем хотелось как можно скорее узнать, что будет дальше. Вот тут я сделал прикидки, ужал все до минимума, собственно, сохранил только основные моменты… Короче, посмотрите.

Он передал ей флэшку.

– Я прямо сейчас взгляну, чтобы не терять время.

– О, это совсем хорошо! И еще, я подумал, что… Короче, я расписал текст на двоих…

– То есть?

– По-моему, многое следовало бы рассказывать женщине… Какие-то ее любовные признания… А я возьму на себя политическую и событийную составляющую.

Нина недовольно поморщилась.

– Нет, Владислав Александрович, мне это не нравится. Вы предлагаете то, от чего мы с вами именно хотели уйти, то есть своего рода реконструкцию. Не надо этого.

– Я просто подумал, что зрителям надоест на меня смотреть.