Мой личный сорт Бонда - Юлия Николаева

– Она уже ушла, – ответила та, – кажется, минут десять назад. Если поторопитесь, может, застанете ее у выхода.

Я понеслась обратно, и, выбежав на крыльцо, стала вглядываться в толпившихся вокруг студентов. Алену я заметила быстро: она стояла за воротами напротив выхода и курила в компании двух парней. Я поспешила в ту сторону и оказалась возле, когда ребята уже расходились. Алена, долговязая и худенькая девушка с острыми чертами лица и волнистыми темными волосами, направилась по дороге, и, чуть поколебавшись, я все-таки окликнула ее. Она смотрела на мое приближение без каких-то эмоций, а я стремительно думала, как завязать разговор.

– Привет, – сказала ей, она кивнула, внимательно глядя на меня, сунув руки в карманы легких брюк.

– Ты ведь Алена?

– Да, – кивнула она, – а вы?..

– Я учусь на заочном отделении. Я из области. Тут просто такое дело… В общем, мне нужны чернила для перьевых ручек, и кто-то посоветовал спросить у тебя, вроде бы ты покупала.

– Было дело, – снова кивнула девушка, – я их заказывала через магазин «Винтаж»… Вы не местная… Посмотрите в интернете, они находятся в арт-пространстве с таким же названием.

– Спасибо большое, постараюсь съездить туда сегодня… Если не секрет, а вы зачем покупали?

Она вздернула бровь, несколько удивленно усмехнувшись.

– Пыталась ей рисовать, но не скажу, что у меня получилось. Кажется, тюбик валяется где-то дома.

– Понятно. Спасибо за информацию.

Алена кивнула мне в знак прощания и отправилась по своим делам, явно недоумевая моему поведению. Я задумчиво смотрела ей вслед. Могла ли она ловко врать мне? Похоже, что Алена и в правду не понимала, чего я от нее хочу и зачем. Ответ ее вполне логичен. Она, действительно, заказывала чернила всего один раз.

Я решила не скидывать ее со счетов и отправилась домой, чтобы поработать, потому что клиенты уже начинали проявлять волнение. Встреча с Никитой Кузнецовым, последним из списка, была запланирована на ночь, ибо именно в это время в их фотолаборатории происходило мероприятие, именуемое «Ночь печати», на котором Никита проводил занятие по проявке фотографий. Начиналось мероприятие в десять вечера, так что я провела день достаточно плодотворно. Правда, некоторую нервозность ощущала: то ли от того, что в ужасе ждала, что вот-вот что-нибудь произойдет, то, наоборот, от осознания, что ничего не происходит.

Наконец, в начале десятого я выехала на скутере в сторону лаборатории. Никаких записок от моего друга Бонда не было, и это настораживало. То ли он забыл обо мне, то ли я бреду куда-то совсем не туда, а он меня не останавливает, потому что ему это на руку. Ладно, других вариантов все равно не было, потому я прибавила скорости, и через полчаса входила в помещение фотолаборатории, носившей гордое название «Ящик». Само место оказалось на удивление приличным, хотя и находилось на улочке возле рынка, где всегда большая концентрация лиц ближнего зарубежья. Сам «Ящик» располагался на втором этаже старого здания, в котором все помещения были сданы под те или иные предприятия, и представлял собой несколько современно отделанных комнат с фотооборудованием. В холле было человек семь, что, учитывая время проведения мероприятия, было успехом. Кто-то бродил, рассматривая украшенные снимками стены, кто-то сидел на диване и пил кофе, который, как оказалось, раздавали совершенно бесплатно. Я как раз приняла из рук милой девушки свою кружку, когда сзади раздался звучный бас:

– Ну что, все готовы?

Быстро обернувшись, я увидела перед собой Никиту Кузнецова – в жизни он был даже покрупнее, чем на фото. На губах улыбка, а в глазах черти пляшут. От такого добра не жди. Окинув всех взглядом, он пригласил следовать за ним. Мы оказались в небольшой комнатушке и в скором времени погрузились в процесс. Я даже и не думала, что это настолько интересно. В какой-то момент я так увлеклась, что забыла о цели своего визита. Впрочем, кто бы мне дал это сделать? Мы стояли в темной комнате над ванной с проявочной жидкостью и ждали. Никита рассказывал о происходящих процессах, я слушала, открыв рот.

– Теперь давайте понаблюдаем, – закончил он, и все, повернувшись к ванночке, склонились на ней. Медленно проявлялась картинка, и когда она стала видна более-менее отчетливо, я открыла рот, выпучив глаза, но почти тут же вздохнула, закрывая их и мысленно качая головой. Что тут скажешь, в эффектности отказать трудно. А дело было вот в чем: на фотографии за летним столиком какого-то кафе (название, конечно, в кадре отсутствовало) сидели друг напротив друга не кто иной, как Святослав Хлебников и мой Джеймс Бонд. Первый был одет в элегантный костюм и читал газету, согнув ногу в колене и положив ее на другую. Бонд рядом с ним выглядел совсем уж жалко: потрепанный жизнью дядька с редкими всклокоченными волосами. На нем была цветастая рубаха и легкие штаны, в руках он держал сигарету и смотрел куда-то поверх фотоаппарата.

Еще раз вздохнув, я взглянула на Никиту. Он чуть заметно улыбался, зато глаза просто сверкали. Заметив мой взгляд, невинно поинтересовался:

– Что-то не так?.. – И как только невысказанное «мисс» снова повисло в воздухе, я чуть глаза не закатила.

– Осмелюсь спросить, – ответила с чрезвычайной вежливостью, граничившей с сарказмом, – кто эти люди?

– Я не знаю, я увидел их за столиком и подумал, что будет интересное фото. Ведь они такие разные.

– И все-таки вместе, – пробормотала я, снова поглядев на фотографию, после чего обратилась к Никите с вопросом, – а что за кафе, вы, конечно, не помните?

– Почему же? Прекрасно помню. Кафе «Ника», – видя, что я нахмурилась, он добавил, – на пересечении Нижней набережной и Калининского шоссе.

– Прекрасно, – улыбнулась я, он растянул губы в ответной улыбке. – Скажите, а вы случайно не используете чернила для перьевых ручек?

Со стороны, наверное, наша беседа выглядела фальшиво учтивой, да мы и сами это понимали, однако продолжали. Вот и Никита, выслушав мой вопрос, строя самую внимательную мину на свете, ответил:

– Совершенно случайно использую. Мы ими подписываем фотографии. Может, видели в холле?

– Ну конечно, – елейно согласилась я.

– Еще какие-то вопросы? – В такт мне поинтересовался он. Очень захотелось оттаскать его за уши.

– Нет, мне все ясно.

– Тогда продолжим.

Занятие шло еще пару часов, но теперь мне уже было не до него. Итак, Никита совершенно точно из банды моего Бонда, причем не скрывает этого. Сия демонстрация, а также название кафе и его адрес совершенно четко намекают на то, что час икс наступает: скоро мы встретимся. Я задумчиво уставилась перед собой, свернув губы трубочкой. Конечно, Бонд следит за мной, но что-то подсказывало, что события, происходившие в последние дни, не на все сто процентов являлись ответной реакцией на мои поступки. Меня ловко водили за нос, подталкивали к концу действия, но постепенно, выжидая момента. Теперь, по всей видимости, он наступил. Вот только интересно, что это за момент?

Периодически я кидала на Никиту взгляды, иногда он отвечал мне невинной и доброжелательной улыбкой, а я только старалась глаза не закатывать. Наконец, мероприятие закончилось, и мы стали выгребать из каморки.

– Кстати, – Никита словно что-то вспомнил, – так как вы оплатили стоимость материалов, то можете забрать фотографии. Если, конечно, хотите.

Кроме меня подобное желание никого не посетило. Что не удивительно, зачем им фотографии Бонда?

«А тебе зачем»? – Хмыкнул внутренний голос. Но у меня был готов ответ: подобное соседство за одним столиком, это, как минимум, отличная улика. Грех не воспользоваться, как говорится.

– Я положу в конверт, – Никита исчез в комнате, а я замерла в холле, пока остальные расходились.

– Возьмите наши программки и визитки, – девушка, наливавшая нам кофе, раздала всем буклеты. Тут вернулся Никита и протянул мне конверт. Я демонстративно заглянула в него, чем вызвала усмешку. Фотография была на месте, и кроме нее больше ничего не было.

– Всего доброго, – несколько язвительно улыбнулась я, направляясь к выходу.

– Заходите почаще, – услышала ответ Никиты в спину. Я спускалась по лестнице, когда меня окликнул один из ребят, шедших следом.

– У вас выпало из буклета, – указал он на визитку, лежащую на ступеньке. Я быстро подняла ее. На белом куске картона было только одно слово:

«Горячо»!

Хмыкнув, я направилась к выходу. Что ж, с таким замечанием не поспоришь. Визитку я положила в карман, с удовлетворением отметив, что зрение меня не подвело: почерк под фотографиями в холле был совсем другим, хотя запись и сделана перьевой ручкой. Теперь я была абсолютно уверена в том, что здоровяк Никита, при своих размерах оказавшийся очень ловким малым, имеет самое непосредственное отношение к моему Бонду. А последний очень скоро предстанет передо мной во всей своей красе.