Спасительница волшебных книг (СИ) - Корсарова Варвара

Вот бы сбежать отсюда прямо сейчас, сию секунду! Но мне придется жить тут три месяца с обрубком вместо руки до дня зимнего равноденствия, когда откроются порталы.

И тут я натурально завыла, представив, как оно все будет.

Завтра, экзекуция состоится уже завтра!

В коридоре раздались голоса, засов заскрипел, дверь отворилась и в камеру вошел стряпчий Малалио, довольный и благоухающий хорошим вином. Видимо, в местных судах принято отмечать окончание каждой сессии застольем.

– Ну вот, все вышло, как я и обещал! – весело сказал Малалио. – Вам всего-навсего отсекут руку. Правда, я молодец?

Я вскочила, вцепилась в отвороты его сюртука и разок тряхнула тщедушного стряпчего.

– Господин Малалио, я не хочу лишиться руки! Это ужасно. Послушайте, но должен же быть какой-то выход? Подать на апелляцию?

– Боюсь, это невозможно, – сказал Малалио, деликатно отдирая мои пальцы от сюртука.

– Пусть мне заменят наказание! Я готова отправиться в ссылку. Куда там у вас отправляют заключенных? В колонии на острова?

– Вам там не понравится. Девушки на островах долго не протягивают. Во-первых, их там мало, и каждый заключенный и охранник стремится взять новоприбывшую в жены. Чтобы никому не было обидно, заключенная становится женой каждого колониста на неделю, потом ее передают другому. Во-вторых, тяжелый труд. В-третьих, островные аборигены – людоеды. Женское мясо для них деликатес. Они будут не прочь попробовать мясо иноземки, чтобы разнообразить свое меню. В-четвертых, на острова отправляют пожизненно. Поверьте, вы легко отделались. И все благодаря мне.

– Да уж, спасибо вам! – крикнула я в отчаянии. – Подумайте, господин Малалио! В каждом законе есть лазейка. Найдите мне ее, умоляю!

Малалио задумался, подтянул ко рту длинную прядь волос и пожевал.

– Лазейка? Хм. Да, пожалуй, есть. Но вам она не подойдет.

– Говорите!

– Есть один старый закон. Он не применялся уже лет сто, но его никто не отменил, поэтому он вполне рабочий. Если осужденную согласится взять в жены почтенный горожанин и поручится за нее своим именем, то ее освобождают от наказания. Даже от смертной казни. Но разве вы успели обзавестись ухажером в нашем мире? У вас тут даже знакомых нет. Никто из жителей города не захочет вступиться за вас. Вы иноземка. Пришелица из другого мира. Но, если хотите, я расскажу горожанам о вашем затруднении.

Я обессиленно опустилась на койку. Значит, выхода нет. Моя рука обречена.

– Экзекуция состоится завтра в десять утра. Это хорошо, рано вставать не придется. Вы успеете выспаться, – стряпчий похлопал меня по плечу и ушел.

Выспаться! Вряд ли мне удастся сомкнуть глаза этой ночью. Скорее всего под утро я сойду с ума от страха и отчаяния. Тогда меня отправят в местный Бедлам. Там тоже не сахар, но хотя бы у меня останется полный комплект конечностей.

Я легла на койку, подтянула колени к груди и уставилась в кирпичную стену невидящим взглядом. На стене было выцарапано схематическое изображение виселицы и висельника с высунутым на плечо языком.

Интересно, художник так изобразил свою судьбу? Может, и мне что-то выцарапать? «Здесь была Зоя». Была Зоя, да вся вышла!

Время шло. Небо за окном потемнело. Издалека доносился бой часов на городской башне. Я вздрагивала каждый раз, когда слышала их мелодичный звон. Они отбивали время до страшного испытания, которое меня ждет. На час меньше. Еще на час...

Когда часы пробили десять вечера, дверь камеры опять открылась.

Я вскочила и посмотрела в проход. Меня охватила глупая, отчаянная надежда. Вдруг это явился консул? Или стряпчий Малалио с хорошей вестью о том, что он нашел способ спасти меня?

В камеру вошел человек, которого я раньше не видела. И с удовольствием не видела бы никогда – так он мне не понравился.

В дверях стоял и брезгливо озирался мужчина лет пятидесяти. Хорошо одетый, сухощавый, с кисло поджатыми тонкими губами, он напоминал злобного учителя с картинки из старинной книжки, который любит пороть школьников розгами.

У него было вытянутое лицо с глубокими складками возле мясистого носа. По обе стороны его физиономии пушились седые, тщательно расчесанные бакенбарды. Над тусклыми глазами нависли густые брови со зловещим изломом. Волоски в них были длинные, как у дикого кота, и торчали во все стороны.

Я сразу подумала, что такому типу слова поперек не скажи и вообще – лучше держаться от него подальше.

Мужчина придирчиво изучал меня. Его взгляд был одновременно насмешливым и презрительным.

– Госпожа Зоя! – радостно вскричал стряпчий из-за спины визитера. – Ликуй! Я привел твоего спасителя.

– Хорошенькая девочка, – отметил мужчина скрипучим голосом. – Беру. Беру не раздумывая. Иноземка – то, что нужно.

Он улыбнулся, показав острые зубы, и это было неприятно.

Я молчала и таращилась на него.

– Господин Рэб Бармалан, уважаемый городской книготорговец, – представил его стряпчий. – Когда я рассказал в трактире твою историю, он сразу вызвался взять тебя в жены и избавить от унизительного наказания! Ну правда же, я молодец?

– В жены? – пролепетала я.

Это мой спаситель? Этот Бармалей? И он хочет взять меня в жены!

– Да, дорогая девочка, тебе несказанно повезло, – сказал Бармалан и сладострастно облизнулся. – Понимаю, ты онемела от радости. Давай же познакомимся поближе!

И он направился ко мне, вытянув длинные руки, с явным желанием заключить меня в объятия.

– По закону свадьба должна состояться в течение трех дней, – озабоченно объяснял стряпчий. – Как только подпишем нужные бумаги, господин Бармалан заберет тебя и отведет до дня свадьбы к какой-нибудь уважаемой даме. Как у нас принято, она присмотрит за тобой и расскажет о супружеских обязанностях. Поскольку у тебя тут нет ни матери, ни старших сестер или тетушек. После заключения брака ты станешь подданной Эленвейла и останешься тут навсегда. Этот пункт предусмотрен недавней поправкой к соглашению между нашими мирами.

О последнем условии я услышала впервые. И оно очень мне не понравилось.

Я забилась в угол, выставила вперед руки и замотала головой.

– Не хочу!

Бармалан остановился передо мной, продолжая поедать глазами.

– Как не хочешь? – строго сказал он. – Неужто предпочитаешь лишиться руки? У тебя красивые руки. Нежные, тонкие пальчики...

И он взял меня за руку и начал перебирать мои пальцы, больно сдавливая каждую косточку. При этом на его лице появилось прямо-таки садисткое выражение.

На мизинце Бармалана сидел массивный золотой перстень. Мой потенциальный жених, видимо, был весьма состоятелен. Дела в его книжной лавке шли неплохо.

С усилием я вырвала руку и спрятала ее за спину. От Бармалана у меня мурашки шли по коже. В его присутствии мне сделалось страшнее, чем во время оглашения приговора.

В нем было что-то невероятно отталкивающее. Даже не понять, что именно: мужчина как мужчина, конечно, не юный красавец, но и не отъявленный урод. Вероятно, в молодости он был вполне ничего. Одет хорошо, ухожен... но какие у него глаза жуткие! Серые, тусклые, немигающие.

Я спросила непослушными губами:

– Почему вы решили взять меня в жены, господин Бармалан? Иноземку и преступницу?

– Люблю экзотические вещи, – сказал он и причмокнул. – И у меня чувствительное сердце. Оно чуть не разорвалось, когда я услышал, в какую беду попала милая, глупая девочка. И я сказал себе: «Бармалан, дружище, ты должен ей помочь! Женись на ней, Бармалан! Приведи в свой дом. Научи ее, как быть послушной и любящей женой».

Закончив диалог с самим собой, книготорговец кивнул и глубокомысленно заметил:

– Слышал, в вашем мире редко заключают супружеские союзы. Люди живут во грехе, жены не уважают своих кормильцев-мужей. Я научу тебя, девочка, любить и бояться своего мужа.

У Бармалана было нечистое дыхание, и я еле сдерживалась, чтобы не морщиться.

В голове билась мысль: что-то тут не то. Книготорговец озвучил не все причины, по которым решил вызволить меня из тюрьмы. Не из чистого человеколюбия он действовал. У него есть на меня какие-то планы. Определенно, нехорошие. Уж больно оценивающим был его взгляд, а губы то и дело кривились в жестокой ухмылке.