Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия

На этой мысли мне стало стыдно.

Переложив на отца заботы о вознице, я поднялась к себе, прихватив по дороге ту самую заветную материнскую шкатулку с рукоделием — вопрос леди Маргариты о возможном оставленном послании заронил внутри то ли сомнение, то ли надежду — сама не знаю, на что. Семнадцать лет я жила совершенно спокойно, и вот — внезапный брат, внезапная смена облика, внезапный Габриэль, хоть и косвенно, но тоже имеющий отношение к прошлому. И…

Ещё не успев даже открыть шкатулку, я бросила случайный взгляд на открытое окно — колыхающиеся занавески никак не препятствовали вольному влажному воздуху проникать внутрь комнаты. А на подоконнике, придавленный камнем, лежал свёрнутый в трубочку бумажный лист.

Мне стало холодно и жарко одновременно. Торопливо развернула лист, справившись с желанием зашвырнуть камень в окно, не глядя, и едва смогла справиться с совершенно неоправданным разочарованием, увидев знакомый почерк. А чего я ожидала? Что родительница явится из небытия с откровениями?

Послание гласило: "Прости меня. Приходи сегодня в семь на семейный ужин в честь отъезда. Пожалуйста".

Желание швырнуть камень в окно, предварительно обернув письмом, усилилось стократно, и справилась с ним я только тогда, когда увидела ковыляющую дряхлую старушку под окном и в красках представила себе последствия снятия стресса неконтролируемым метанием камней. Слегка успокоилась ритуальным сожжением послания, дунула на горстку пепла.

…и пошла отпрашиваться у отца на ужин в гостях у Андерсенов, как примерная послушная дочь. В конце концов, пару дней можно таковой и побыть.

Глава 11

— Здравствуй, Джейма. Проходи.

У Ларса очень молчаливые и уравновешенные родители. Моё преображение они не комментируют никак, кажется, вовсе его не замечают, или Ларс сделал им предварительное внушение — и меня это устраивает целиком и полностью. Есть надежда, что ужин пройдёт спокойно. В конце концов, надо налаживать контакт, нам ещё год вместе учиться, хоть мы с Ларсом и не будем уже жить в одной комнате… Внезапно до меня доходит, что хотел тогда сказать Габриэль, когда говорил, что ему в любом случае будет радостен мой переезд.

И одновременно мне, к сожалению, становится ясным и то, что имел в виду Ларс своим проклятым "он тебя не удержит". Мне хотелось… ревности? Жара, эмоций, страстей, огня? Вот Ларс, тот бы ревновал иначе, если бы чувствовал, что имеет на это право, разумеется. Да и я бы не смирилась с тем, что Габриэль чисто теоретически жил бы в одной комнате с какой-нибудь девицей. А он просто… рад.

— Добрый вечер, миссис Андерсон.

— Погуляйте с Ларсом минут десять? Я ещё не накрыла на стол.

Ну вот. И никаких там тебе подозрительных взглядом из разряда "эй, ты, не покусись на честь и невинность моего сыночка, я предупредила!". Представив, как отец Ларса наставляет его на путь истинный ("ты такой видный парень, пора бы тебе узнать, что одинокая прогулка с половозрелой девушкой может быть небезопасной, в случае чего кричи громче и убегай"), я сдавленно хрюкнула. Кажется, соседство с Джеймсом кардинально меня испортило.

Мать и отец Ларса совершенно на него не похожи. Отец — высокий и мускулистый, с устрашающе лысым черепом, впрочем, вопреки своей угрожающей внешности очень скромный и тихий человек. Честно говоря, при кулаках таких размеров трудно обратить внимание на лицо, тем более такое маловыразительное и бесцветное. Ларс с его тёмными бровями и ресницами выглядит полной его противоположностью, хотя он высокий и сильный, но кажется куда стройнее. Тина Андерсон, мать моего друга детства, тоже словно бы потеряла природные краски после пары сотен стирок — бледное лицо, узкие губы, светлые тонкие волосы.

Но, в конце концов, какая мне разница, как они выглядят! Главное, что их двое, и в их крепкой и дружной семье царят мир и лад, и нет никаких скрытых тайн и подводных камней, никаких сбежавших к демонам на загривок мамаш и рождённых в тайне побочных детишек. Разве что…

Ларс встречает меня, опустив глаза, и всем своим видом демонстрирует раскаяние и покорность. Мы послушно выходим на улицу, сумерки постепенно сгущаются, в небе разливается влажная сероватая гнусь, снова начинает накрапывать дождь. Ларс срывает какой-то ни в чём не повинный сорняк и неловко крутит его в руке. Улучив момент, я тыкаю его кулаком в бок, и он довольно скалится, понимая, что я больше не сержусь.

А я и в самом деле больше не сержусь — коварный план, можно сказать, удался.

— Ездила утром к Фоксам? — совершенно мирно спрашивает Ларс, и я понимаю, что это тоже своего рода демонстрация принятия моего выбора.

— Да.

— Как поживает Сэмюэль? — я не сразу понимаю, кого Ларс имеет в виду, а когда до меня доходит, досадливо хмурюсь.

— Неплохо. Рвётся в бой, то есть — в Академию.

— Не рановато ему? В конце концов, в стазис его погрузили ещё ребёнком.

А я… мне вдруг так хочется всё ему рассказать. Поделиться, как раньше, всеми своими сомнениями, злостью и растерянностью, этой щемящей раздражённой нежностью, которую я испытываю к демонову братцу, своими тревогами по поводу… всего! У меня никогда не было близкой подруги, Ларса хватало, но делиться с ним тайной Джеймса в обход Габриэля, это… предательство?

— Кажется, он быстро наверстывает разницу, — выдавливаю я, и против воли, заглядываю Ларсу в лицо. Карие глаза смотрят на меня печально.

— Всё будет хорошо. Я понимаю, ты чувствуешь за него ответственность, — приятель пожимает плечами, а потом протягивает руку и касается рыжей прядки. — Прости, — немного смущённо улыбается он. — Я просто ещё не… привык.

Киваю, едва справляясь с каким-то неприятным комком в горле. Ну что я за балбеска, как любил говаривать Джеймс, вечно что-то мне да не так. Вот он, Ларс, я же этого от него хотела, этих самых простых слов и возобновления нашей ненавязчивой дружбы? Чего я не радуюсь?

Миссис Андерсон зовёт к столу.

***

Она помнит о моих вкусах и, не спрашивая, накладывает овощной салат с каким-то секретно-семейным сливочным сладковатым соусом. С-с-с-с-с. Мягкий и ароматный хлеб, ягодный морс с кислинкой. Вот так посмотришь на этих милых людей — и не поверишь, что их сын обладает даром и учится среди всяких там… трупокопателей.

Впрочем, Ларс-то как раз на факультете жизни.

"Впрочем, безумная леди Сейкен, любительница создавать кровожадных мерзких уродцев, тоже была с факультета жизни", — передразнил бы Джеймс.

Вкусно. Можно действительно нормально поесть и хотя бы на полчасика перестать терзаться, тосковать и ругать себя на все лады. Родители Ларса, их присутствие, редкие и ненавязчивые вопросы, меня удивительным образом не напрягают, даже несмотря на то, что они взрослые.

Мы тоже — взрослые. Хорошо бы уже не только это запомнить, но и понять. Сегодня первое мая, и до моего восемнадцатилетия остаётся двадцать пять дней. А вот дни рождения Габа и Ларса прошли весной, в начале и конце марта, и мы их вообще не отмечали — и парни как-то не хотели, и в целом, настроения не было.

После ужина я помогаю миссис Андрерсон собрать тарелки и, преодолевая её слабое сопротивление, напрашиваюсь помочь с уборкой и мытьём посуды, лишний раз радуясь тому, как хорошо, что у нас на хуторе налажен водопровод, обычный для крупных городов, но достаточно редкий за их пределами. Вода течёт прохладная, но это такие мелочи.

На небольшой тесной кухне место нашлось только для нас двоих, и я, глубоко вздохнув, начала:

— Миссис Андерсон, позвольте задать вам один вопрос, — сказать по правде, я была уверена, что не получу никакого ответа или, в лучшем случае, рекомендацию обратиться к сэру Александру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, Джейма? — совершенно спокойно отозвалась она.

— Ведь это же вы рассказали моему отцу о поступлении в Академию Безмолвия? Почему именно туда?