Несущая смерть - Джей Кристофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каори хлопнула Мичи по руке, и лицо у нее исказилось от ярости.
– Не прикасайся ко мне!
– Пойдем с нами.
– Нет. Никогда в жизни я не встану в один ряд с Гильдией. Ни сейчас. Ни позже.
– Каори, пожалуйста…
– Умоляешь? Не позорься, сестра.
Фальшивая улыбка сползла с губ Каори, пока Мичи вытирала слезы, глядя на нее целую вечность. Но, наконец, девушка развернулась и покинула разрушенный дом Даичи. Каори стояла и смотрела ей вслед, а порывистый ветер сдувал челку с лица.
Куда бы она ни бросила взгляд, все напоминало об отце. Набор шахмат, который он привез из Кигена. Кожаная перчатка на стене, пропитанная криками и вонью горелой плоти, – воспоминание о дне, когда Каори попросила отца выжечь татуировку с ее кожи, до сих пор с кристальной четкостью всплывало в сознании. Носовой платок, испачканный черными пятнами.
Боги, где он теперь? Уже мертв? У нее никого нет – только он.
Она опустилась на колени, пытаясь дышать.
Боги, помогите мне…
Услышала, как кто-то идет по настилу снаружи. Шаги слишком тяжелы для Мичи и неуклюжи для воина – то была поступь хромого человека.
Она обернулась, ожидая увидеть Акихито, однако обнаружила человека с широкими разноцветными глазами: один – сапфирово-голубой, другой – белый, как отполированная на солнце кость. Короткие темные волосы и остроконечная бородка, струйка дыма с ароматом меда и корицы на губах.
Гайдзин, которого притащила Юкико. Тот, которого звали Пётр.
Она встала, повернулась лицом к круглоглазому, вдавливая горе в пятки.
Дыши.
Скрестив на груди руки, холодно взглянула на Петра.
Просто дыши.
– Что тебе надо?
– Юкико, – сказал гайдзин.
– Ее здесь нет.
– Да, – кивнул он. – Я знать. Но она неправильно.
– Неправильно?
– Да.
– Ты меня удивляешь, круглоглазый. Я считала тебя верным псом Юкико. Неужели у девчонки на коленях нет места и для тебя, и для ублюдков в ее животе? – Иногда слова резко срывались с ее губ, холодные и жестокие. Иногда она даже не знала, откуда они берутся.
Пётр покачал головой.
– Нет, про Гильдия Юкико говорит правду, и я думать, Каори знать. Но Юкико неправильно, говоря, Каори уродливая.
У Каори перехватило дыхание.
– Что ты сказал? – прошептала она.
Он указал на ее лицо.
– Красиво, – улыбнулся Пётр, а затем повернулся и посмотрел на деревню, на лес Йиши, на клубящиеся в небе грозовые тучи.
Казалось, он выжигал в воображении картину: море мертвых и вечнозеленых листьев, древние деревья, зазубренные пики гор, тянущиеся к гулкому небу над головой.
Наконец он решился и еще раз посмотрел на Каори, и от его улыбки все еще струился дымок с ароматом меда и корицы. Он протопал по доскам, направляясь к ней, наклонился, чтобы взять за руку.
И, глядя ей в глаза, когда Каори в замешательстве нахмурилась, поднес ее пальцы к губам.
– До свидания, прекрасная леди, – сказал он. – Надеяться вижу ее рядом. – Поморщившись, Пётр захромал прочь, поршни в сломанном колене шипели, тяжелый ботинок волочился по необработанным доскам.
Она молча смотрела ему вслед. Среди деревьев танцевал ветер, сильный порыв откинул челку с ее лица, вымокшего от дождя. Она потянулась к прядям растопыренными пальцами – теми самыми, которые Пётр только что прижимал к губам.
Это было так просто – взять и заправить волосы ей за уши, чтобы ветер и мир увидели уродливый шрам.
Надо было лишь взять и выдохнуть всю скопившуюся внутри нее мерзость, принять мир и дышать. И быть. Просто. И сложно – сложнее не бывает.
Она откинула челку.
А после сидела одна в темноте, глядя на остатки кострища, где когда-то горел огонь.
5
Пробуждение
Хана сжала руку брата, окутанную ароматом чистого дождя.
Брат и сестра сидели на деревянном настиле перед гостевым домом, свесив ноги с края. Хана посмотрела на зияющий внизу головокружительный провал. Ветер выл как раненый, дождь непрерывно барабанил, заглушая все звуки деревни.
В самом центре поселка происходил какой-то переполох, но Хана никак не могла заставить себя прислушаться и понять, что происходит. Она болтала и болтала ногами, позволяя слезам литься рекой, а страданию накатывать на нее ледяными, одинокими волнами.
Бедный Дакен…
Они нашли его в городской канализации Кигена. Маленького котенка, изгрызенного крысами-трупоедами.
Он любил Хану и Йоши, а они отвечали ему взаимностью.
Он был лучшим другом Ханы в мире.
А теперь его уже нет.
Она вытерла здоровый глаз и опустила голову, наблюдая, как слезы падают в пустоту. Хана старалась не думать о том, как Дакен покинул мир, как она хотела помешать этому, а якудза, который топтал кота ногами, слишком быстро умер от рук Акихито.
Повязка на левой стороне ее лица покрылась коркой засохшей крови, и ужас, охвативший Хану, когда ей вырвали глаз, все еще мучил ее и был осязаем.
Об этом она старалась не думать.
Но не могла.
Йоши пришлось еще хуже. Его страшно избили. На голове у него тоже была повязка, и мигрень не унималась. Сотрясение мозга, говорили они. Со временем заживет, говорили они. Но когда Хана посмотрела брату в глаза, она не видела прежнего Йоши.
А еще она вспоминала красивого юношу – холодного, мертвого, в луже из свертывающейся крови.
Улыбка без губ. Лицо без глаз. Бедный Джуру…
Она задавалась вопросом, что теперь делать. Куда деваться. Те несколько дней, что прошли с тех пор, как они приземлились в деревне Кагэ, казались сплошным туманом, в котором они навещали целителя, пили целебные отвары и страдали от боли. У Ханы пока не было возможности пообщаться с Юкико. Она толком не поговорила даже с Йоши о смерти Джуро. Все происходило так быстро. Ей просто нужна была минута, чтобы перевести дух…
Порывы ветра трепали взлохмаченные волосы, прилипшие к влажным щекам, раскаты грома над головой звучали гораздо ближе, чем плыли тучи. Она услышала скрежет когтей по соломенной крыше, стон измученного дерева.
