Город Тьмы и Дождя (СИ) - Игорь Николаев

Его едва не затоптали прохожие, а стена полыхала холодным искусственным огнем. Кое-как справившись с людским напором и присмотревшись, Постников наконец понял, почему здания выглядят так необычно. Гладкие черные поверхности, которые он принимал за панели облицовки, на самом деле и были окнами. Только вставлено в них было не стекло, точнее особое стекло, с регулируемой прозрачностью и подсветкой. Там, где только что была непроницаемо-черная стена, светился полупрозрачный прямоугольник размером с хорошую витрину. А по всему периметру витрины змеились сложной вязью стилизованные буквы. Буквы были знакомыми, обычная кириллица, но слова совершенно не читаемы - слишком быстро менялись слова. Постников уловил только 'клуб' и 'шму'. В глубине открывшегося окна угадывались тени людей, тонущих в красном свечении, похоже там танцевали.

Что ж, 'клуб' он клуб и есть, но вот как расшифровать загадочное 'шму'? И как вообще попадают в такие заведения?.. Алексей мысленно махнул рукой и позволил толпе увлечь себя дальше, одновременно размышляя над тем, где вообще здесь отдыхают, питаются. А еще - где бы пристроиться, чтобы без лишних глаз осмотреть содержимое конверта. Рядом, за низкой - чуть выше колена - оградой набирал скорость автобус. По всему борту, забираясь и на стекла, бежала надпись. Постников механически прочитал ее - просто потому, что наконец увидел нормальные фразы, без вставленных пиктов и сокращений.

'Михаил Шворцев! Новый роман! 'Агент' - спрашивайте, читайте, ликуйте! Тринадцатый год - год русской культуры в ретрофутуризме!'

При этом из того же автобуса исходил вкрадчивый голос, доверительно сообщавший:

- Эксцентрический комедийный буфф-роман Николая Игорева 'Засушливый солнечный хутор'. Один рубль восемьдесят шесть, не пропустите...

Машина набрала скорость и ушла дальше. Алексей шагал, сжимая конверт в кармане и размышляя, что это за рекламный прием - писать про одну книгу, а рассказывать про другую. И где же можно поесть? А еще лучше - утолить жажду. Пить хотелось все больше. В руках у прохожих регулярно мелькали бутылки вполне традиционного вида, но откуда эти бутылки появлялись в руках, Алексей пока не понимал. Кажется, их доставали из больших ящиков, похожих одновременно и на гробы, и на телефонные будки. 'Гробобудки', высотой примерно по грудь взрослому человеку, стояли, вернее лежали на улицах, ориентированные вдоль по ходу движения толпы. Время от времени очередной прохожий протягивал руку, водя ладонью над одним концом будки. По корпусу сооружения пробегал танец световых символов, в которых повторялась пятиконечная звезда - один в один символ 'гост'. А затем с другой стороны лежащей будки высовывался поднос, похожий на 'язык' из старых советских иллюстраций к 'Незнайке на Луне'. К той главе, где описывалась гостиница 'Экономическая' и полагалось класть монетку на специальный 'язычок' в оплату каждой услуги. Только здесь подносик не принимал, а выдавал те самые бутылки или разноцветные штуки, похожие на брикеты сублимированной лапши. Их надрывали и поедали содержимое на ходу, бросая обертку прямо на тротуар.

Что ж, теперь Алексей понял, откуда здесь добывают питье и еду. Осталось только понять - каким образом это происходит. В руках, что размахивали ладонями над гробобудками, не было ни денег, ни карточек, ни вообще каких-нибудь приспособлений. Даже сотовых телефонов. Но как-то же какая-то информация считывается, не бесплатно же раздают... Или бесплатно? Благотворительность? Гарантированный паек? Черт его знает... На всякий случай Алексей попробовал украдкой повторить тот же прием - с предсказуемым, но оттого не менее грустным исходом. Будкообразные раздатчики игнорировали пришельца.

Жажда становилась все сильнее. Словно в такт невеселым мыслям Алексея прямо ему на макушку пролилась струйка противной холодной воды. Постников вздрогнул, машинально втянул голову в плечи и посмотрел вверх. Уголки настоящего неба, видимого через путаницу конструкций, поблекли еще больше, посерели. Вечер становился совсем 'поздним', а искусственный свет множился. Очевидно вследствие этого на лицах у прохожих стало появляться все больше очков, похожих на солнцезащитные. Видимо, болезненный для Алексей уровень 'дневной' освещенности был для них привычным и нейтральным, а вот 'вечерняя' вакханалия уже требовала некоторой защиты.

Беглец решил поискать какую-нибудь недорогую забегаловку и в третий раз нащупал конверт.

Постников осторожно вырулил из толпы в небольшой проулочек, зажатый меж двух витрин. Одна, по правую руку, транслировала что-то непонятное, неоново-красное. Здесь, на 'нулевом' уровне, вообще преобладали вырвиглазные красно-оранжево-желтые тона, а вот более мягкие сине-зеленые оттенки начинались гораздо выше. На правой стеклянной панели часто повторялись слова 'Кронос' и 'цифровая станция', вперемешку с символикой, похожей на математические формулы.

Вторая витрина, та, что слева, была интереснее. Наконец Алексей увидел обычное стекло, чуть мутноватое и, кажется, с трещинкой в углу. Оно не светилось, не полыхало и не жгло глаза адским пламенем. Точнее единственный неприкрытый глаз. Постников представил, что случилось бы с его зрительным протезом сейчас, во все умножающейся вакханалии вечерних вспышек, и невольно вздрогнул.

Над верхним краем витрины шла простенькая надпись маленькими - не больше ладони - белыми буквами. Похоже, надпись была выложена от руки, будто свивалась из длинной светящейся трубки, похожей на елочное украшение. 'Артель. Стрелк. Разр.' - и больше ничего. За стеклом виднелся обычный стол, похожий на школьную парту - светло-коричневого цвета, со старой и сильно поцарапанной полировкой. За столом работал опять-таки вполне обычный человек, и на этом привычность картины заканчивалась. Потому что неизвестный сидел, будучи упакованным в конструкцию, похожую на скелетообразный экзокостюм. Память Алексея услужливо подсунула сравнение - как погрузчик из 'Чужих', только гораздо меньше и определенно предназначенный для какой-то более тонкой работы, нежели перетаскивание крупногабаритных грузов. К двум основным манипуляторам крепились на шарнирах и телескопических держателях сменные блоки инструментов. А к решетчатому шлему, собранному из толстых хромированных прутьев, были приделаны всевозможные линзы и прочая оптика. Даже на невзыскательный и неискушенный взгляд Постникова железный скелет позволял делать много разных вещей, от распилки металла до тонкой ювелирной работы. Сейчас на столе лежал механизм, похожий на уменьшенный в несколько раз автомобильный мотор. А оператор одной рукой запустил в агрегат суставчатый пинцет, другой же что-то паял. По крайней мере больше всего это походило на пайку.

Алексей вздохнул, повернулся и едва не столкнулся с открывшейся дверью. Судя по всему, вела она как раз в ту самую 'Артель'. Постников поднял ручной протез, чтобы придержать дверь и не получить по лбу. И получил, но не в лоб и не от двери. Непонятная сила буквально подняла его в воздух и пронесла метра два, приземлив на сырой и очень жесткий асфальт, под ноги толпе. Причем та самая толпа куда-то вдруг делась, непонятно куда. Но об этом Алексей подумал чуть позже, когда немного утихла боль в груди, чуть выше солнечного сплетения. В голову ему пришли сразу две мысли - почему на него никто не наступил и что это было. Почти сразу к товаркам присоединилась мысль третья. Точнее осознание того, что его не ударили, а очень сильно и быстро толкнули. Или даже оттолкнули, буквально смели с дороги одним движением.

От падения повязка слетела, поэтому Алексей снова на пару мгновений запутался в угловатой, дробленой картинке, составленной здоровым глазом и злосчастным протезом. Когда же разобрался, то осознал, что примерно в паре метров от него, рядом с открывшейся дверью стоят два человека. Очевидно они как раз выходили из 'Артели', когда едва не столкнулись с некстати подвернувшимся Постниковым. 'Едва' и 'не столкнулись' - именно потому что пришелец оказался на земле. А никто не наступил на него по одной причине - рядом никого не оказалось. Несмотря на плотность людского потока вокруг троицы в считанные мгновения образовалось пустое пространство, мертвая зона. Словно некое защитное поле очертило невидимый и непреодолимый круг у двери артели.

Алексей сфокусировался на нежданных встречных, чувствуя, как ледяной пот стекает по спине. Потому что прохожие вокруг испугались явно не его. Испугались до такой степени, что предпочитали давиться в сутолоке, тесниться и вжиматься в толпу, но не приближаться к...

К кому?

Их было двое, и Постников в жизни не встречал более странную пару. Мужчина и женщина. Он - не очень высокий, но невероятно широкий, почти квадратный. А может быть просто кажущийся таким, потому что от ушей до стоп мужик был буквально закован в плащ. Не прозрачную накидку, как у большинства встречных, а в самый настоящий плащ из какого-то даже на вид очень грубого и жесткого материала. Толстая кожа или синтетика 'под кожу'. Плащ не морщился и плохо гнулся на сгибах, так что Постникову невольно подумалось - такую одежду не надевают, а скорее влезают внутрь нее, как в скафандр. Толстый воротник прикрывал нижнюю челюсть и вообще начинался где-то на середине плеч, а не у шеи, поэтому владелец смотрел на мир, как будто выглядывая из широкой трубы. Все швы оказались выставлены напоказ и, судя по внешнему виду, были сделаны то ли очень толстой капроновой нитью, то ли тонкой веревкой. Над воротником поблескивали отраженным светом мутные глаза незнакомца. Точнее не глаза, а непрозрачные шарики белесого цвета, которые заменяли ему глаза. Короткие рыжие волосы топорщились в разные стороны, как мелкие иглы на еже. Из длинных широких рукавов торчали пальцы мощных и толстых перчаток с такими же демонстративными, солидными швами. На одежде квадратного мужика не было ни украшений, столь любимых местным людом, ни опознавательных знаков. Только значок-кокарда, на обшлаге рукава. Знак, похожий на тот, что Постников уже видел на охранниках 'Правителя', но более изящно, тонко сделанный. Вместо короны на нем светилась тонкими золотыми нитями стилизованная буква 'Р', а ниже, по обе стороны от вертикальной перекладины буковки поменьше - 'ф' с 'и'.