Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров (Тамплиеры - 6) - Октавиан Стампас

В награду за успешное исцеление молодого воина нам отвели для ночлега целый шатер, и, пока дервиш, по-стариковски неторопливо и тщательно готовился ко сну, я мысленно беседовал с огоньком светильника, бескорыстным целителем ночной слепоты.

" Кто я... Никто. Дервиш прав: здесь и в этот час моя личность не имеет никакого значения, и нужно слиться с круговоротом материи. Лишь тогда раскроются внутренние смыслы событий. Моей воле необходимо слиться хотя бы с твоим чистым и простым светом, не разделимым ни на какие противоречащие друг другу частицы, ведь даже если тебя на время погасят, то все равно будут вынуждены когда-нибудь зажечь вновь".

Между тем, дервиш помолился, потом улегся навзничь, положив под затылок маленькую расписную подушку, и стал пребывать в неподвижности, но с открытыми глазами.

- Послушай меня, доблестный метатель боевых опахал,- наконец проговорил он тихим голосом.- Поразмышляв, я решил кое-что рассказать тебе для того, чтобы недуг, изгнанный из этого драчуна, не перекинулся ночью на тебя и ты не стал бы терять силы в борьбе со своей тенью. В конце концов у нас только один шатер, да и тот дан только на подержание.

- Внимаю тебе, Учитель мира,- обрадовался я и, повернувшись к дервишу, сразу забыл о целителе внешней слепоты.

- Во-первых, не трать чужое масло и погаси огонь.

Я тут же задул беззащитное пламя, и нас покрыл мрак.

- Это первое и лучшее средство против теней,- продолжал дервиш.Во-вторых, помолись и ляг поближе, чтобы мне не пришлось тратить последние силы на ночной крик.

Я прилежно исполнил новые повеления.

- Рас Альхаг,- произнес старик довольно громко, так что даже зарычала собака, выбравшая место для ночлега у самого входа в шатер.

Мое сердце тревожно забилось, и какая-то сердечная жилка натянулась, как струна чанга.

- Это кресало не воспламенило огня? - спросил дервиш.

- Нет,- ответил я,- но искра была яркой.

- Название одной из мрачных цитаделей, существующих наяву,- продолжил дервиш.- Кинжал на твоем запястье отмечен знаком франкского ордена Храма царя Сулеймана. Этот знак имеет прямое отношение к Рас Альхагу, так же, как и река, на берегу которой ты вернулся в явь. Крепость считают заброшенной, порой она становится приютом для разбойничьих шаек. Но ходят слухи, что в ее подземельях скрываются последние ассасины, основавшие в этом франкском замке новое братство.

- Пока что тайн становится все больше,- вздохнул я.

- Терпение, юный светильник разума,- окоротил меня дервиш.- Терпи. Смотри. В темноте иногда видно лучше, чем при свете. Ныне настоящих ассасинов осталось так мало, что их предводители предпочитают беречь своих людей, и подбирают для "исполнения" крепких и юных невольников-полукровок.

- Полукровок? - встрепенулся я.- Учитель, ты хочешь сказать...

- Именно то, что в твоих жилах течет весьма причудливый сплав кровей. Ты в этих краях не найдешь зеркал и чистых озер, поэтому тебе пока придется поверить мне на слово. Итак, возможно, ты был куплен ассасинами на невольничьем рынке и скорее всего - у торговцев из Флоренции или Генуи, поскольку нужно было обезопасить свое предприятие от всех вероятных родственных связей в Руме.

Дервиш замолчал, ожидая моего слова. Очертания знакомого мне мира расширились, и я ответил старику:

- Мне известно, где находятся эти христианские города.

- Тогда двинемся дальше,- сказал старик.- Не меньше года тебя держали в крепости и посредством одурманивающих благовоний и питья готовили к какому-то опасному поступку.

Я затаил дыхание.

- Например, к убийству султана.

- А как же Великий Мститель? - поспешил я избавиться от страшного оружия, сразу раскалившегося на моем запястье.

- Не прячься в кустах, если и так кругом непроглядная тьма,поучительно заметил дервиш.- Скорее всего только исколешься об шипы. Все может быть объяснено по-иному. Сейчас я лишь веду действие в наихудшем направлении: порой, правильно воображаемое, это действие исчерпывает само себя в первообразе мыслей и более не выходит за пределы воображения... Такую чепуху я, конечно, не мог сказать необразованному кочевнику, поэтому приношу мастеру калама свои извинения. Великий Мститель - всего лишь некая тень, некий знак впереди. Допустим, что это даже - тот самый "колодец в пустыне"... но до падения подноса на пол еще очень далеко. Если речь идет об убийстве султана Масуда, а хуже этого ничего в моей голове не возникает, то тем более неспроста Всемогущий направил мои стопы именно по этой дороге. Мы направимся прямо в Конью, и я приведу тебя во дворец султана. Визирь был когда-то моим учеником, не самым худшим. Мы попробуем разобраться во всем прямо на месте возможного преступления, упредив его исполнение и тем самым повернув время вспять. Вот тогда, надеюсь, поднос и загремит на полу, возвещая ударом счастливую действительность.

Радостно пораженный тем, что чудовищный узел может быть в скором времени развязан, я решил, что навсегда останусь учеником мудрого дервиша и, если не узнаю своего настоящего имени, то попрошу Учителя дать мне любое, по его усмотрению.

- У тебя нет желания узнать историю Рас Альхага? - спросил дервиш.

- Честно признаюсь, Учитель,- спохватился я,- что я снова был занят только самим собой.

- Эта история может пригодиться тебе, когда ты станешь отвечать на вопросы визиря,- пропустив мимо ушей мое раскаяние, сказал дервиш.- Поэтому постарайся не заснуть... хотя бы до строительства крепости Рас Альхаг.

ПЕРВЫЙ РАССКАЗ ДЕРВИША

Столетие тому назад франкские графы и бароны вновь, а именно в четвертый раз, дали обет завоевать священную для их веры Заморскую землю, где родился, жил, был распят на кресте, а затем воскрес пророк Йса. Этот обет именовался "взятием Креста", что в действительности обозначало "взятие меча", которого их пророк никогда в руки не брал. Те неверные, кто брал Крест ранее - а случалось такое трижды на протяжении столетия, отсчитанного назад от того времени, о котором идет речь - приходили в Палестину через Рум и его столицу Конью, как сущие варвары, стирая с лица земли селения простолюдинов, разрушая города и убивая поголовно их жителей, занимаясь грабежами гораздо чаще, чем молитвами. Надо сказать, среди них попадались честные и благородные воины, не падкие до гнусного разбоя, и таких, оставь они свое оружие дома, султан охотно пропустил бы в свою землю, как добрых паломников, за обычную дорожную мзду. Но их можно было пересчитать по пальцам.

Когда недобрые вести о буре, надвигавшейся из полуночных стран, дошли до владык, благочестивых имамов и шейхов, многие мудрецы сошлись во дворце египетского правителя. Эмиры обнажали свои клинки и выказывали перед султаном свою доблесть. Как обычно говорится в преданиях, "мечи их сверкали подобно тысяче молний, и сами воины были готовы пуститься навстречу врагу с быстротой бушующего ветра". Эмиры клялись правителю, что одним блеском оружия они ослепят неверных и приведут их к водопою гибели. Мудрые шейхи терпеливо дождались, пока храбрецы опорожнят кувшины своего красноречия, распустят пояса и откинут полы кафтанов.