Особенные. Элька - Ольга Ильина

Захотелось посмотреть в глаза. Интересно, что я там увижу? Нежность. Вот что я там увидела, всего секунду, и даже можно убедить себя, что показалось на фоне стресса. И взгляд снова непроницаем, суров, снисходителен даже. Словно мы не ровесники, вовсе. Так и хотелось спросить, сколько тебе лет? И много чего еще. В голове вертелись тысячи вопросов, а задала я самый глупый из всех:

— А тебе разве можно водить мотоцикл?

— Можно, — ответил он и почти подавил улыбку, которая мне так понравилась, — мне восемнадцать исполнилось два месяца назад. А на права я еще год назад сдал.

— Поздравляю с прошедшим.

Я успокоилась, расслабилась и даже словно слегка захмелела. Иначе как объяснить, что я непонятно где, обнимаюсь с парнем, которого совсем не знаю, и мне это нравится даже. И, кажется, я окончательно спятила, потому что не могу оторвать взгляда от его губ и представляю, как они могут целовать.

— Спасибо, — сказал он, разрушая момент временного помутнения рассудка.

Выпустил из объятий, развернулся и пошел к мотоциклу, бросив на ходу:

— Идем, я отвезу тебя домой.

Я послушно поплелась за ним. Понимая, что сегодняшний день очень многое поменял в моем представлении о мире, да и о самой себе тоже. Мне нужно было подумать, обо всем. И составить план действий. Ведь теперь у меня есть кому задать интересующие меня вопросы, и кажется, на этот раз волшебного слова — имени, не понадобится.

Глава 9 Тетя Нина или что скрывает вахтерша?

— Ты как?

— Нормально.

— Что с тобой случилось?

— Ты была права, рано мне еще в школу.

— А я говорила.

— Знаю. Все так плохо?

— Не то чтобы очень. Все понимают, несмотря на старания Стервозы.

— Сплетни распускает?

— А когда она их не распускала? — хмыкнула Ленка в трубку мобильника, по которому мы разговаривали. Родители, наконец, расщедрились.

— И что же поет наша птичка?

— Да чушь всякую. Что ты лжешь всем о больнице. И даже говорит, что у нее есть доказательства.

— Что же не предоставит и не выведет меня на чистую воду?

— Ждет подходящего момента? — предположила подруга.

— Надо выяснить.

— Я тоже об этом думала. И ты знаешь, есть у нее слабое место.

— Лен, даже не думай, — воскликнула я, догадавшись о ее намерениях, — Димка сволочь.

— Я это знаю, — согласилась подруга, — И он опасная сволочь, только и мне не шестнадцать больше. Я стала старше, поумнела. И уж точно не та восторженная дурочка, какой была когда-то.

— Ты меня сейчас убеждаешь или себя?

— Заткнись, — беззлобно проговорила подруга и понизила голос, — Черт, Олег явился. Слушай, я все равно это сделаю с тобой или без тебя.

— Ладно. Я с тобой, — сдалась ей на милость, — Буду страховать. Заодно память свою страдающую освежу.

— Вот и договорились. Все. Пока. Уломать-то предков сможешь?

— Есть у меня одна идея.

— Тогда отбой.

Я отключилась и уставилась на часы. Время уже десять, а Женька так и не появлялась. Может, я зря паникую, и ее не было в этом клубе, а девочка эта…допустим, тусит там, но это же не означает, что и Женька тоже. Но все мои попытки уговорить себя рассыпались в прах, когда сестрица явилась домой. Недостаточно поздно для родителей, но достаточно для меня. Она не успела закрыть дверь в свою комнату, я опередила.

— Чего тебе? — буркнула она, едва завидев меня.

— И ни тебе здрасти, ни до свиданья.

— Хочешь, чтобы попрощалась? — выгнула она бровь, прошла мимо, распахнула дверь и улыбнулась, — Я буду счастлива, если ты свалишь и даже культурно попрощаюсь.

— Ага, но прежде расскажи мне, где шлялась весь день?

— Еще чего, — улыбка сползла с лица, но дверь аккуратно прикрыли.

— Или мне, или родителям, выбирай.

— Да чего ты привязалась-то?

— Я беспокоюсь за тебя.

— Спой эту сказочку кому-нибудь другому, — фыркнула Женька.

Нет, так дело не пойдет. Нужно взять себя в руки и быть предельно корректной, хотя так и хочется подойти и вытрясти из этой глупой девчонки все ее тайны.

— Хорошо, можешь не верить и обвинять во всех смертных грехах. Но ты скажешь мне, где была сегодня и даже не думай лгать. Иначе родители узнают, что ты прогуливаешь и не в первый раз, как я поняла.

— Я просто гуляла, довольна?

— Где?

— В парке.

— С утра и до вечера?

— Нет, — недовольно бросила она, — Я дома была. Вернулась, когда вы с мамой от дома отъехали.

— И часто ты так делаешь?

— Часто. Ушла перед маминым приходом на обед. Гуляла в парке. Это все.

— Хорошо. Сделаю вид, что тебе поверила. Но завтра ты пойдешь в школу. Я лично позвоню твоей классной и поинтересуюсь. Поняла?

— Да пошла ты, — огрызнулась сестрица, но, судя по не слишком радостному виду, думаю, она мое требование выполнит. Я уже собралась уходить, как зацепилась за отблеск на ее запястье. Схватила за руку, совершенно не подумав о последствиях. Зато последствия подумали за меня. А точнее долбанули слабостью и болью во всем теле. Да я едва сознание не потеряла, но больше от неожиданности. Ее нити стали извиваться, словно змеи и несколько ближайших поползли ко мне, чтобы через секунду впитаться в кожу там, где мы соприкасались.

— Эй, что с тобой? — испугалась Женька. И мне показалось даже, что ей действительно страшно за меня.

Я вовремя разорвала контакт, а Женька бросилась к двери. Я только и успела шепнуть:

— Родителям не говори.

Она кивнула и скрылась за дверью, чтобы через минуту вернуться с полным стаканом воды, пропуская вместе с собой перепуганного Крыса. Грызун кинулся мне на шею и зарылся в волосах. А Женька заботливо поднесла воду к моим губам.

— Может врача вызвать?

— Не надо. Мне лучше.

Да к тому же я меньше всего сейчас о своем здоровье думала.

— Ты ведь не гуляла в парке?

— Ты отстанешь когда-нибудь? — снова начала заводиться сестра, но видимо, я слишком жалко выглядела сейчас. Сердце никак не могло успокоиться и тошнило очень, — До ванной проводить? Или, хочешь, тазик принесу?

— Ты что-то подобрела, — заметила я.

— Просто ты зеленая вся. Вот-вот окочуришься. Если предки увидят в моей комнате твой хладный труп, то подумают, что я тебя отравила.

— Ладно. Разрешаю перенести мой хладный труп в мою комнату, если это случится.

— Не волнуйся, сестричка. Я все обставлю так, что никто и не подумает на меня, и буду рыдать над твоим гробом, как бабка плакальщица.

— Учти, тебя никто за язык не тянул. Я жду настоящих слез.

— Тогда их надо поднакопить. Еще лет девяносто протянешь? — помогла Женька подняться, но на этот раз касалась только одежды.