Принцесса самозванец и целебная маска - Неуловимый Джо

— Почему к сожалению?

— Технологию зомбирования разработал не я. А один человек, который много сделал для меня, и называет себя моим другом. Мы с ним пережили очень многое, но несмотря на это, он меня очень пугает.

— Ваш друг вас пугает?

— Даже не столько он, сколько его жажда власти ради власти. Я боюсь за него. Если он вновь кинется меня защищать, он не остановится ни перед чем. Могут пострадать миллиарды. Так что у меня лишь один выход. Он же и вход. Мне нужно сделать из тех эфиопов, послушных мальчиков, храбрых и благородных рыцарей, готовых на всё, ради меня.

Доктор присел на кресло и задумался. За последние два часа он пережил больше чем за предыдущие двадцать лет. Все эти истории были настолько невероятны, что не поверить в них было просто невозможно. Он посмотрел на женственную фигуру Нимхэ так, как никогда не смотрел на женщин. Его сознание перевернулось полностью, он не узнавал свой собственный разум, и усомнился в своей вменяемости. Но у него была опора. Старая добрая опора, собственноручно выстроенная из прочитанных учебников по естественным наукам. Доктор посмотрел на часы и привычным действием измерил свой пульс. Затем он измерил восприятие времени, глубоко вздохнул и сказал:

— Психологического таланта у меня, конечно, нет, зато есть план. — Он взял свои очки за ушко, выставил их перед собой как бинокль и подробно рассмотрел все анатомические особенности стоявшей перед ним роковой эльфийки.

Глава 5 Инглиш, Джонни Инглиш.

Пленных разместили в нескольких просторных каютах, соединявшихся между собой прочными железными дверями со скругленными углами. Испуганные люди сначала никак не могли прийти в себя, но Джомни не стал беспокоиться о том, чего не мог изменить, он первым разлёгся на нижнем ярусе кровати, закинул руки за голову и сладко вздохнул закрыв глаза. В его голове не было ни одной мысли, кроме мысли о приятном чувстве расслабленных ног, изрядно утомившихся за последние несколько дней.

С ним в каюте было двое мужчин. Они сначала молча сидели на кроватях, но потом начали осторожно переговариваться на арабском языке. Короткие тихие предложения постепенно перешли в оживленный разговор, и когда тон разговора начал повышаться настолько, что стал раздражать Джомни, он не подал виду. Его немного спасало то, что арабский он знал хуже других языков, и беглая арабская речь не мешала мыслям расслабляться. А подумать ему было о чём.

Джомни размышлял о том, как сильно меняется мир, по мере отдаления от его родного края, как быстро Средиземное море размыло своими солеными брызгами все его планы. Он ещё даже не успел их составить а они уже рухнули. Мысль об этом заставила Джомни улыбнуться, злорадствуя над собственной жизнью. Возможно, уже теперь и не его жизнью, и уж никак не собственной. Однако, ничего толком то и не поменялось. Он всё также был в замкнутом пространстве, под безграничной властью вождя, и в поле зрения соблазнительной девушки, явно имевшей на него недобрые планы. Джомни ещё раз улыбнулся и стал растворять своё прошлое в густой чёрной субстанции, которая образуется перед глазами если их закрыть.

Арабы начали говорить осторожнее, и украдкой всё чаще поглядывать на Джомни. Хотя он и не видел их глаз, но по звуку их голоса он мог предположить что как минимум их головы были направлены на него. Его ленивая уверенная поза и наглое спокойствие, с которым он закрывал глаза в присутствии возможно очень опасных людей, вероятно отпугивало их, и они не решались с ним заговорить.

За дверью ведущей в коридор послышались шаги. Свет разгорелся ярче и дверь медленно открылась. Его собратья по судьбе замерли в испуге, а Джомни скривившись посмотрел туда одним глазом, как человек чей отдых неосторожно прервали.

В каюту вошли матросы в герметичных масках и вкатили тележку. Тележка гремела запахами еды и источала звук посуды. Один матрос начал расставлять тарелки а второй наполнять их каким-то ярко красным супом, они положили на стол красивые нержавеющие ложки и поставили маленькие соусницы со сметаной. Когда попутчики Джомни уже собирались приступить к трапезе, Джомни остановил их жестом прикрыв тарелку, и сурово взглянул на матроса. Он сказал матросу русским языком с сильным арабским акцентом:

— Попробуй это. — сказал Джомни угрожающим тоном.

Матрос на мгновение замер, но потом сделал вид что не заметил.

— Попробуй это. — Сказал Джомни громче, и угрожающе сунул руку в карман.

Матрос остановился, взял ложку Джомни и зачерпнул суп. Приподняв маску, он неуверенно распробовал суп и нахмурил брови. Матрос положил ложку на тележку, и достал из неё ещё одну ложку и солонку, а потом аккуратно поставил их на стол.

Попутчики Джомни уставились на него с восхищением и подозрением. Джомни не подал вида. Он гордо выпрямился, достал из кармана мокрые салфетки, протёр свои руки и взял салфетку с подноса.

— Как тебя зовут, парень? — Спросил его один из попутчиков на арабском языке.

— My name is English, Johnny English. — сказал Джомни и грациозно заправил салфетку за воротник.

Затем он молча постелил ещё одну салфетку себе на колени, взял в руки ложку, отломал от ломтика хлеба кусочек, съел его и улыбнулся. После довольно вкусного обеда, обстановка за столом слегка оживилась.

— Ты что, и правда шпион? — спросил его самый младший из трех попутчиков, пристально взглянул на Джомни своими карими глазами и взялся своей рукой за аккуратную черную бородку.