Когда рассеется туман - Кейт Мортон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот бесенята! — оскорбленно прошептала миссис Таунсенд. — А мне ведь сказали, что берут варенье, чтоб намазать лепешки!
— Сын мой! — выдержав положенную паузу, провозгласила Ханна. — Хоть ты и совершил тот же самый грех, тебя я помилую.
— Спасибо, отец мой, — ответил Дэвид.
— Поклянись, что больше никогда не будешь злословить о жене своего брата.
— Клянусь, Господи.
— Ступай с миром.
— Но Господи! — с трудом сдерживая смех, взмолился Дэвид, простирая руки к Эммелин. — Прошу тебя: исцели мою сестру!
Аудитория замерла, ожидая, что же ответит Бог.
— Нет, — последовал ответ. — Ей придется прожить вдали от вас семь дней. Только тогда к ней вернется ее прежнее обличье.
Эммелин рухнула на колени, Дэвид положил руку ей на плечо, и тут на сцене появилась Ханна. Зал дружно охнул. На Ханне красовались безупречный мужской костюм и шляпа; в руке — трость, из кармана свисала цепочка часов, а на носу сидели очки мистера Фредерика. Она прошлась по сцене, жонглируя тростью, как истинный денди, и заговорила голосом, до боли напоминающим голос отца:
— Моя дочь должна понять, что на свете правят два закона: один — для девочек, другой — для мальчиков.
Ханна перевела дух и поправила шляпу.
— А все остальное — прямая дорожка к тому, чтобы стать суфражисткой.
Зрители молчали, разинув рты.
Слуги тоже были потрясены. Я заметила, как побелел мистер Гамильтон. Но даже растерявшийся, он честно служил подпоркой для миссис Таунсенд, которая, так и не оправившись до конца от надругательства над вареньем, от нового потрясения вообще завалилась набок.
Я отыскала глазами мистера Фредерика. Он по-прежнему сидел на своем месте, прямой, как палка. Потом у него начали подергиваться плечи, и я испугалась, что с ним сейчас случится один из тех приступов ярости, о которых рассказывала Нэнси. Дети на сцене застыли, как куклы в кукольном домике, они молча смотрели на зрителей, а зрители — на них.
Ханна являла собой образец хладнокровия и совершеннейшей невинности. На секунду мы встретились глазами, и мне показалось: по лицу ее промелькнула улыбка. Я не смогла удержаться и, робея, улыбнулась было в ответ, но зоркая Нэнси тут же ущипнула меня за руку.
Сияющая Ханна взяла за руки Дэвида и Эммелин, все трое подошли к краю сцены и поклонились. Сладкая капля сорвалась с носа Эммелин и с шипением приземлилась на ближайший прожектор.
— Именно так и бывает, — раздался пронзительный голос леди Клементины. — Я знала человека, у которого друг заразился проказой в Индии. Его нос свалился прямо в таз для умывания, когда тот брился.
И тут мистер Фредерик не выдержал. Его глаза встретились с глазами Ханны, и он расхохотался. Я никогда не слышала такого смеха — открытого, заразительного. Один за другим к нему присоединились остальные зрители. Все, кроме леди Вайолет.
Я и сама смеялась, пока Нэнси не прошипела мне на ухо:
— Ну, хватит, мисс. Пойдем, поможешь мне накрыть к ужину.
Пришлось пропустить конец представления. Впрочем, я уже увидела все, что хотела. Когда мы покинули зал и пошли по коридору, послышались затихающие аплодисменты, концерт двинулся своим чередом. А меня все переполняло какое-то странное воодушевление.
* * *К тому времени, как мы взбили в гостиной диванные подушки и расставили подносы с кофе и яствами миссис Таунсенд, представление наконец-то закончилось, и гости спустились к ужину, пара за парой, согласно положению в обществе. Первыми шли леди Вайолет с майором Джонатаном, затем лорд Эшбери с леди Клементиной, за ними мистер Фредерик с Джемаймой и Фэнни. Хартфорды-младшие, по-видимому, остались наверху.
Все расселись, и Нэнси подвинула поднос, так, чтобы леди Вайолет было удобно разливать кофе. Пока гости оживленно беседовали, хозяйка нагнулась к креслу мистера Фредерика и, не переставая мило улыбаться, шепнула:
— Ты совершенно испортил детей.
Мистер Фредерик сжал губы. По всему было видно: этот укор он слышал не впервые.
Внимательно глядя на кофейник, леди Вайолет продолжала:
— Возможно, сейчас их выходки кажутся тебе забавными. Но настанет день, когда ты пожалеешь, что потакал им. Дети растут совершенно безнадзорными. Особенно Ханна. Девчонке нужно поменьше думать и побольше слушать старших.
Увидев, что ее слова достигли цели, леди Вайолет выпрямилась, надела на лицо маску радушного дружелюбия и передала чашку кофе леди Клементине.
Разговор зашел, как часто случалось в те дни, о положении в Европе и о том, окажется ли Британия втянутой в войну.
— Война будет. Ее не может не быть, — принимая предложенную ей чашку кофе и поудобнее устраиваясь в любимом кресле леди Вайолет, заявила леди Клементина. — И нам всем придется нелегко. Мужчинам, женщинам, детям. Немцы — настоящие варвары. Разграбят страну, перебьют всех младенцев и возьмут в рабство добропорядочных английских женщин, чтобы мы рожали им маленьких гуннов. Вот попомните мои слова, я редко ошибаюсь. Еще лето не кончится, как мы уже будем воевать.
— Стоит ли так преувеличивать, Клементина? — сказала леди Вайолет. — Война — если она вообще начнется — не будет такой ужасной. Сейчас не те времена.
— Именно, — поддержал ее лорд Эшбери. — Это будет совсем новая война, война двадцатого столетия. Тем более, ни один варвар никогда не поднимет дубины на англосакса.
— Может быть, и не стоит этого говорить, — прощебетала Фэнни, подпрыгивая на краешке кресла так, что тряслись все ее кудряшки, — но я надеюсь, что война все-таки будет. — Она тут же обернулась к леди Клементине. — Нет, тетушка, я не о смерти и мародерстве, это все, разумеется, ужасно. Но как же мне нравятся мужчины в форме! — Фэнни кокетливо стрельнула глазами в сторону майора. — Вчера я получила письмо от своей подруги Марджери… Вы помните Марджери, тетя Клем?
Леди Клементина опустила тяжелые веки:
— К несчастью, да. Бестолковая девица с провинциальными манерами. — Она наклонилась к леди Вайолет: — Выросла в Белфасте, так что сами понимаете… Одно слово — ирландская католичка.
Я невольно глянула на Нэнси — та заметно напряглась, но, поймав мой взгляд, одарила меня сердитой гримасой.
— Ну так вот, — продолжала Фэнни, — семья Марджери отдыхала на море, и когда она встречала маму на станции, почти все вагоны были заняты резервистами, которые ехали к месту назначения. Так волнующе!
— Фэнни, дорогая, — попивая кофе, произнесла леди Вайолет. — Мне кажется, это дурной вкус — желать войны, просто потакая своим чувствам. Не правда ли, Джонатан?
Стоявший у незажженного камина майор горделиво выпрямился.
— Хотя я не могу разделить побуждений Фэнни, я, тем не менее, разделяю ее порыв. Я также надеюсь, что мы вступим в войну. Развели черт знает что у себя там, на континенте — простите мне столь сильное выражение, мама, леди Клем, — но по-другому это не назовешь. Им просто необходимо вмешательство старой доброй Британии, которая все уладит. Даст варварам хорошего пинка.
В гостиной поднялся одобрительный гул, а Джемайма сжала руку мужа, преданно глядя на него пуговичными глазками.
Старый лорд Эшбери воинственно пыхнул трубкой.
— Вот это правильно, — объявил он, откидываясь на спинку кресла. — Это по-нашему. Только война делает из мальчишек настоящих мужчин.
Мистер Фредерик заерзал на стуле, принял от леди Вайолет свой кофе и начал набивать трубку.
— А вы, Фредерик? — застенчиво спросила Фэнни. — Чем вы займетесь, если начнется война? Вы же не перестанете делать автомобили, правда? Ужасно, если из-за глупой войны исчезнут такие хорошенькие блестящие автомобили. Я бы не хотела снова пересаживаться в экипаж.
Мистер Фредерик, смущенный кокетством Фэнни, полез в карман за табаком.
— Не волнуйтесь. За машинами — будущее.
Он наконец набил трубку и пробормотал себе под нос:
— Война нужна, чтобы дамам было о чем поговорить…
Тут дверь гостиной распахнулась, и в комнату все еще горя возбуждением, влетели Ханна, Эммелин и Дэвид. Девочки уже успели переодеться в одинаковые платья с матросскими воротниками.
— Замечательно сыграли! — похвалил лорд Эшбери. — Я, правда, ни слова не слышал, но сыграли замечательно.
— Да, очень мило, — согласилась с ним леди Вайолет. — Только на следующий год позвольте бабушке помочь вам с выбором главы.
— А ты, Па? — допытывалась Ханна. — Тебе понравилось?
— Мы обсудим некоторые моменты позже, хорошо? — ответил мистер Фредерик, старательно избегая взгляда матери.
— Дэвид! — дребезжащий голосок Фэнни перекрыл голоса остальных. — А мы тут говорим о войне. Ты пойдешь на фронт, если Британия вступит в войну? Из тебя бы вышел лихой офицер.
Дэвид взял чашку кофе из рук леди Вайолет и сел.