Том 11. Пьесы. 1878-1888 - Антон Чехов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
П л а т о н о в. После скажу. Говорите вы теперь!
Г р е к о в а. Так слушайте же… Вы или необыкновенный человек, или же… негодяй, кто-нибудь из двух.
Платонов хохочет. Смеетесь… Впрочем, смешно… (Хохочет.)
П л а т о н о в (хохочет). Она это сказала! Ай да дурочка! Скажите, пожалуйста! (Берет ее за талию.)
Г р е к о в а (садится). Позвольте однако ж…
П л а т о н о в. И она туда же, куда и люди! Философствует, химией занимается и какие изреченьица откалывает! Поди ты с ней, с презренной! (Целует ее.) Хорошенькая, оригинальная бестия…
Г р е к о в а. Позвольте же… Что же это? Я… я не говорила… (Встает и опять садится.) Зачем вы меня целуете? Я вовсе…
П л а т о н о в. Сказала и удивила! Дай, мол, скажу и поражу! Пусть увидит, какая я умная! (Целует ее.) Растерялась… растерялась… Глупо смотрит… Ах, ах…
Г р е к о в а. Вы… Вы меня любите? Да?.. Да?
П л а т о н о в (пищит). А ты меня любишь?
Г р е к о в а. Если… если… то… да… (Плачет.) Любишь? Иначе бы ты не делал так… Любишь?
П л а т о н о в. Ни капельки, моя прелесть! Не люблю дурачков, грешный человек! Люблю одну дуру, да и то от нечего делать… О! Побледнела! Глазами засверкала! Знай, мол, наших!..
Г р е к о в а (поднимается). Издеваетесь, что ли?
Пауза.
П л а т о н о в. Чего доброго пощечину влепит…
Г р е к о в а. Я горда… Не умею пачкать рук… Я вам сказала, милостивый государь, что вы или необыкновенный человек, или же негодяй, теперь же я вам говорю, что вы необыкновенный негодяй! Презираю вас! (Идет к дому.) Не заплачу теперь… Я рада, что наконец-таки узнала, что вы за птица…
Входит Т р и л е ц к и й.
ЯВЛЕНИЕ XТе же и Т р и л е ц к и й (в цилиндре).
Т р и л е ц к и й (входит). Журавли кричат! Откуда это они взялись? (Смотрит вверх.) Так рано…
Г р е к о в а. Николай Иваныч, если вы уважаете меня… себя хоть сколько-нибудь, то не знайтесь с этим человеком! (Указывает на Платонова.)
Т р и л е ц к и й (смеется). Помилуйте! Это мой почтеннейший родственник!
Г р е к о в а. И друг?
Т р и л е ц к и й. И друг.
Г р е к о в а. Не завидую вам. И ему тоже, кажется… не завидую. Вы добрый человек, но… этот шуточный тон… Бывает время, когда тошнит от ваших шуток… Я не хочу вас обидеть этим, но… я оскорблена, а вы… шутите! (Плачет.) Я оскорблена… Но, впрочем, я не заплачу… Я горда. Знайтесь с этим человеком, любите его, поклоняйтесь его уму, бойтесь… Вам всем кажется, что он на Гамлета похож… Ну и любуйтесь им! Дела мне нет… Не нужно мне от вас ничего… Шутите с ним, сколько вам угодно, с этим… негодяем! (Уходит в дом.)
Т р и л е ц к и й (после паузы). Съел, брат?
П л а т о н о в. Ничего я не ел…
Т р и л е ц к и й. Пора бы, Михаил Васильич, по чести, по совести оставить ее в покое. Стыдно, право… Такой умный и большой человек, а выделываешь черт знает что… Вот и назвали негодяем…
Пауза. Не могу же я в самом деле разорваться на две половины, чтобы одной половиной уважать тебя, а другой благоволить к девушке, назвавшей тебя негодяем…
П л а т о н о в. Не уважай меня, не понадобится это раздвоение.
Т р и л е ц к и й. Не могу же я не уважать тебя! Ты сам не знаешь, что ты говоришь.
П л а т о н о в. Остается, значит, только одно: не благоволить к ней. Не понимаю я тебя, Николай! Что хорошего, умный человек, ты нашел в этой дурочке?
Т р и л е ц к и й. Гм… Генеральша часто упрекает меня в недостатке джентльменства и указывает мне на тебя, как на образец джентльменства… А по-моему, этот упрек можно всецело отнести и к тебе, образцу… Все вы, а в особенности ты, кричите на каждом переулке, что я влюблен в нее, смеетесь, дразните, подозреваете, следите…
П л а т о н о в. Выражайся ясней…
Т р и л е ц к и й. Я, кажется, ясно выражаюсь… И в то же время у вас хватает совести величать ее при мне дурочкой, дрянью… Не джентльмен ты! Джентльмены знают, что у влюбленных есть известное самолюбие… Не дура она, братец! Она не дура! Она жертва ненужная, вот что! Бывают минутки, друг мой, когда хочется кого-нибудь ненавидеть, в кого-нибудь въесться, на ком-нибудь выместить свою какую-нибудь пакость… Отчего же на ней не попробовать? Она годится! Слаба, безответна, смотрит на тебя так до глупости доверчиво… Понимаю я всё это очень хорошо… (Встает.) Пойдем выпьем!
О с и п (Венгеровичу). Ежели не отдадите тогда остальных, то на сто украду. Об этом не сомневайтесь!
В е н г е р о в и ч 1 (Осипу). Говори тише! Когда будешь его бить, то не забудь сказать: «благодарный кабатчик!» Тсс… Ступай! (Идет к дому.)
О с и п уходит.
Т р и л е ц к и й. Черт возьми, Абрам Абрамыч! (Венгеровичу.) Ты, Абрам Абрамыч, не болен?
В е н г е р о в и ч 1. Ничего… Слава богу, здоров.
Т р и л е ц к и й. Какая жалость! А мне так деньги нужны! Веришь ли? До зарезу, что называется…
В е н г е р о в и ч 1. Следовательно, выходит, доктор, из ваших слов, что вам больные нужны до зарезу? (Смеется.)
Т р и л е ц к и й. Удачно сострил! Хотя тяжело, да зато удачно! Ха-ха-ха и паки ха-ха-ха! Смейся, Платонов! Дай, голубчик, если можешь!
В е н г е р о в и ч 1. Вы мне и так уже много должны, доктор!
Т р и л е ц к и й. Для чего говорить это? Кто этого не знает? А сколько я тебе должен?
В е н г е р о в и ч 1. Около… Ну да… Двести сорок пять рублей, кажется.
Т р и л е ц к и й. Дай, великий человек! Одолжи, и я одолжу тебя когда-нибудь! Будь столь добр, великодушен и храбр! Самый храбрый из евреев тот, кто дает взаймы без расписки! Будь самым храбрым евреем!
В е н г е р о в и ч 1. Гм… евреем… Всё евреи да евреи… Уверяю вас, господа, что во всю жизнь мою я не видел ни одного русского, который давал бы деньги без расписки, и уверяю вас, что нигде не практикуется в таких больших размерах давание денег без расписки, как среди нечестного еврейства!.. Пусть отнимет у меня бог мою жизнь, если я лгу! (Вздыхает.) Многому, очень многому можно с успехом и с пользою поучиться вам, молодые люди, у нас, евреев, а в особенности у стариков евреев… Очень многому… (Вынимает из кармана бумажник.) Вам занимаешь деньги с охотой, с удовольствием, а вы… смеяться, пошутить любите… Нехорошо, господа! Я старик… У меня есть дети… Считай подлецом, но обходись по-человечески… На то вы и в университете учились…
Т р и л е ц к и й. Ты хорошо говоришь, Абрам Абрамыч!
В е н г е р о в и ч 1. Нехорошо, господа, дурно… Можно подумать, что между вами, развитыми людьми, и моими приказчиками нет никакой разницы… И тыкать вам никто не позволил… Сколько вам? Очень дурно, молодые люди… Сколько вам?
Т р и л е ц к и й. Сколько дашь…
Пауза.
В е н г е р о в и ч 1. Я вам дам… Я вам могу дать… пятьдесят рублей… (Дает деньги.)
Т р и л е ц к и й. Роскошно! (Берет деньги.) Велик!
В е н г е р о в и ч 1. На вас, доктор, моя шляпа!
Т р и л е ц к и й. Твоя? Гм… (Снимает шляпу.) На, возьми… Отчего ты не отдашь его почистить? Ведь дешево возьмут! Как по-еврейски цилиндр?
В е н г е р о в и ч 1. Как угодно. (Надевает шляпу.)
Т р и л е ц к и й. А тебе идет цилиндр, к лицу. Барон, совсем барон! Отчего ты не купишь себе баронства?
В е н г е р о в и ч 1. Ничего я не знаю! Оставьте меня, пожалуйста!
Т р и л е ц к и й. Ты велик! Отчего это тебя понять не хотят?
В е н г е р о в и ч 1. Отчего не хотят оставить в покое, скажите лучше! (Уходит в дом.)
ЯВЛЕНИЕ XIП л а т о н о в и Т р и л е ц к и й.
П л а т о н о в. Для чего ты взял у него эти деньги?
Т р и л е ц к и й. Да так… (Садится.)
П л а т о н о в. Как это: да так?
Т р и л е ц к и й. Взял да и шабаш! А тебе его жалко, что ли?
П л а т о н о в. Не в том дело, братец!
Т р и л е ц к и й. В чем же?
П л а т о н о в. Не знаешь?
Т р и л е ц к и й. Не знаю.
П л а т о н о в. Врешь, знаешь!
Пауза. Великою любовию воспылал бы я к тебе, душа моя, если бы ты хоть недельку, хоть денек пожил по каким-нибудь правилам, хоть бы самым мизерным! Для таких субъектов, как ты, правила необходимы, как хлеб насущный…
Пауза.
Т р и л е ц к и й. Ничего не знаю… Не нам, брат, с тобой переделывать плоть нашу! Не нам сломать ее… Знал я это, когда еще с тобой в гимназии по-латыни единицы получал… Не будем же болтать попусту… Да прильпнут гортани к языкам!
Пауза. Смотрел я третьего дня, братец ты мой, у одной своей дамочки портреты «Современных деятелей» и читал их биографии. И что же ты думаешь, любезный? Ведь нет нас с тобой среди них, нет! Не нашел, как ни бился! Lasciate, Михаил Васильич, ogni speranza![14] - говорят итальянцы. Не нашел я ни тебя, ни себя среди современных деятелей и - вообрази! Я спокоен! Вот Софья Егоровна так не того… не спокойна…
П л а т о н о в. При чем же тут Софья Егоровна?
Т р и л е ц к и й. Обижается, что ее между «Современными деятелями» нет… Воображает, что стоит ей только мизинцем шевельнуть - и земной шар рот разинет, человечество от радости шапку потеряет… Воображает… Гм… Ни в одном умном романе ты не найдешь столько белиберды, сколько в ней… А в сущности гроша медного не стоит. Лед! Камень! Статуя! Так и хочется подойти к ней и соскоблить с ее носа капельку гипса… А чуть что… сейчас истерика, глас и воздыхания… Силенок ни на грош… Умная кукла… На меня с презрением смотрит, шалопаем считает… А чем ее Сереженька лучше нас с тобой? Чем? Тем только и хорош, что водки не пьет, возвышенно мыслит и без зазрения совести величает себя человеком будущего. Впрочем, не судите, не судимы будете… (Встает.) Пойдем выпьем!
