Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века - Людмила Морозова

В рассмотренных выше летописях данного рассказа нет, как и нет сведений о том, что при сватовстве спрашивали мнение самой невесты Софьи. Из сообщений Московского свода получалось, что судьбу царевны решали только папа и кардинал.

Далее в Никоновской летописи помещены сведения из Московского свода о том, как Иван III отправил за невестой своих послов, как те привезли ее в Москву, как была сыграна свадьба, как родились первые дочери{145}.

Однако рождение сына Василия представлено в Никоновской летописи совсем не так, как в остальных летописных произведениях. Ему предшествует рассказ о чудесном зачатии, написанный митрополитом Иоасафом со слов самого великого князя Василия III. Согласно этому повествованию, после рождения трех дочерей Софья Фоминична очень скорбела о том, что у нее нет сына. Поэтому она отправилась пешком в Троице-Сергиев монастырь, чтобы помолиться у гроба святого Сергия. По дороге у села Клементьева она увидела инока, который нес младенца. Внезапно монах кинул этого ребенка Софье. От неожиданности она чуть не упала, но ребенка в руках не обнаружила и поняла, что это было только чудесное видение. В монастыре великая княгиня одарила монахов и долго молилась у гроба Сергия. После возвращения домой она вскоре забеременела и родила сына Василия{146}.

Вполне вероятно, что эта повесть о зачатии была сочинена уже в XVI в., поскольку Василий назван в ней самодержцем. По своему характеру она похожа на аналогичные сочинения о чудесном появлении на свет некоторых русских государей, например Василия II{147}.

Однако истоки этой повести идут с конца XV в. Дело в том, что само чудесное видение Софьи Сергия Радонежского было запечатлено на пелене, вышитой в мастерской великой княгини Марии Ярославны. Княгиня же, как известно, скончалась в 1485 г.

Рождение сыновей Юрия, Дмитрия, Семена и Андрея в Никоновской летописи описано, как в Московском своде. О рождении третьей княжны Елены сообщено, как в Уваровской летописи. Но о второй Феодосии здесь нет сведений. Вместо нее указано, что 13 февраля 1485 г. родился сын Иван «от грекини»{148}. В других летописях об этом княжиче нет никаких данных, поэтому известие Никоновской летописи вызывает сомнение.

В Никоновской летописи, как в других летописях XVI в., нет осуждения Софьи за отъезд на Белоозеро во время Стояния на Угре войска великого князя. Более того, в ней указано, что сам Иван III отослал супругу на север «татарского ради нахождения»{149}.

Эта версия представляется правдоподобной, поскольку сама Софья Палеолог вряд ли бы решилась покинуть Москву и уехать осенью на далекий север незнакомой для нее страны.

В Никоновской летописи содержатся не только сведения об опале великого князя на супругу и сына Василия в 1497 г., как в других летописях XVI в., но и дополнительные данные на этот счет{150}. В приписках к основному тексту подробно рассказано, из-за чего Иван III разгневался на Софью и старшего сына. Оказывается, дьяк Федор Стромилов рассказал им о том, что государь решил официально провозгласить своим наследником Дмитрия-внука. После этого дети боярские из окружения Василия стали уговаривать его бежать от отца на север, там захватить великокняжескую казну в Вологде и на Белоозере и постараться расправиться с Дмитрием-внуком. Софья Фоминична тоже решила помочь сыну и пригласила к себе ворожей с зельем. С его помощью она, видимо, хотела отравить его соперника, а может, и своего мужа. Обо всем этом стало известно Ивану III. В гневе он приказал четвертовать детей боярских и дьяков из окружения княжича Василия, утопить в Москве-реке лихих баб, а сына и жену взять под стражу Их он якобы даже стал опасаться{151}.

Это приложение к тексту Никоновской летописи, несомненно, было сделано на основе документов из следственного дела 1497 г., поэтому в нем есть дополнительные подробности, которых нет в ранних летописных повествованиях. Поскольку само дело не сохранилось, приложение следует считать важным историческим источником.

Есть в Никоновской летописи и сообщение о том, что в 1499 г. Иван III вновь пожаловал сына Василия и дал ему Великий Новгород и Псков в управление. Оно аналогично данным Уваровской летописи{152}. Из этого же памятника в Никоновскую летопись, видимо, попали сообщения об опале на Елену Волошанку и Дмитрия-внука и провозглашении именно Василия великим князем Московским и Владимирским{153}.

Последнее сообщение о Софье Палеолог в Никоновской летописи касается ее смерти. Это событие датировано 7 апреля 1503 г., как и в некоторых других летописях{154}.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что сведения Никоновской летописи о Софье, видимо, были взяты из Уваровской летописи, но при этом составитель подошел к ним творчески. В кратком пересказе он сначала описал обстоятельства женитьбы Ивана III на византийской царевне, потом об этом же написал подробнее, вставил рассказ о чудесном зачатии сына Василия, подкорректировал данные о детях великой княгини, добавил вставку, поясняющую, за что великий князь ополчился на Софью и Василия. В целом отношение составителя Никоновской летописи к Софье Палеолог вполне положительное. Текст Уваровской летописи, осуждающий великую княгиню, не был включен в нее.

Определенное внимание уделено Софье и в Львовской летописи, создание которой исследователи относят к 60-м гг. XVI в.{155}

В этом памятнике сведения ранних летописей существенно переделаны. Так, под 1472 г. отмечено, что Иван III сам послал сватов к византийской царевне в Рим, когда узнал о ее существовании. При этом царевна названа не Софьей, а Зинаидой и указано, что римский папа состоял в родстве с ее родителями, поэтому после их кончины взял ее к себе{156}.

В других источниках такой информации нет. Известно, что вторым именем Софьи было не Зинаида, а Зоя. К тому же римский папа Павел II, покровительствовавший царевне, не состоял с ней в родственных отношениях.

В Львовской летописи сватовство к Софье тесно связано с посольством венецианца Тревизана, хотя в более ранних летописях эти два сюжета не объединялись{157}.

Есть в Львовской летописи и дополнительные данные о том, что великий князь посылал боярина Федора Давыдовича отнять распятие у папского легата Антония и наказать своего посла Иван Фрязина, который скрыл от него цель посольства Тревизана{158}.

По данным более ранних летописей, Иван Фрязин был наказан уже в Москве, а не в то время, когда он сопровождал кортеж великокняжеской невесты. Это представляется более верным, поскольку такая расправа без объяснений причин могла просто напугать Софью и ее спутников.