Смерть по вызову - Андрей Троицкий

Николай Семенович тревожно встрепенулся, услышав, как тренькнул звонок в прихожей. Кого ещё нелегкая принесла? Возможно, опять милиция. Снова станут изводить своими бестолковыми вопросами на засыпку. С соседями Розов дружбы не водил, гостей не ждал, значит, опять неприятный сюрприз. Крякнув, он поднялся, задев бедром стол, расплескал чай. Неслышно ступая по ковровому покрытию мягкими тапочками, он прошел в прихожую, слыша новую нетерпеливую трель звонка. В случае чего, меня нет дома, пусть хоть обзвонятся, нет дома – и шабаш, – решил он и прильнул к дверному глазку. Какой-то незнакомый мужчина со всклокоченными седыми волосами в белой майке с короткими рукавами. Нет, этого типа Розов прежде не встречал. В майке… Значит, из их подъезда. Видимо, услышав шевеление за дверью, мужчина ожил, затоптался на месте.

– Вы дома? – спросил он. – Это ваша черная машина у подъезда стоит?

– Моя, – ответил Розов на последний вопрос, но дверь не открыл.

– Я тоже подумал, что ваша, – сказал всклокоченный мужичок. – И сразу решил подняться. Я-то живу внизу, на втором этаже. Телефона вашего не знаю и решил подняться.

– А что с машиной? – заволновался за дверью Розов.

– Так это ваша машина? – бестолковый мужичок почесал шею.

– Да моя же, моя, – Розов даже застонал от досады, он даже хотел распахнуть дверь, но почему-то этого не сделал. – Что с машиной?

– Да ребята какие-то, шпана местная, в замке копаются, – мужчина пригладил волосы. – Кажись, открыть её хотят. Я подумал и к вам поднялся. Вы на машине, вроде, ездите.

Дальше Розов не слушал, он бросился в кухню, к окну, свалив на ходу стул. Действительно, возле машины стояли два парня. Один наклонился над передней дверцей, чем-то ковырялся в замке, отверткой что ли, сверху, с девятого этажа, не разглядеть. Розов, наблюдавший эту картину, чуть не вскрикнул от мгновенно закипевшей в груди ярости. Да что же это такое, средь бела дня машину вскрывают прямо на глазах её владельца? Николай Семенович опустил верхний шпингалет и поднял нижний, схватившись за ручку оконной рамы, с силой дернул её на себя.

Он хотел крикнуть этим парням в окно, чтобы немедленно прекратили безобразие, отвалили от машины. Окно не поддавалось. Розов вспомнил, что осенью рамы красили, видимо, свежеокрашенная створка пристыла к оконной коробке. Он выругался вслух самыми грязными словами, что смог вспомнить. Схватившись за ручку обеими руками, он, вложив в движение все силы, рванул окно на себя. Рама затрещала, Розов снова дернул ручку. К его ногам упал с подоконника и раскололся надвое горшок с геранью, рассыпалась по полу черная земля, но окно распахнулось. Он подался вперед, перегнулся через подоконник.

– Сволочи, что же вы делаете? – заорал Розов не своим голосом.

Он хотел крикнуть ещё что-то, но от морозного воздуха, от волнения перехватило дыхание, спазм сжал горло. Один из парней поднял голову кверху, другой продолжал, как ни в чем ни бывало копаться в замке.

– Что вы делаете, сволочи? – Розов справился с дыханием.

На этот раз голову кверху поднял тот, что копался в замке. Господи, почему не срабатывает сигнализация? Ведь уверяли, что она надежная и безотказная. Впрочем, это говорят всем и каждому, всем дуракам вроде него.

– Прекратите немедленно, скоты, – изо рта Розова вырывался горячий пар. – Я вызываю милицию.

Но угроза не возымела действия. Вот и второй парень согнулся над замком. И вправду звонить в милицию? Оставив окно открытым, Розов заметался по квартире. Тут счет на секунды, пока милиция приедет, машина будет стоять где-нибудь в гараже преступников. Так, газовый пистолет в спальне на шкафу. Нет, не в спальне, в гостиной, в верхней секции «стенки». Розов бросился в большую комнату, распахнул створки верхней секции, вытащив коробку с патронами, крупно дрожавшими пальцами вскрыл упаковку. Упав в кресло, не удержал патроны в горсти, несколько патронов упали на пол, раскатились в разные стороны.

Розов переломил револьвер, рассовал патроны по гнездам барабана, отбросив в сторону коробку из-под пистолета, вскочил на ноги. В прихожей он снова споткнулся о перевернутый стул, чуть не растянулся на полу, но сумел сохранить равновесие. По квартире гулял сквозняк, ветер раздувал занавески.

У самой двери Розов подумал, надо бы закрыть кухонное окно. Но какое уж тут окно, возвращаться он не стал. Открыв верхний замок, вспомнил, что забыл переобуться. Бежать на улицу в домашних шлепанцах с матерчатым верхом, чтобы там, на снегу схватиться с преступниками, нет, это просто смешно. Он положил пистолет на галошницу, скинул тапки и, сунув ноги в зимние сапоги, застегнул обе «молнии». Он уже открыл второй замок, но тут вспомнил, что не взял ключей от квартиры. Розов чуть не завыл от досады.

Распахнув шкаф и пошарив в нем, он обнаружил ключи в дубленке и опустил связку в карман тренировочных брюк. Пулей вылетев на площадку, Розов хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Всклокоченный мужчина в майке, как оказалось, ещё не убрался восвояси, продолжал топтаться на лестничной клетке, тыкая пальцем в кнопку вызова лифта. Розов приблизился к нему, угрожающе размахивая газовым пистолетом.

– Так что, это с вашей машиной балуют? – мужик залез пятерней под майку и почесал живот.

– С моей, с моей. Почему лифт не едет?

– Сломался, – мужик продолжал сосредоточено чесать пузо. – Сюда-то я на лифте поднимался.

Розов хотел было броситься вниз по лестнице, но, подумав, что лифтом получится скорее, сильно надавил большим пальцем красную кнопку. Глухо, шума движущейся кабины не слышно.Он чертыхнулся.

– Что, неприятно, когда машины-то угоняют? – мужчина в майке нагловато улыбнулся, показав Розову порченные табаком зубы.

Николай Семенович, продолжавший тупо давить пальцем на кнопку, не стал отвечать, решив про себя, что мужик просто завистливый ханыга и несчастье соседа для него радость.

– Что, неприятно? – настаивал мужик, продолжая похабно улыбаться.

– Конечно, неприятно, – прозвучал незнакомый голос.

Розов обернулся. За его спиной стоял мужчина в черной куртке, непонятно как оказавшийся здесь, на лестничной площадке.

– Неприятно, – механически согласился Розов, почувствовавший неладное.

Он стоял, забыв о газовом пистолете, зажатом к левой опущенной руке, пялился на незнакомца в черной куртке, не его короткую прическу и равнодушное пустое лицо.

– Ох, как я вас понимаю, – сказал мужчина и ударил Розова кулаком в лицо.

Голова Николая Семеновича мотнулась в сторону, он отступил назад, выронив из разжавшихся пальцев пистолет. Розов поднес руку к разбитому носу, увидел на ладони кровь, вскрикнул, хотел что-то сказать, но не успел. Получив удар в верхнюю челюсть, Розов стукнулся затылком о стену, к которой оказался прижатым.

– Ой, не надо, – сказал Розов, поднял предплечья, чтобы защитить руками лицо.

– Он меня застрелить хотел, – пожаловался мужику в куртке другой, в майке. – У, гнида.

Развернувшись, он с неожиданной для своей комплекции силой ударил Николая Семеновича в живот. Розов вскрикнул, застонал, сгибаясь пополам, и пропустил встречный крюк в нижнюю челюсть. Лестничная клетка в его глазах перевернулась вверх ногами, но уже через несколько секунд встала на прежнее место.

– Застрелить меня хотел.

Голос соседа по подъезду доносился откуда-то сверху, словно из другого мира. Видимо, находясь в обмороке, Розов получил ещё несколько ударов по лицу и корпусу, но даже не почувствовал боли. Кровь стекала тонкой струйкой из рассеченный брови, попадала в левый глаз. Сам Николай Семенович стоял на карачках, плохо соображая, что происходит, он поднимал голову кверху, стараясь хоть что-то разглядеть. Он подумал, что это дикое бессмысленно избиение никогда не прекратиться, что его забьют до смерти. На секунду показалось, что истязатели ушли, ретировались, но тут чья-то тень нависла над Розовым, заслонив свет лампочки. Розов поморгал глазами, увидел мужика в майке и тут же получил тычок острым носком ботинка в живот. Охнув, Розов повалился на левый бок. Кровь мешалась со слезами боли, от этой боли хотелось кричать и выть диким голосом.

Но Николай Семенович, ещё сохранявший остатки самоконтроля, решил: крикни он сейчас – и его убьют прямо на этом цементном полу, выложенном керамической плиткой. Розов позволил себе лишь слабый, сам собой вышедший из груди стон. Он слышал, как двое мужчин, только что жестоко избивавшие его, о чем-то переговариваются между собой.

«Ну, забыл», – сказал один. «Тогда спустись и принеси», – ответил другой. Розов старался понять, уловить смысл разговора, но почему-то не мог этого сделать, отвлекала, не давая сосредоточиться, острая пульсирующая боль в животе. Он снова застонал, чуть громче, чем прежде, решив про себя, что печень лопнула. Еще он подумал, что вот сейчас из кармана его брюк вытащат ключи, обчистят квартиру, до нитки, до последней щепки, а его труп оставят в пустых стенах. Стерев ладонью кровь с глаза, Розов рассмотрел, что теперь на площадке остался только тот мужик в куртке. Ханыга в майке куда-то исчез.