Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

— …за убийцами, — закончила фразу Черити, и уже не только Логан, но и я вздрогнула.

— Но Логан — не убийца, — я постаралась говорить твердо, убеждая себя, что Черити — всего лишь болтушка, и она знать не знает о моем прошлом.

— Убийца, — легко ответила девочка и почесала мочку уха, сразу же превратившись в милую куколку, как и соответствовало ее возрасту. — Его обязательно сожрут тролли, потому что он убил мою маму.

После этих слов Логан вывернулся из-под моей руки и рухнул лицом в подушку, зажимая уши. Черити смотрела на него безо всякого выражения, но что-то мне подсказывало, что она была довольна тем, какое впечатление произвели её слова.

— Не надо обвинять его, — я растерялась, потому что это было ужасно — наблюдать такую злобность, такую мстительность в хорошенькой маленькой девочку.

Да ещё злость к кому — к собственному брату!

— Логан ни в чем не виноват, — произнесла я, стараясь казаться спокойной. — На всё — воля небес. А тебе, Черити, лучше вернуться в свою комнату. Ты в одной рубашке, можешь простудиться.

— А тебе пора готовить ужин, Лилибет, — скорчила она рожицу. — Только я всё равно не стану есть эту гадость. И никто не станет. И тебя выгонят отсюда, — она помолчала и добавила: — Так Ванесса сказала.

— Ты права, мне пора заняться ужином, — я погладила Логана по голове. — Вечером снова зайду проведать тебя, малыш. Не грусти и не бойся. Чердачные тролли тебя не тронут, обещаю.

Жалкие слова утешения, но я не знала, как ещё приободрить малыша. Мне казалось, что лучшим лекарством от детской грусти могут быть только игрушки и сладости. Но ни того, ни другого у меня не было, а вечером всех ждала гороховая похлебка и…

Гороховая похлебка. Её никогда не подавали в доме графа Слейтера. Горох — пища для бедняков и работяг. Еда, недостаточно утонченная для аристократов. А вот моя мама часто готовила гороховый суп. И гороховую кашу. И когда нам хотелось сладкого…

— Идём, Черити, — сказала я, поднимаясь. — Если ты уже выздоровела, то надень платье и прибери волосы.

— Я больна, — она презрительно скривила губы.

— Тогда тебе лучше лечь в постель. Иначе госпожа Бонита подумает, что ты пыталась её обмануть.

Упоминание о строгой тёте подействовало, и Черити исчезла, будто её ветром сдуло.

— До вечера, Логан, — сказала я и с тяжелым сердцем покинула тёмный и промозглый чердак.

В кухне я подкинула в очаг дров и застыла, глядя в огонь. Какой-то неправильный дом. Дети здесь не похожи на детей, тётушка, которой полагается баловать малышей, больше напоминает надсмотрщика, а отец… Отец — преступник. И рискует не только своим состоянием, но и благополучием семьи. И всё ради чего? Ради собственного удовольствия. Чтобы пощекотать нервишки. Заплатил триста солидов за контрабандный товар… Лучше бы купил жирной рыбы и постных сладостей детям. И шёлковые юбочки дочерям. Но ведь это — совсем не моё дело…

Я перемыла посуду, оставшуюся от обеда, пообедала сама, поджарив на огне пару ломтиков хлеба и заварив чай из запасов Джоджо. Теперь мечтой казались даже перловая каша со «Звезды морей» и пудинг из трактира мамаши Пуляр.

Накинув пальто, я взяла ведро с грязной водой и отправилась на задний двор, чтобы вылить её. Снег всё падал, и теперь город походил на сказочную зимнюю деревню с картинки, только море по-прежнему грозно билось в берег, слизывая со скал белые полоски снега — как сладкоежка рассыпанную сахарную пудру.

Когда я шла обратно с пустым ведром, что-то тяжелое и мягкое свалилось мне прямо на голову, сбив чепец. Что-то тяжелое, мягкое и… мурчащее. Острые коготочки царапали по воротнику пальто, и я засмеялась, схватив в охапку мою старую знакомицу — рыжую кошку.

— Ты меня преследуешь? А вот зря, — сказала я ей, щёлкнув по розовому лоснящемуся носику. — Если я позаботилась о тебе один раз, это не значит, что хочу становиться твоей хозяйкой. И что теперь прикажешь с тобой делать?

Естественно, она мне не ответила, зато заскребла лапками, пытаясь залезть ко мне за пазуху.

Кошка была вся в снегу, и подвеска на ошейнике сбилась в сторону.

— Попалась собакам? — догадалась я, поправляя на ней ошейник. — А кто тебя просил убегать от хозяев?

Кошка замяукала тоненько и жалобно, но я всё равно усадила её в снег.

— Принесу тебе поесть, — сказала я, будто она могла меня понять, — но в дом не пущу, даже не просись. Я и так там на птичьих правах, а если ещё приведу тебя…

Всё-таки рыжая-бесстыжая попыталась проскользнуть в двери следом за мной, но я не позволила и оставила её на крыльце. На мой взгляд, кошка в доме никому бы не помешала, но вряд ли строгая тётушка Бонита одобрила бы её появление.

Из угощения я могла предложить только рыбный хвостик и кусочек хлеба, но когда вышла на крыльцо, кошки уже не было.

Может, мне надо было сразу впустить её? Обогрелась бы, и никто не заметил…

Но что сделано — то сделано. Я вернулась в кухню и застыла на пороге, потому что первое, что увидела — была рыжая кошка, преспокойно лежавшая у очага и вылизывавшая лапку.

— Ты как сюда пролезла?! — поразилась я и на всякий случай оглянулась — не стоят ли в коридоре Черити или близнецы, а то и строгая госпожа Бонита. — Ты… — я подошла к кошке, но она подняла на меня мордочку с самым невозмутимым видом, — Ты — проныра, вот ты кто!

Я положила перед кошкой хлеб и хвостик, но она даже носом не повела.

— Ещё и лакомка! Тогда ничего не получишь, — поругала я её, но потом смягчилась. — Ладно, оставайся. Но если Джоджо или госпожа Бонита тебя прогонят…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Налив в котелок воды, я повесила его над огнем и достала миску с квашеной капустой, а потом открыла бутылку с постным маслом. По всей кухне тут же пошел кислый, резкий запах.

Кошка зашипела, вскочила и чихнула.

— Даже ты нос воротишь, — сказала я ей со вздохом, заправляя капусту маслом. — Что же говорить об этих бедных детях?

Кошка ещё раз чихнула и начала точить когти о мешок с орехами, поглядывая на меня так хитро, словно предлагала стать участником бунта на корабле… то есть в доме де Синдов.

— Не подбивай меня на самовольство, — погрозила я ей пальцем. — Мне сказали приготовить гороховый суп, и я намерена его приготовить.

Кошка фыркнула, как будто усмехнулась, а я опять замерла, уставившись на мешок, полный орехов.

Конечно же я не думала, что она понимает меня, и разговаривала совсем не с кошкой, а с собой… Но что-то подталкивало… что-то заставляло бросить вызов всем этим правильным постникам, которые в своем религиозном рвении готовы были уморить детей голодом… И вряд ли я бы осмелилась на это, если бы рядом не оказалась рыжая кошка…

— Ладно, уговорила, — сказала я решительно и завязала фартук покрепче. — Устроим им настоящий постный ужин.

Глава 5

Когда Джоджо ворвалась в кухню, кошка была благополучно спрятана в моей комнате, а я с удовольствием ужинала. Передо мной стояли тарелка с супом, чашечка гороховой каши и несколько меренг на блюдце.

— Вы что тут устроили?! — произнесла служанка свистящим шепотом. — Госпожа Бонита в ярости! Она вас убить готова!

— Убьет? — поинтересовалась я, отправляя в рот ещё одну ложку супа.

— Немедленно идите к ней, она вас требует, — голос Джоджо дрожал, но непонятно от чего — от страха или от негодования.

— Отправляюсь немедленно, — заверила я её, поднимаясь из-за стола. — Кстати, ваша порция — вот здесь. Я поставила суп и кашу на угли, чтобы были теплыми, когда вернётесь, а меренги положила на…

— Вы — сумасшедшая! — Джоджо схватилась за голову, сминая чепец. — Какие меренги?! Сейчас пост!

— Всё будет хорошо, — заверила я её и отправилась наверх, в комнату хозяйки.

Джоджо поплелась следом за мной, что-то бормоча себе под нос. Она удручённо качала головой и время от времени всплёскивала руками. В отличие от служанки, я не чувствовала никакого беспокойства. Я была права. И намеревалась доказать свою правоту.