Пришла беда, откуда не ждали - Михаил Березин

Я возвратился в гостиницу, чтобы проиграть ситуацию с фантомами.

– Сейчас главная задача: наметить принципиальную схему поисков Козираги, – пыхтя трубкой, проговорил Тролль. – Конечно, в Париже найдется много мест, где художники пытаются заработать себе на пропитание, но придется обойти их все.

– А если он вообще не добрался до Парижа, – возразил я. – У него всего-то было восемнадцать немецких марок, на такие деньги не разбежишься.

– Тогда, где он? – покачал головой Тролль. – В Берлине-то его нет.

– Тоже не факт. Да, он не вернулся к Черемухину, но это еще не означает, что он исчез из Берлина. Он мог просто создать видимость, чтобы Шидловский и K° оставили его в покое.

– Черемухин ведь говорил, что в Берлине ему больше негде остановиться.

– В Париже ему тоже негде остановиться.

– Однако, где-то же он есть, – вступила в разговор Малышка.

– Согласен, – я чмокнул ее в щечку.

На сей раз она пахла морем и Багамскими островами.

Тролль недовольно поморщился.

– И, коль скоро, мы уже здесь, имеет смысл попытаться начать поиски в Париже, – продолжала Малышка.

– Согласен. – Еще один поцелуй в щеку.

– А я, между прочим, с этого и начинал, – обиженно произнес Тролль. – Нужно обойти все места, где художники предлагают свои услуги туристам.

– Есть и альтернативная возможность, – возразила Малышка. – Мне кажется, что проще обойти места, где, предположительно, он бы мог остановиться на ночь.

– Но это – весь Париж, – развел руками Троль.

– Не совсем. К примеру, в «Савое» его искать не стоит. Можно оставить в покое и другие гостиницы любого ранга, поскольку больше или меньше, но платить нужно везде. А ему и без того требуется собрать довольно-таки круглую сумму.

– А где можно ночевать бесплатно? – поинтересовался Тролль. – В мусорном баке? Может Мише стоит устроиться на работу клошаром, и по ночам перебирать отбросы в поисках нашего гения?

– Помнится, Черемухин говорил, что Козираги захватил с собой спальный мешок…

– Да, говорил, – подтвердил я.

– Ну, вот… Если не выбираться каждый день из Парижа, а на это ведь тоже нужны деньги, он может ночевать лишь в одном из парков, там его и стоит искать.

– М-м-м… – звучало это не совсем убедительно. – А что ты скажешь по поводу набережных?

– Набережные здесь не такие уютные. К тому же по ночам возле воды прохладно.

– Миша, не слушай ее, – воскликнул Тролль.

– Нет, почему же… – Я задумчиво потер рукой подбородок. – Между прочим, можно попытаться объединить ваши предложения. Ведь в парках, по крайней мере в некоторых из них, художники тоже предлагают свои услуги.

– Но есть и более интересные места, – возразил Тролль.

– Да, к примеру, Монмартр. Подобные точки местные мазилы держат плотно в своих руках. И хорошо, если Мюнхаузен еще до этого не додумался.

– А Абу Бабу до этого вообще никогда не додумается.

– Не нужно недооценивать Абу Бабу.

– Ну, да, – ехидно заметил Тролль, – он ведь учился в университете имени Патриса Лумумбы…

Поздно вечером я попытался еще раз дозвониться до Изабель. Все тот же результат. Тогда я, наконец, догадался оставить для нее сообщение. Дождавшись, когда автоответчик проворкует свой текст, я рассказал, что нахожусь сейчас в Париже и сообщил свои координаты. Рано утром в моем номере зазвонил телефон.

– Алло, Миша?

Голос принадлежал ей.

– Ты где пропадаешь? – спросонья прокричал я.

– Я сейчас в Тулоне, никак не могу отсюда вырваться.

– И сколько ты там еще намереваешься пробыть?

– Один Б-г знает. Чем я могу тебе помочь?

Я вкратце описал ситуацию. Сказал, что должен разыскать русского художника, обитающего где-то в Париже.

– Да, нелегкая задачка… – Она помолчала. – Деньги тебе зря не платят.

– Именно, – согласился я.

– Попробуй посетить… – она назвала несколько наиболее вероятных мест, и я зафиксировал их на листе бумаги с фирменным штампом «Сент-Шарль».

– И все же… Мы увидимся?

– Не знаю, дорогой. Целую.

Она повесила трубку.

– Ну вот, получил хоть какую-то информацию, – извиняющимся тоном проговорил я, глядя на Малышку.

С непроницаемым видом та заглянула в список.

– Центр Жоржа Помпиду, – прочла она. – Но ведь там нет парка!

– Откуда ты знаешь?

– Я изучила всю карту Парижа.

– Я тоже, – не преминул вставить Тролль.

– Мне бы ваши способности, – завистливо вздохнул я.

– А зачем? – возразил Тролль. – Мы ведь, в конечном итоге, это тоже ты. И мы всегда к твоим услугам.

Я посетил центр Жоржа Помпиду. Рядом обреталось несколько художников, однако Леонида Козираги среди них не было. Один ноль в пользу Малышки. И в пользу Мюнхаузена.

Затем я побывал в нескольких парках, но тоже безрезультатно. Я постоянно, оглядывался по сторонам, однако рыжей шевелюры нигде видно не было. Это внушало беспокойство. Возможно, Мюнхаузен уже достиг цели?

Наконец, в небольшом парке неподалеку от музея д'Орсэ мне, вроде бы, улыбнулась удача. Часть парка была отгорожена: повсюду велись ремонтные работы. Оставался лишь узкий проход. И вот в этом проходе, совсем уж в маленьком закутке, сидел патлатый мазила в драных джинсах и предлагал свои услуги. Портреты, выставленные им в качестве образцов, выглядели достаточно убого, зато привлекало внимание сидение, на которое он взгромоздился: обыкновенное велосипедное седло, прикрученное к треноге. У мазилы был тонкий голос и с десяток сережек в одном из ушей.

Поняв, что меня интересует, он сразу же оживился, вскочил с места и затараторил.

Я сказал:

– Je ne parle pas francais[19].

И развел руками.

Тогда он схватил один из своих чистых листов, намалевал на нем огромные цифры «15-00» и ткнул пальцем в землю.

– В три часа дня он придет сюда? – уточнил я по-русски.

– Oui[20], – отозвался он и вновь прыгнул в седло.

– Вы в этом уверены? – Я испытывающе посмотрел на него.

– Si[21].

Я взглянул на часы. Было без пятнадцати два.

– Если он действительно придет сюда, вы получите сто франков, – пообещал я и показал ему купюру.

Он протянул руку, но я отрицательно покачал головой и кивнул в направлении листа бумаги с цифрами «15-00».

Это дополнение его слегка разочаровало, однако он все же улыбнулся.

– Merci bien[22]!

Оставшееся до трех часов время я решил использовать, чтобы перекусить. В одном из ближайших бистро заказал омлет, копченые колбаски, пиво и принялся обдумывать, что скажу Козираги.

«Повсюду рыщет свора галерейщиков, желающих представлять ваши интересы. Однако я отведу вас к лучшему из них, господину Голдблюму из Соединенных Штатов Америки. Так что с этой минуты можете считать себя миллионером. Или даже – мультимиллионером. А о Шидловском забудьте, все это – пустое, мамочка моя…»

Готовую тираду я посвятил Голдблюму и без пятнадцати три уже был на месте. Завидев меня, мазила покинул седло и протянул записку. Едва сдерживая волнение, я развернул ее и прочел: «Поезжайте в Лувр, возьмите автогида и в 17-00 стойте у Моны Лизы. Л. Козираги.»

– Это все? – удивленно проговорил я и добавил почему-то по-английски: – That's all?

– Oui, – он закивал.

– Он приходил сюда в течение этого часа?

– Oui.

– Почему он меня не дождался?

– Oui.

– А! – Я в отчаянии махнул рукой.

Нужно было сидеть здесь и ждать! А не ходить по бистро! Я принялся выяснять у мазилы, что значит «автогид», но тут же понял всю тщетность этой затеи. Интересно, говорит ли по-французски Мюнхаузен?

Я посмотрел на часы и бросился к метро. Неизвестно, сколько займет ожидание в очереди у Лувра. Уже оказавшись в вагоне, я вспомнил, что не дал мазиле ни сантима.

Стояние в очереди у музея заняло около сорока минут. Все это время я ломал себе голову над смыслом слов «взять автогида». Робот, что ли, это такой, который сопровождает тебя по музею?

Наконец, я спустился по эскалатору в огромное фойе и остановился в нерешительности.

Входов в музей было несколько, и располагались они с разных сторон от гудящего, словно улей, заполненного народом зала. Посреди стояла мебель, напоминающая барменскую стойку, над которой завис гигантский куб с жирной буквой i на всех гранях. Я пробрался туда и ухватил справочную брошюрку с немецким флагом: иностранный язык, который я знал наиболее хорошо. Пожилой мужчина, восседающий по ту сторону, заметив мое состояние, скользнул взглядом по немецкому флагу и обратился ко мне:

– Месье из Германии?

Я утвердительно кивнул.

Тогда он заговорил по-немецки:

– Быть может, возьмете автогида? Очень полезная вещь у нас в музее. Всего двадцать франков.

Если бы не разделяющая нас стойка, я бы наверняка вцепился в него.

– О, да, да! – возбужденно воскликнул я.

Перед ним лежала груда телефонных трубок, напоминающих радиотелефоны, только более вытянутых и увесистых. Он выбрал одну из тех, на которых красовался немецкий флаг. Чтобы ею воспользоваться, достаточно подойти к вызывающей любопытство картине, набрать нужный код и поднести трубку к уху. До гениальности просто. Я расплатился, отошел в сторону и принялся изучать брошюру.