Близкий свет - Фридрих Незнанский

А совсем недавно она увидела его на кладбище. В день похорон Эвы. Это стало для нее такой неожиданностью, что она даже растерялась. И не подошла, ни слова не сказала, не напомнила о прежнем знакомстве, да и какое это теперь могло иметь значение?.. Они и были-то на кладбище вместе с этим адвокатом. Кто-то сказал, что им удалось задержать убийцу, но какую это могло играть роль, если жертву уже опускали в могилу?.. И на поминки он не остался, а сразу уехал на вокзал. Так и не пересеклись. Интересно, а хоть сейчас-то вспомнит, узнает? Ух и наглая же физиономия! А так-то ничего, очень даже ничего. Не такой, конечно, яркий, как Петер, но, если верить давно забытым временам, силен был. Да, впрочем, у них же с Эвой, как та уверяла Ингу, и не могло быть ничего серьезного, этот Сашка был женат и не собирался бросать свою супругу. А то, что между ними было, — это, мол, настоящая, сумасшедшая страсть, какая достается мужчине и женщине только один раз в жизни. Хочешь, верь, не хочешь, не верь. Инга верила и ждала своего случая, а его все не было. Вот теперь подумала, что Петер, может быть… Ей бы еще и уверенности побольше!..

Она подошла к мужчинам, слегка кивнула Лазарю Иосифовичу, и тот немедленно расплылся в вежливой улыбке. А она вопросительно уставилась на Сашку, как звала его Эва, да и она сама, каждый раз уходя из своей квартиры: понимай, мол, как желаешь! Ждала пристального интереса, узнавания, смущения, наконец, но он оставался спокоен. Показалось даже, что холоден и равнодушен. Только губы тронула легкая усмешка, и он, без всякого, впрочем, интереса, просто вежливо склонил голову. Так приветствуют незнакомых.

— Не узнали? — с вызовом спросила она.

— Отчего же узнал, — легко отозвался он. — А вы очень изменились, Инга, и в лучшую сторону. Когда мы познакомились, по-моему, уже тысячу лет назад, вы были просто красивы, обаятельны, а сейчас я вижу перед собой сплошное очарование. Время пошло вам навстречу… на пользу. Вы действительно прекрасно выглядите. От души рад вас видеть. Однако и к великому сожалению, наша сегодняшняя встреча связана с печальным событием.

— Вторая встреча, — поправила она. — И событие второе, разве не так?

Он вскинул брови.

— В самом деле?

— В прошлый раз, Саша… или как вас звать, по старинке, Сашкой?.. — Ага, смутился, наконец, поняла Инга, интересно, как он теперь станет выкручиваться? — Вы произносили прощальные слова у могилы Эвы, тоже моей близкой, если помните, подруги, и не глядели по сторонам, вы были вдвоем с этим господином адвокатом. А потом сразу уехали.

— Да, да, — он помрачнел и грустно уставился на нее. — Это ужасно, что нас с вами уже второй раз сводит смерть близкого вам человека. Очень плохо…

— Вы, кажется, на что-то намекаете? — она вспыхнула. — Уж не предполагаете ли вы, что следующая очередь?..

Турецкий резким протестующим жестом оборвал ее. Адвокат был попросту ошарашен таким поворотом событий, он ничего не понимал и переводил с беспокойством взгляд с Турецкого на Ингу и обратно.

— Ни боже мой! — сердито сказал Александр. — О чем вы, Инга? Я оперирую только фактами. А в данном случае, вообще, ни малейшего отношения к делу о смерти актрисы не имею. Ада Морисовна, оказывается, хорошая знакомая родственницы моей супруги, и мы пришли, чтобы выразить ей свое соболезнование. И случайно встретились здесь с Лазарем Иосифовичем, который и вам, как я вижу, тоже знаком. Но вы мне невольно напомнили, — продолжил он задумчиво, — замечательное время, нашу молодость. И уже за одно это огромное вам спасибо. — И он, склонив голову, отошел в сторону, к урне, чтобы выбросить окурок.

— Скажите, уважаемая Инга Францевна, — немедленно приступил к своим обязанностям адвокат, — объясните нам с Александром Борисовичем, — видно, он не хотел принимать всерьез слова Турецкого, — зачем вам понадобилась та фирма, чьи лекарственные средства использовала Лора Страутмане?

Инге пришлось начать свои объяснения, понимая, что адвокат просто так теперь ее не отпустит, а в дом она не могла пройти, потому что он загораживал своей грузной фигурой проход к двери. А в общем, ее объяснения свелись к тому, что полиция ровным счетом ничего не делает, никого не волнует смерть замечательной артистки, вот они с режиссером Петером Ковельскисом и решили выяснить, кто продает эти смертельно опасные средства и насколько их изготовители и сбытчики защищены законом? Вот поэтому они и разыскивают фирму, продавшую Лоре средство для похудения.

Дорфманис слушал объяснения и поглядывал на Турецкого, сохранявшего на лице индифферентное выражение. Но когда речь у Инги зашла о желании Петера провести личное расследование, то есть самостоятельно выследить, куда отправится преступник-продавец, он иронично хмыкнул, чем сразу же вызвал резко неприязненное к себе отношение со стороны женщины. Ишь, петух! Не нравится ему! Сам ни черта не делает, советы тут раздает?

— Ты разрешишь, Лазарь? — вдруг спросил он и в ответ на торопливый кивок адвоката продолжил: — Дорогая моя Инга, послушайте, — мягко сказал он. — Если у вас есть желание услышать мое частное, но вполне профессиональное мнение, я посоветую вам со всей ответственностью: не лезьте, милая, в это дело. Оставьте профессионалам заниматься своими обязанностями. Обратите, пожалуйста, внимание и поверьте мне, что какой бы талантливой, даже гениальной, ни была художественная самодеятельность, все равно она так и останется самодеятельностью. В этом великая ошибка всех тех, кто этого не понимает. В частности, — он с сарказмом фыркнул, — среди этих убежденных дилетантов множество крупных руководителей и в охранительных органах, и в правительствах наших суверенных стран. О работниках искусства я вообще не говорю. Дилетантизм в любом профессиональном деле неприемлем, а в нашем — он еще и смертельно опасен. Верно, Лазарь?

Тот снова молча кивнул.

— Отсюда следует единственный вывод, дорогая моя девочка, извините за такую вольность: если бы я имел власть, или хотя бы реальную возможность, категорически запретить вам даже косвенно участвовать в этом расследовании, я бы немедленно так и поступил.

Он медленным и каким-то тягучим, что ли, «знающим или понимающим» взглядом «проплыл» сверху вниз по ее, почему-то вдруг напрягшейся фигуре, И она сама теперь смутилась. Будто испугалась чего-то, реально ощутив на себе его требовательное прикосновение, отчего ей вмиг стало жарко. Она разозлилась: «Господи, да что ж это такое?!» А в зрительной памяти всплыла отрешенная улыбка Эвы: «Не представляешь себе, Ингуша, как же мне с ним хорошо! Как свободно!..»

— А вы действительно похорошели прямо-таки доневозможности! — улыбнулся Александр. — Светитесь счастьем! Наверное, есть серьезная причина, да? — Он необидно рассмеялся, вовлекая в игру и адвоката. — Вот именно поэтому я настойчиво… нет, даже не советую, я просто очень прошу вас… Ингуша, да?

И он с такой нежностью, зараза этакая, улыбнулся, что ей чуть не стало плохо. Он помнил, как звала ее Эва, переполненная сумасшедшими эмоциями. Помнил… будь он неладен!

Заметив, что Ингу качнуло, Турецкий немедленно подхватил ее локоть, подвел к лавочке у входа и вежливо предложил присесть. Перекинувшись взглядами с Лазарем, он пожал неопределенно плечами и предложил:

— Знаете, миленькая моя, если вы хотите назвать вашему Петеру фирму, вы, конечно, имеете право это сделать, и сейчас Лазарь Иосифович принесет и покажет вам упаковку с инструкцией. Но отдать вам ее мы не можем, это единственная улика, понимаете? И, тем не менее, посоветуйте вашему режиссеру оставить слежку в покое. Его же наверняка все в Риге знают. Заметная фигура. Но он способен в результате своих неверных действий не только сам попасть в беду, он, не желая того, и вас здорово подставит. Не говоря о том, что попросту сорвет те оперативные действия, которые предпринимают официальные органы расследования. Может быть, вам неизвестно, — он вздохнул и присел рядом с ней на лавочку, а Дорфманис грузно потопал в дом, — что сегодня в мире, в тех сферах, где прокручиваются несметные деньги, а медицина — одна из таких сфер, — убрать мешающего преступному бизнесу человека ровным счетом ничего не стоит. Без всяких следов, я знаю… — Он чуть наклонился к ней и очень тихо сказал: — Это, наверное чертова работа, Ингуша, быть лучшей подругой, да? С ума можно сойти… Там, наверху, моя жена, она еще ко всему прочему и психолог-криминалист, проводит душеспасительную беседу с матерью Лоры. — Он безнадежно развел руками. — Она знает про Эву, они знакомы были, накануне Эвиной гибели разговаривали по телефону. Но вы уж не напоминайте ей, не травите душу. Пожалуйста…

Он взглянул ей в глаза с такой печалью, что Инга, тоже почувствовав боль, с трудом удержалась, чтобы не пожалеть его, не погладить по щеке…

Глава четвертая