Правдивые истории о чудесах и надежде - Коллектив авторов

Но каждый раз прохожие благодушно махали рукой и отказывались: кажется, мое объяснение их удовлетворяло.

А вот мужчин в шлемах Молли ненавидела так же горячо, как любила людей в светлой одежде. Стив работал курьером на собственном мотоцикле, и мы очень быстро сообразили, что шлем ему лучше снимать до того, как он окажется на пороге. В противном случае Молли просто сходила с ума и заливалась лаем!

Дома же у нее обнаружилась еще одна странность. Она не умела играть!

Игрушки и игры, которые обычно любят собаки, ее совершенно не интересовали. Она не играла в перетяг, не любила возиться. Мой брат Джонатан придумал оригинальное решение этой проблемы: когда он заходил к нам в гости или мы приходили к нему – он жил неподалеку, – он вставал на четвереньки, брал в зубы одну из девственно чистых игрушек Молли и начинал кататься по полу.

– Рррр-ррр, – рычал он и бросал перед ней игрушку. – Ну, давай же, Молли, поиграй со мной! Просто возьми игрушку, и всё!

Молли махала хвостиком, понимая, что происходит что-то забавное, но все же пребывала в растерянности. Она смотрела на меня с мольбой: мам, скажи, а что это дядя Джон делает? Или, может быть, она хотела спросить: так вот что я должна делать? Сложно сказать, что именно она имела в виду, но Молли явно была очень умной собакой. Несколько таких совместных игр с Джоном, и она сообразила, что к чему. Я взяла на вооружение его тактику, и Молли уже не смотрела на меня, как на ненормальную, а с удовольствием вступала в игру.

Мы с Молли получали огромное удовольствие от общения и вскоре стали лучшими друзьями. Я называла ее «кротик Молли», потому что она была черная, как крот, и стоило мне произнести эти слова, как она навостряла уши!

В тот год на Рождество мы со Стивом поехали к моей маме, где собирались все родственники. Мама жила в Уилтшире, в сельском доме с большим садом. Даже не знаю, чему Молли радовалась больше – людям, которые обнимали ее и окружали вниманием, или чудесному саду с раскинувшимися позади него полями.

Праздники выдались шумными и суетливыми – в доме было полным-полно родственников и друзей. Я радовалась, что смогла выбраться из города и встретиться со старыми школьными друзьями. Каждый день, с утра пораньше, я выводила Молли на долгую прогулку по полям. Она уже больше не пригибалась, когда у нее над головой пролетала птица: теперь она начинала охоту. Молли окончательно освоилась. Хотя дома у мамы она ходила за мной, как тень, внимание, которым ее окружали гости, ей явно нравилось.

С нашей маленькой племянницей Молли была терпелива. Малышка то и дело натыкалась на нее и восторженно визжала, но Молли держалась невозмутимо. Вела себя спокойно и в присутствии маленьких детей даже ходила медленно: очевидно, она понимала, что резкие движения могут их напугать. Даже когда дети принимались гладить ее против шерсти, она просто отряхивалась и покорно ждала следующего прикосновения маленькой ладошки. Умилительное зрелище!

После праздников мы вернулись в Лондон. Дата родов приближалась, мой живот округлялся, и у меня начался период «гнездования». Целыми днями я вычищала дом и купила новый ковер, который мне очень нравился. Как-то утром я пошла наверх достать белье из стиральной машины, а когда вернулась в гостиную, ахнула: Молли отгрызла край моего новенького ковра! Вытаскивая из ее пасти то, что осталось от измусоленного куска, я строго отчитала ее: «Молли! Фу!»

Впрочем, на нее это не произвело впечатления. Молли продолжала грызть мебель, телефон и даже пульт от телевизора – но по опыту я знала, что в щенячестве многие собаки занимаются подобным.

И верно – вскоре она переросла этот период.

В один из июньских дней я вдруг почувствовала острую боль в животе, отдающую в поясницу. Схватки усилились, и мы отвезли Молли к Джонатану, а сами поехали в больницу. Схватки продолжались несколько часов, но в итоге меня отвезли в операционную для проведения экстренного кесарева сечения, и наконец на свет появилась наша прекрасная малышка Руби. Когда ее передали мне на руки, я ощутила огромный прилив любви, и мне захотелось лишь одного – поскорее забрать нашу крошку домой.

Я провела несколько дней в послеродовом отделении, и вот настала долгожданная выписка. Увидев меня, Молли очень обрадовалась, с любопытством обнюхала Руби и вернулась к своим обычным делам, как ни в чем не бывало (а ее обычные дела включали сон в лежаке и неотступное следование за мной по всему дому).

Стив не брал отпуск по уходу за ребенком, и через несколько дней я осталась с Руби одна. Пришлось нелегко, так как я пережила операцию, а мама не смогла быть рядом, чтобы помочь. Но я справилась.

Поначалу я чувствовала себя одинокой и отрезанной от всего мира, как наверняка ощущают себя многие мамы в те редкие мгновения, когда ребенок уснул и ты сидишь в полной тишине. Именно тогда одиночество накрывает особенно сильно. В эти минуты Молли всегда приходила и сидела со мной. И это очень помогало.

Дополнительной проблемой стало то, что я не могла выйти из дома без Стива: из-за швов мне нельзя было спускать и поднимать коляску по лестнице – хотя и всего-то из трех ступенек.

Чтобы погулять с коляской и взять с собой Молли, мне приходилось дожидаться возвращения Стива с работы. К тому моменту, когда он приходил, мы с Молли были уже в отчаянии, и нам не терпелось выйти на улицу. Я так ждала этих прогулок, и, думаю, Молли разделяла мои чувства.

Мы со Стивом гуляли под руку, Молли семенила рядом на поводке, а наша чудесная малышка спала в коляске. Эти прогулки теплыми летними вечерами были просто восхитительны. Как же я радовалась, что мы все-таки решили завести собаку! Молли была с нами с самого начала нашей семейной жизни втроем. Без нее нам казалось бы, что чего-то да не хватает.

С рождением ребенка и у нее появились свои маленькие радости. Например, она скоро смекнула, что за обедом лучше всего сидеть рядом с Руби, под высоким стульчиком, потому что именно в этом месте сверху часто летит морковное пюре. Обычно она измазывалась пюре с головы до ног, и они с Руби обе вскоре решили, что это очень весело. Озорная парочка веселилась, а мне оставалось убирать после них, но если честно, я не возражала.

Когда Руби исполнилось три года, у нас родилась вторая дочка – Поппи. Девочки росли и придумывали все новые игры. Я часто слышала их смех, находясь в другой комнате.

Потом одна из них приходила ко мне, с нетерпением дергала за рукав и говорила:

– Мам, иди посмотри!

Я шла за ней в другую комнату и видела Молли. Та сидела очень тихо, на спине у нее сверкали бабочкины крылья, а шея была увешана бусами и боа из страусиных перьев. Девчонки покатывались со смеху, а Молли смотрела на меня, нахмурившись по-своему, по-собачьи, точно хотела сказать: мам, ну помоги мне, пожалуйста!

Вместе с тем она обожала, когда ей уделяли внимание, и знала, что после игры в «куколку» последует кое-что еще более интересное: игра в мячик в саду. Мы переехали в дом попросторней, с большим садом, где Молли и девочки могли играть. Руби и Поппи по очереди бросали мячик, а Молли подпрыгивала и ловила его, возвращая той сестренке, что стояла ближе. Инстинкт подсказывал ей, что с детьми нужно быть спокойной, и ее не заботило, что девочки бросали мяч всего на пару шагов. Ей просто нравилось играть.

Джонатан любил бывать у нас и вскоре решил тоже завести собаку. Он отправился в «Баттерсийский дом» и привел домой на поводке черно-белого спаниеля. Его звали Паркер, и они с Молли сразу подружились.

Иногда Джонатан, его жена Марджи и их сын Чарли и все наше многочисленное семейство собирали чемоданы и отправлялись через всю страну в дорожное путешествие с палатками. Дети и собаки обожали эти поездки, да и мы, взрослые, их любили. Однажды мы отдыхали в Уэльсе, и ранним утром я проснулась от охватившего меня чувства паники. Стив судорожно искал что-то в палатке, его нервозность передалась и мне, и от этого я проснулась – он шумел и толкал нашу походную кровать.

– Ты что? – спросила я.

– Нужно найти Молли. Она куда-то пропала.

Я вскочила с кровати и надела ботинки, а Стив стал звать Молли громким шепотом.

Вдруг я услышала смех.

Я выбежала на улицу и увидела Стива. Тот хохотал, хватаясь за живот. Тут я увидела полуодетого Джонатана, на руках у которого сидела Молли. Вид у нее был провинившийся. Джонатан сказал:

– Если вы ищете свою собаку, знайте, что она разбудила меня в три часа ночи и спала у нас в палатке!

Оказалось, Молли обнаружила, что палатка изнутри закрывается на молнию, нашла способ открыть ее и выбежала на улицу. Там она, видимо, испугалась и в темноте забежала в палатку Джонатана. Когда он нашел ее, они с Паркером уютно спали рядышком.

Когда мы насмеялись вволю, мне в голову пришла одна мысль. Я поделилась со Стивом, и мы решили, что Молли нужен товарищ для игр. Она отличалась добродушным нравом и находила общий язык со всеми собаками, но в последнее время я заметила за ней кое-что, что меня тревожило. И не я одна: Руби тоже обратила на это внимание.