Правдивые истории о чудесах и надежде - Коллектив авторов

Мы узнали точные дни рождения Сэмми и Томми и кое-что об их прошлом. Хотя они были от разных матерей, хозяйка взяла их в одно и то же время.

– Они ни дня не провели порознь, – сказала сотрудница, – и на этот счет бывшая хозяйка проинструктировала нас очень строго. Их ни в коем случае нельзя разделять. Они должны быть вместе.

В глазах Джоша читалось нетерпение – ему явно хотелось сейчас же ответить «да». А вот мне требовалось время подумать. Сначала я хотел собаку, потом кошку, а теперь мне предлагали сразу двух котов.

– Можно подумать до завтра? – спросил я.

– Да, конечно. Мы придержим их до завтра, но, пожалуйста, дайте знать о своем решении не позднее обеда, потому что нам бы очень хотелось найти им дом поскорее. Как видите, Томми здесь приходится нелегко.

Я видел. И не сомневался, что, подумав до утра, мы сделаем выбор, который будет правильным не только для животных, но и для нас с Джошем.

За ужином и до самой ночи мы с Джошем обсуждали, во что для нас выльется, если мы заведем двух котов, а не одного. С одной стороны, так было даже лучше – ведь мы уйдем на работу, и коты останутся дома одни на весь день, но в компании друг друга им не будет скучно.

Всю ночь я ворочался в кровати, снова и снова проигрывая в памяти наш поход в «Баттерсийский дом». А утром открыл глаза и увидел перед собой знакомое лицо. Джош внимательно смотрел на меня.

– Ну что, – спросил он, – ты решил?

Видимо, он уже некоторое время не спал. Я потянулся, разгоняя сон, но Джош не собирался отставать от меня. Ему очень хотелось узнать, что я надумал. Ведь он понимал как никто другой: я из тех, кто вечно тянет резину, и меня нужно хорошенько пнуть, чтобы я начал действовать. К счастью, Джош знал, как меня мотивировать.

– Сам подумай, Найл. Что, если мы откажемся, и такие прекрасные коты попадут в плохие руки?

Аргумент подействовал.

– Давай дождемся открытия, сразу же позвоним в приют и скажем, что забираем обоих.

Мы так и сделали, а после быстренько побежали в ближайший зоомагазин и купили все необходимое для Сэмми и Томми. А еще через два дня вернулись в «Баттерсийский дом кошек и собак».

Прежде чем нам отдали наших питомцев, мы получили брошюры с информацией для новых хозяев, а еще сотрудники приюта дали нам хороший совет. – Поскольку эти два кота всегда жили в доме, – сказали они, – не выпускайте их сразу на улицу. Иначе есть вероятность, что они убегут и больше не вернутся.

Об этом я даже не подумал.

– Попробуйте выпустить их через два-три месяца. А еще пусть примерно неделю поживут в одной закрытой комнате – и лишь потом начинают исследовать весь дом.

– Вот это интересно. Почему? – спросил я.

– Сейчас они немного в шоке – во-первых, их забрали от прежнего владельца и из старого дома. Во-вторых, привезли в приют, а здесь шумно, многолюдно, и обстановка сильно отличается от той, к которой они привыкли. Теперь же они попадут в третье место – к вам домой, и будет лучше, если поначалу они будут находиться в тихой, безопасной, спокойной комнате, пообвыкнутся, а потом уже выйдут «в большой мир».

Вполне логично.

– Главное – чтобы у них было много игрушек и доступ к лотку, – добавила сотрудница. – И обязательно заходите к ним почаще, чтобы познакомиться поближе.

Наконец нам вручили брошюры с информацией и передали Сэмми и Томми.

Дома мы поставили кошачьи переноски в тихую комнату, где было мало мебели, и открыли их. Я так обрадовался, что кошки наконец дома, что достал телефон и стал снимать на видео их прибытие.

И тут же стало ясно, что перед нами две совершенно разные и весьма неординарные личности.

Бисби – так мы переименовали Сэмми – был палец в рот не клади. Он все обнюхивал, «охотился» за разными предметами и играл в новой обстановке, а проходя мимо нас, не стеснялся потереться об ноги.

Но Тонка – такое имя мы дали Томми – являл собой полную противоположность Сэму. Когда он наконец решился вылезти из своей коробки, то первым делом рванул к занавеске и спрятался за ней. Он оказался таким страшным боякой, что, когда я отодвинул занавеску, он отвел взгляд и посмотрел в другую сторону! Это было одновременно и умилительно, и грустно.

Вечером мы ушли в гостиную и от корки до корки прочли информационные брошюры, которые нам дали в приюте. Там все объяснялось очень понятным языком, и в них было много полезной информации: о том, как приучить кота к лотку, к пребыванию на открытом воздухе, а также объяснялось, почему так важно стерилизовать животных. Дочитав до конца, мы снова открыли брошюры на первой странице и прочли их еще раз – на всякий случай.

Всю следующую неделю мы наблюдали за Тонкой и видели, что ему приходится нелегко. Очевидно, он все еще слишком переживал. Он не любил, когда на него смотрели, и по большей части прятался. А если не прятался, то дрожал от страха.

Последовав совету сотрудников приюта, мы постепенно открывали для кошек оставшиеся комнаты. Тонка почти не выходил, а вот Бисби обнюхал все вокруг. Где-то через неделю мы заметили, что микрочип Тонки торчит у него из-под кожи, и я позвонил в «Баттерсийский дом». Нас попросили привезти его на осмотр. Тонка очень переживал, что его уводят от Бисби, и смотреть на это было тяжело, но другого выхода у меня не было.

В приюте Тонку осмотрел ветеринар, достал чип и заново вшил его. Он погладил Тонку.

– Иногда такое случается, но теперь все должно быть в порядке, – сказал врач.

Проблема разрешилась, и наши коты снова могли быть вместе. Все время нашего отсутствия Бисби прождал у двери.

Прошло еще несколько недель, и Бисби вполне освоился, а вот Тонка никак не хотел общаться с нами и по-прежнему все время прятался. Мне уже приходилось видеть кошек после пережитого шока и наблюдать за их постепенным выздоровлением (я имею в виду Пикля и Путля), и признаюсь, что поведение Тонки меня встревожило. Что, если он антисоциален и у него проблемы с психикой? Джош успокаивал меня и не раз повторял, что Тонке просто нужно время, чтобы привыкнуть. И я дал себе слово, что наберусь терпения.

Однажды после напряженного рабочего дня я уснул на диване и вдруг почувствовал, как кто-то лижет мне палец ноги.

Я вскрикнул от неожиданности, а когда пришел в себя, то увидел Тонку. Тот вышел из «кошачьей» комнаты и отважился забрести в гостиную. А потом запрыгнул на диван, тихонько подошел и сел мне прямо на живот! Видимо, он понял, что раз мы кормили его несколько недель, окружали его заботой и следили, чтобы он ни в чем не нуждался, значит, нам можно доверять. Но я все равно постарался не делать резких движений, чтобы не спугнуть его, а застыл на месте, растянувшись на диване – хотя мне очень хотелось его потискать.

Потом я взял трубку, позвонил Джошу – тот уехал в командировку – и рассказал ему о нашем прорыве. Он обрадовался не меньше моего, а я сделал примерно сотню фотографий Тонки, который лежал у меня на животе, и отправил ему!

С того самого дня Тонку как подменили. Он больше не прятался за занавесками и начал активно исследовать дом. Наконец он почувствовал себя в своей тарелке, и мы смогли как следует узнать друг друга. Я понял, что он очень общителен и ласков, а еще требователен. Он нуждался в нашем внимании, хотел, чтобы его гладили и восхищались им. Но он готов был платить нам той же монетой.

Когда мы возвращались домой, Тонка всегда ждал у двери. Он мяукал, словно хотел сказать: «ну слава богу, наконец-то вы дома». Затем следовали настойчивые пинки головой – он требовал, чтобы его погладили и, конечно, покормили.

Мы выяснили, что, даже если поставить перед Тонкой десять мисок с едой, он не прекратит есть, когда насытится. Нет, он будет методично опустошать миски одну за другой, пока не доест все до конца. Нам приходилось бдительно следить за миской Бисби на случай, если Тонка вдруг решит подобраться и к ней – а он непременно сделал бы это, если бы мы зазевались.

Даже когда кормить его уже было не нужно, Тонка вскарабкивался вверх по нашей одежде, забирался на плечо и усаживался там, как пиратский попугай. Он хотел быть как можно ближе к нам и наблюдать за всем происходящим на кухне. Он оказался очень забавным, и ему нравилась наша компания.

По ночам мы не могли закрыть дверь спальни, потому что он сидел снаружи и мяукал, пока его не пускали внутрь. А стоило ему открыть, как он запрыгивал на кровать и принимался мурлыкать или топал по нашим рукам и спинам. Его совершенно не смущало то, что мы пытались заснуть. А если мы с Джошем не обращали внимания на концерты Тонки за дверью, он начинал биться в нее головой. А потом лупил нас лапой по щекам. Если мы и тогда не просыпались, он прибегал к последнему средству – легонько царапал нас по носу. Джош ругал его каждый день, но я знал, что на самом деле ему все это нравилось.

Тонка считал Джоша своей собственностью и часто спал на его подушке, забравшись под одеяло или растянувшись прямо поверх хозяина.