Корректор реальности - Олег Языков

Точнее – то, что вылетело, адмиралом можно было назвать, лишь обладая большой фантазией. Всхлипывающее и трясущееся от страха существо, с кровавыми царапинами на морде лица, забилось в моих крепких и мужественных руках, заскребло ножками по палубе, пытаясь по-тараканьи скрыться под плинтусом.

Хочешь – беги, родной… Тебе надо собрать всю волю и память в кулак, чтобы еще раз оценить боевые качества пилота ВВС Красной Армии, старшего лейтенанта и орденоносца Екатерины Лебедевой. А мне… Мне предстояло зайти в клетку с только что очнувшимся, и от этого особенно злым, хищником.

Я скромно постучал в дверь.

– Катя, можно я войду?

– Да уж заходите… Поговорим…

Передернув плечами от морозного чувства опасности, я решительно распахнул дверь и вошел. Катерина, одетая в черные, ниспадающие одежды, растрепанная и злая как тысяча чертей, была диво как хороша! Серые глаза опасно сверкали, румянец подчеркивал безупречную кожу лица, маленькая ручка сжимала какую-то медицинскую штуковину, похожую на бокс для шприцов. Как бы не метнула мне в голову, с нее станет…

– Катя! Я…

– Кто вы?! – Маленькая ножка показалась из-под мантии. Да она подкрадывается! Внимание, Тур! Атака с передней полусферы!

– Стой, стой, Катя! Я – Виктор! Я тебе сейчас все объясню!

– Вы не Виктор! Где он? Что со мной? Где я?

– Катя, успокойся, присядь вот сюда… – Катя отрицательно замотала головой. – Ну, хорошо… Не хочешь садиться, я так расскажу… Только держись за что-нибудь, не упади… Катя, ты погибла в бою. Тебя вытащили из кабины горящего самолета и оживили. Сейчас ты на космическом корабле, в космосе, у другой планеты, которая и будет теперь твоим новым домом. Смотри…

Я включил обзорный экран. Иллюминаторов в блоке не было. С экрана, мягко переливаясь лазурью океанов, скромно прикрывшись белыми кружевами облаков, на нас взглянула Мать.

– Здесь ты будешь жить, Катя. Теперь это твой мир.

– А Земля? – слабо прошептала Катя.

– Земля отторгла тебя. Там ты погибла, Катя… Там для тебя места уже нет… Реальная история похожа на плотную резину, Катя. Как ее ни тяни, а она все стремится вернуться в свою привычную форму. И, раз случившаяся, все равно повторится… Так было и со мной. Я занял тело Виктора Туровцева 25 сентября 1942 года. А 26 октября 1943 года эта самая история меня из этого тела и выбросила. Совсем… Я тоже землянин, но я из другого времени. Сейчас я тебе все расскажу, Катя. Слушай…

– Нет, нет и нет! Я не верю! Вы не Виктор…

– Я тебе и говорю, что я не Виктор, Катя! Так меня звали там, на Земле. Когда мы с тобой познакомились. Но ты помнишь летчика, которого ты спасла после налета на бронепоезд? Который тебя полюбил? Который тебя целовал на аэродроме? Это ведь был я… То есть о чем это я? Это я и есть. Катя! Катя! Это же я…

Сделав шаг вперед, я попытался обнять ее. Но нет… Мне в грудь, прямо под сердце, уперлась крепкая ладошка.

– Погодите… Значит, вы – Виктор? Тот человек, который меня любил? Который меня целовал и говорил всякие слова? Который подарил мне это?

Черная мантия немного пошевелилась, и я увидел бриллиантовую каплю. Прямо в этой чудной и теплой ложбинке груди… И как они только умеют так делать? Волшебницы…

– Да… – Голос меня подвел. Я откашлялся. – Да, это мой подарок… Помнишь, я рассказывал тебе про эту замечательную пожилую даму?

– Помолчите… – Лицо Кати почему-то было строгим и напряженным. Казалось, что она к чему-то внимательно прислушивается. – Значит, вы – Виктор, и вы меня любите… любили?

– Да, Катя! Да! Я люблю тебя!

– Дайте мне вашу руку… – И лицо, и голос Кати были безжизненными, холодными.

Она взяла мою правую руку и безо всякого стеснения приложила мою ладонь прямо под свою левую грудь. Нежную и прекрасную грудь, с розовым соском, который я успел заметить только лишь на миг…

– Что вы чувствуете?

Катино сердечко билось испуганным зайчонком…

– Стучит…

– А теперь – у вас.

Я резко побледнел. Проклятье! Проклятье! Долбаный модификант! Чертовы регистраторы и вся эта камарилья… Я потерял свою девушку… Этого она не простит… Этого никто не простит…

Под маленькой, но твердой ладошкой Кати, в спокойном, обычном ритме, размеренно билось безразличное ко всему сердце модификанта…

– Вы не Виктор, вы – чужой… Кто вы?

Голос меня не слушался. Наконец я смог каркнуть: «Ты права, Катя… Я не Виктор. Я – Тур».

На то, чтобы показать Кате душевую, сил у меня еще хватило…

– Ну, как? Все прошло? Она успокоилась?

Все еще испуганное лицо Дмира выглянуло из рубки. Царапин уже не было. Я посмотрел на него долгим взглядом, а потом врезал кулаком прямо между этих мальчишеских глаз. И еще… И еще…

С разбитого лица адмирала капала кровь. Кровь капала и с моей разбитой руки. Я ведь еще саданул и по переборке… Чтобы не убить эту мелочь. Эту проклятую мелочь, которая отобрала у меня любимую… Отобрала навсегда.

– Вставай, сука… Я тебя убивать не буду… Не заслужил. Тем более – тебя тут нет. Ты ведь там сидишь? Под лампой, за металлическим столом? Вставай, вставай. Все для тебя закончилось… Это лишь легкий выговор с занесением на морду лица. Вставай, сейчас будем садиться.

Я мутно посмотрел на ободранные костяшки кулака. Кожа уже восстанавливалась… Вот и хорошо, вот и здорово. В здоровом теле – здоровый дух… Или как это там? Неважно… Модификант меня не подведет. Один раз подвел – и достаточно… Больше не надо…

– Как тебя отключить, сволочь? Надоел ты мне…

Дмир молча показал на дверь маленького трюма.

– Там? Ну, пошли…

В трюме было тесно. Тут везде тесно, кораблик ведь маленький. Рассчитан на двух наблюдателей. Максимум. А, вообще-то, в корабле обычно работает и живет лишь один регистратор. Или корректор. Вот сейчас мы эту сволочь упакуем, и будет просторнее. Дышать будет легче…

Дмир подвел меня к большому, округлых форм, транспортному кофру. Или сейфу… Не важно.

– Вот здесь антиграв… Включишь его и поведешь… Запомнил?

Я лишь мотнул головой.

– Полезай… А матрица адмирала?

– Она дезактивируется в упаковке. Там есть такие клеммы…

– Ясно. Не болтай. Лезь, давай, надоел ты мне. И это… смени внешность – смотреть на тебя не могу. Ну, пока… До новых встреч… Надеюсь, ты спешить на встречу не будешь? Вот-вот…

Раздалось тихое шипение, дверца транспортного ящика приподнялась. Дмир молча, с видом побитой собаки, нырнул в ящик, нажал какие-то кнопки на маленьком, светящемся зелеными и желтыми огоньками внутреннем пульте, вытянулся и замер. Глаза его закрылись, тело закоченело. Опять раздалось шипение, и дверца медленно опустилась, скрывая моего ненавистного спутника. Все… Теперь – посадка.