Первая смерть Лайлы - Гувер Колин

Она проскальзывает в ванную и запирается изнутри.

А ведь она посещала туалет на заправке, двадцать минут назад…

Боюсь, провалы в ее памяти серьезнее, чем она признает. Я уже подумываю устроить ей проверку и завести разговор о событии, которого не было, – вдруг она заявит, что якобы помнит его?

Хотя это будет предательством. А я и так виноват перед ней.

Из ванной доносится шум спускаемой воды. Я наконец обнаруживаю термостат – у самой лестницы. Он показывает двадцать два градуса. Больше вроде бы и не надо, однако я немного прибавляю – чтобы Лайла избавилась от чувства холода. Далее перехожу в гостиную – нужно изучить те помещения, в которых я еще ни разу не был.

Атмосфера там недружелюбная – словно комната совсем не предназначена для проживания. Кремовый диванчик и канапе из одного гарнитура повернуты к камину. Обитый коричневой кожей стул стоит у заваленного книгами стола.

В гостиной всего одно окно, да еще и шторы задернуты; здесь царит полумрак. В прошлый приезд я несколько раз пробегал мимо, но внутрь не заходил. Там всегда толпились люди; теперь вместо их фигур бродят лишь тени. Я не смогу полюбить эту комнату так же, как люблю Большой Зал. Может, потому, что именно в нем мы с Лайлой обрели друг друга и он стал нашей историей?

Если мы все же купим дом, первым делом разгромлю гостиную. Снесу часть стены, добавлю еще несколько окон, обставлю мебелью, на которую Лайла может проливать завтрак из хлопьев или красное вино.

Я сделаю комнату пригодной для проживания.

После того как Лайла выписалась из больницы, мы нигде не чувствовали себя дома. Возвращаться в квартиру во Франклине по понятной причине не хотели. Но мне казалось неправильным переезжать куда-то, не выслушав мнение Лайлы, и я снял временную квартиру поближе к больнице, куда и перевез ее после выписки, не торопясь покупать постоянное жилье. Франклин не подойдет. Нэшвилл тоже.

Я пересмотрел множество вариантов, и ни один меня не зацепил. Пока не увидел, что на продажу выставлена та гостиница.

Есть в ней что-то притягательное. Может, потому, что здесь я встретил Лайлу. Может, жить в самом сердце страны каким-то образом мотивирует. Или потому, что дорога от Нэшвилла сюда занимает целый день, а мне хочется быть от него подальше.

Так или иначе, я сюда не бездельничать приехал. Я хочу найти время сосредоточиться на музыке и хочу, чтобы Лайла отдохнула и успокоилась. По-моему, это самое подходящее место. Уединение – вот что нам нужно. Лайла будет чувствовать себя в безопасности.

В этот миг я слышу крик, резко оборачиваюсь и стремглав несусь в ванную. Доносится звон разбитого стекла.

– Лайла! – Распахиваю дверь. Глаза девушки округлились от ужаса. Я хватаю ее руку и сразу замечаю кровь на костяшках пальцев. Раковина усеяна осколками. Поднимаю глаза и вижу, что зеркало разбито. Словно кто-то ударил кулаком в его центр. – Что случилось?

Лайла трясет головой и переводит глаза с зеркала на осколки в раковине.

– Я… Я не знаю. Хотела помыть руки, а оно разбилось.

В зеркале характерная вмятина, как будто кто-то с силой по нему треснул. Не могу представить, зачем Лайле потребовалось его разбивать. А может, оно треснуло до нашего приезда? И стоило чуть дотронуться, чтобы посыпались осколки…

– Я сбегаю в машину за аптечкой.

Когда я возвращаюсь, Лайла сидит на кухне. В очередной раз обрабатываю ей раны. Вопросов не задаю. Она расстроена, руки дрожат. Закончив, я беру аптечку и один из чемоданов.

– О зеркале напишу риелтору. Ничего страшного, могло быть хуже.

Лайла берет второй чемодан и поднимается следом за мной. Она явно напугана случившимся.

В конце концов, хватит относиться к ней так, словно она сама не может о себе позаботиться! Еще как может. Она сильная. Она потрясающая. Просто забыла об этом. И я заставлю ее вспомнить.

6

Если бы я не задался целью быть музыкантом, я стал бы шеф-поваром.

В процессе приготовления пищи есть что-то успокаивающее. Я никогда этим особо не занимался, пока Лайла не попала в больницу. Когда мы начали жить вместе, она меня кое-чему научила, но после ранения напрягать ее показалось неудобным, и я взял готовку на себя. Секреты приготовления супа я постиг в совершенстве, в основном потому, что в процессе выздоровления Лайла ничего другого и не ела.

Сейчас она наверху, распаковывает вещи. Я предусмотрительно сам достал свои кроссовки и положил в шкаф, чтобы Лайле на глаза не попалось кольцо, а теперь занимаюсь ужином. Нужно положить успешное начало нашему отдыху, поэтому я выбрал «паста фаджоли» – итальянский фасолевый суп с пастой. Любимое блюдо Лайлы.

После выписки Лайлы из больницы я многому научился. В основном у ее мамы, Гейл. Первые несколько недель она оставалась у нас. Хотела забрать дочь с собой в Чикаго, но, к счастью, Лайла отказалась. И я не хотел ее отпускать. Считал своим долгом помочь ей восстановиться – ведь будь я более предусмотрительным, несчастья бы не случилось.

Да и самому мне требовалось адаптироваться к новым условиям. Наше знакомство продолжалось всего два месяца, а затем Лайла месяц провела в больнице. Сразу после в нашу и без того тесную квартиру временно переехала ее мама. Ситуация резко изменилась: совсем недавно я, взрослый человек, жил один, а теперь, по прошествии менее трех месяцев, разделяю жилье со своей девушкой, ее матерью и иногда с сестрой. В съемной квартире всего одна спальня, так что диван всегда был оккупирован, а остальную часть гостиной частенько занимал надувной матрас.

Наконец Гейл вернулась в Чикаго! Не то чтобы она мне не нравилась, просто я понял – с нас хватит. После всего пережитого мы, по сути, не имели личного пространства, и я просто затосковал по нормальной жизни. Мы оба затосковали.

С другой стороны, познакомившись с семьей Лайлы, я быстро понял, почему в нее влюбился. Ее родственники оказались харизматичными, открытыми людьми. Я, черт возьми, на их фоне нечто вроде Чеда Кайла. После свадьбы я видел его всего один раз и теперь согласен с Лайлой – этот парень тот еще балбес, однако забавный.

Почти с нетерпением жду их приезда в пятницу.

Сложив в кастрюлю все ингредиенты, я вытираю руки кухонным полотенцем и бегу наверх посмотреть, как дела у Лайлы. Она разбирала вещи, когда я решил заняться ужином, но прошло уже более получаса, а со второго этажа не доносится ни звука. Даже шагов не слышно.

Открываю дверь. Открытые чемоданы так и стоят нераспакованными. А Лайла легонько похрапывает.

День выдался тяжелым. Это ее первая дальняя поездка после больницы. Представляю, как она устала. И, стараясь не шуметь, я сам начинаю разбирать чемоданы.

Время от времени бросаю взгляд на Лайлу и возвращаюсь в дни, которые мы здесь провели. Каждая секунда с Лайлой ощущалась как пробуждение. Словно до встречи с ней я жил с закрытыми глазами.

Я был слепым, а теперь прозрел.

Все бы отдал за то, чтобы вновь обрести чувство защищенности, которое у нас так жестоко отобрали! Во Франклине нам жилось спокойно. Лайла засыпала без труда и не оглядывалась через плечо всякий раз, когда мы выходили на улицу.

Я подхожу к кровати, провожу ладонью по волосам Лайлы и осторожно заправляю за ухо выпавшую прядку. В больнице Лайле выбривали волосы вокруг раны, и теперь она причесывается так, чтобы закрыть этот участок. Я отвожу локоны в сторону и смотрю на шрам.

Знаю, Лайла ненавидит шрам и делает все, чтобы его спрятать, но порой, когда она засыпает, я смотрю на него и вспоминаю, как едва не потерял свою любимую.

Лайла едва заметно вздрагивает, и я отдергиваю руку. В этот момент в комнату проникает запах гари. Я в недоумении поворачиваюсь к двери. Суп никак не мог подгореть за такое короткое время! И десяти минут не прошло, как я включил плиту.

Выскакиваю на лестничную площадку и вижу, как из кухни валят клубы дыма.

Едва я начинаю спускаться, как раздается грохот.