Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления - Борис Флоря

Пока великие послы и царь побуждали Черкасского к активным действиям, А. Л. Ордин-Нащокин пытался убедить царя в правильности своих взглядов. Одновременно он жаловался на руководителей посольства. «А твои, великий государь, послы, – писал он в Приказ тайных дел, – союзным миром и помощию общею мир становить с комиссары, чему бы они склонны были и поступны к миру, и слышать от меня, холопа твоего, не хотят»[193]. Иногда из этих слов делают вывод, что главы посольства были противниками внешнеполитического курса, предложенного дипломатом[194]. Однако из его последующих слов, что послы, не желая обсуждать его предложения, говорят, что «в дело то не поставлено», ясно следует, что великие послы отказывались обсуждать его предложения, так как о них ничего не говорилось в посольских наказах. Как будто одобрив предложения политика, царь не сделал ничего для их осуществления. Афанасий Лаврентьевич, однако, не сдавался и использовал приезд в посольскую резиденцию царского посланца Ю. Никифорова, чтобы передать ему новые соображения об условиях русско-польского соглашения.

Русские власти и в середине XVII в., и ранее жестко придерживались принципа, что владеть землями на русской территории могут только русские подданные. Ради достижения мира А. Л. Ордин-Нащокин готов был от этого принципа отступить. Уже в записке, поданной в 1663 г. канцлеру К. Пацу, он полагал, что при заключении мира и союза между Россией и Речью Посполитой магнатам и шляхте могли бы быть возвращены их владения на землях, отошедших к Русскому государству[195]. В записке, поданной царю, об этом не говорилось, но в разговорах с Ю. Никифоровым он снова вернулся к этому вопросу. Он предлагал, чтобы достичь мира, обратиться к бежавшей от русского наступления в 1654–1655 гг. шляхте с обещанием вернуть им старые владения «и с судом и управою, как у них наперед сего бывало»[196]. Правда, на такой шаг, по его мнению, можно пойти лишь в том случае, если между государствами будет заключен не только мир, но и союз. Иначе, – утверждал он, – «дела в конец, как себе надобно, не привесть». Следовало также обещать денежное жалованье литовскому войску и дать такое же жалованье одному из членов польско-литовской делегации, референдарю литовскому Киприану Павлу Бжостовскому, т. к. «Литва ему во всем верят и любят ево»[197].

Пока великие послы и царь побуждали Я. К. Черкасского к активности, на переговорах стороны перешли к обсуждению условий мира[198]. Стремясь скорее заключить мир и положить конец войне, русская сторона, сталкиваясь с сильным сопротивлением представителей Речи Посполитой, проявила готовность пойти на серьезные уступки. Русские великие послы соглашались уступить Полоцк и Витебск, а также польскую Ливонию с Динабургом. Как верно отметил 3. Вуйцик, это были те условия, на которых позднее было заключено перемирие в Андрусове[199]. Однако польско-литовская сторона эти условия не приняла. К этому времени комиссары получили от короля инструкции, предписывавшие им совсем иную линию поведения. Инструкции эти, как показал 3. Вуйцик, были составлены в Вильно при участии ближайших советников короля. Назначенные сеймом представители в выработке этого документа не участвовали[200]. Инструкция предписывала требовать возвращения Речи Посполитой всех земель, занятых русскими войсками в 1654–1655 гг., и Левобережной Украины. Кроме того, следует требовать возмещения в 10 млн. злотых за нанесенный Речи Посполитой ущерб. Никаких денежных выплат за уступку каких-либо территорий принимать не следовало. Комментируя эти условия мира, З. Вуйцик справедливо отметил, что «твердая и неуступчивая позиция польских представителей в Дуровичах не имела никакой опоры в реальной почве»[201]. Действительно, соотношение сил сторон было не таково, чтобы можно было бы рассчитывать заставить русскую сторону согласиться на такие условия мира. Почему же Ян Казимир и его советники их выдвинули?

В этой связи заслуживают внимания некоторые особенности документа. Так, в нем предписывалось, с использованием разных аргументов, чтобы комиссары ни в коем случае не заключали перемирия, а заканчивался он словами, что в случае безуспешного окончания переговоров король, собрав войска, снова сумеет взять верх над неприятелем[202]. Эта специфика документа позволяет предположить, что королевский двор, от которого инструкция исходила, не был заинтересован в успешном завершении мирных переговоров и связывал свои планы на будущее с новой военной кампанией, которая позволила бы продиктовать побежденному свои условия. Эта победа повысила бы престиж королевской власти и позволила бы королевской паре осуществить свои планы, связанные с передачей польского трона французскому принцу. Такой кампании должна была предшествовать расправа с вождем оппозиции этим планам – великим маршалком и польским гетманом коронным Е. Любомирским, который вместе со своими сторонниками не принял участия в походе на Россию[203].

Каковы бы ни были истинные настроения комиссаров[204], на переговорах они строго следовали инструкциям, в резкой форме отвергнув все русские условия. Предложенные ими условия были совершенно неприемлемы для русской стороны. Тем самым мирные переговоры зашли в тупик.

Следует отметить, что какими-либо реальными средствами давления на русских представителей комиссары не располагали и пытались восполнить этот недостаток ссылками на опасности, угрожающие России в будущем, если мир не будет заключен. Так, на беседе, состоявшейся 20 июня, К. П. Бжостовский «доверительно» сообщил А. Л. Ордину-Нащокину, что восстание на Украине почти подавлено и С. Чарнецкий ждет хана с ордой, чтобы идти в поход на русские земли, а в Польше находится шведский посол, который призывает, чтобы поляки «посольство высоко держали и свое мстили», и предлагает «польские и литовские войска случить с свейскими войски». Если переговоры закончатся безрезультатно, – предостерегал он своего собеседника, – то придется «на нынешнем сейме крепость учинить с ханом и шведом»[205]. На переговорах комиссары заявляли, что на Украине Серко и Брюховецкий потерпели поражение[206] и что Чарнецкого с Украины гетманы «в соединенье ждут вскоре»[207]. Русскому гонцу П. Долгову, ездившему к комиссарам в начале июля, сообщили, что навстречу C. Чарнецкому, который идет на север через Полесье с коронным войском и ордой, послан «валентарского войска полковник Буганской»[208]. Комиссары пытались использовать в своих интересах и сообщения «курантов». Так, они передали послам «куранты», в которых сообщалось, что король шведский потребовал со своих подданных «великих податей» и что здесь «против Москвы надеютца новой войны»[209].

Сообщения о положении на Украине были по бо́льшей части обычной дезинформацией. Великие послы располагали своими источниками информации, рисовавшими положение дел в существенно ином виде[210].

Хотя С. Чарнецкий добился определенных успехов, сумел остановить у Канева войска Брюховецкого и занять Корсунь, до подавления восстания было еще далеко. Коронная армия завязла под Ставищами, осада которых продолжалась несколько месяцев[211].

Послам было также известно, что связанные с Любомирским солдаты и офицеры коронной армии «короля ни в чем не слушают и на помочь они и нихто ис корунного войска нынешнего лета не будут»[212].

Однако что касается Швеции, то сообщения К. П. Бжостовского отвечали действительности. Весной 1664 г. в Польшу выехало шведское посольство во главе с Пальбицким для переговоров о союзе против России[213]. В мае М. Пальбицкий прибыл в Варшаву, а в августе был подготовлен проект союзного договора, одно из условий которого предусматривало участие 20-тысячной шведской армии в войне с Россией[214]. Надежды на союз со Швецией были одним из факторов, побуждавших Яна Казимира и его окружение вести войну до победного конца. Вместе с тем эти сообщения ставили перед царем и его советниками новую важную задачу: какие шаги следует предпринять, чтобы не допустить заключения союза между Речью Посполитой и Швецией.

Когда переговоры, как уже отмечалось, зашли в тупик, стороны договорились прервать их на срок с 10 июня по 1 августа, чтобы послы и комиссары могли запросить у своих правительств новые инструкции[215]. В указаниях, полученных комиссарами от Яна Казимира, не было ничего нового. Король только предлагал после неудачного окончания переговоров договориться о их возобновлении в будущем, когда королевское войско одержит победу над неприятелем[216]. Иначе обстояло дело на русской стороне.