Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - Коллектив авторов

Амару

Из «Ста стихотворений»[184]

Перевод Н. Горской

1 Да хранит тебя Матери[185] взор, искоса брошенный,обладающий прелестью пчел, в листьях мелькающих,преумноженный в блеске своем искрами-пальцамитетиву натянувшего вдруг бога лучистого!

2 Пляшущий в пламени гроз, льнущий в надежде к рукам и вдруг отвергаемый,гладящий пряди волос, рвущий одежды края и с силой отринутый,длинными каплями слез женщин Трипу́ры младых облитый в безвременье,сердце пронзивший насквозь, — Шивы огонь да сожжет твои прегрешения![186]

3 Качанье легкое серег, волос рассыпанные пряди,и тилак[187], что слегка поблек, размытый капельками пота,и затуманенный твой взгляд, и всю тебя в последней дрожи —глаза мои да сохранят! Зачем мне Вишну[188], Шива, Брахма?!

4 К любви зовущими, и томными, и ждущими ответа,в полон берущими, глядящими то искоса, то прямо,вовек не лгущими, огромными и нежными глазами,о простодушная, о скромная, кому в глаза ты глянешь?..

10 «Из дома ушедший вернется, жена! Заране не стоит плакать,взгляни, как измучена ты и бледна!» — я ей говорил с рыданьем.Стыдясь, что пока еще жизни полна, и раня меня усмешкой,—«Я сразу умру, — прошептала она, — когда ты меня покинешь!»[189]

11 Лишь он приблизился ко мне, глаза я долу опустила,чтоб сладкой речи не внимать, покрепче я заткнула уши,и дрожь пыталась я унять, но веришь, милая подруга,моя одежда в сотне мест сама разорвалась мгновенно.

12 «Вернешься сразу же, не правда ли? Иль через час? Иль в полдень?Быть может, вечером? Иль к полночи придешь домой,  любимый?» —жена печальная промолвила, задерживая домав дорогу долгую, стодневную, собравшегося мужа.

13 Услышав тяжелые всхлипы дождя, что хлынул из тучи ночью,великой тоской по жене изойдя в унылой разлуке длинной,так громко рыдал он, себя бередя, что люди в селенье этомотныне решили, покой свой щадя, чужим не давать приюта.

15 Едва я крикнула, притворщица: «Оставь! Уйди из спальни!» —как он, безжалостный, — о, горе мне! — ушел на самом деле.Как видно, разума и гордости лишилась я, подруга,коль снова, грубого и черствого, его увидеть жажду.

16 Влюбленных супругов ночной разговор ручной попугай подслушал,болтливым он был, все слова затвердил и днем повторил  при старших;зарделась жена, и потупила взгляд, смущенья полна и гнева,и в клюв болтуна запихала гранат — под видом зерна граната.

18 Его приближенья она не ждала, заране с поклоном встала;и сразу же бетель[190] готовить пошла, объятий его избегнув;беседы с возлюбленным не завела, приказы давая слугам,—так в ярости душу она отвела, ему оказав почтенье.

19 Увидев двух возлюбленных своих, хитрец подкрался сзади,одной глаза руками он закрыл, как будто бы играя,другую — ловко шею изогнув — поцеловал он быстро в щеку,и женщина вторая замерла, победу торжествуя.

23 Над ложем любви тишина разлита, влюбленные в ссоре ныне:давно уж наскучила им немота, но нежность с гордыней спорит.И вдруг приоткрылись в улыбке уста, во взоре блеснула радость,в объятье слилась молодая чета, и смех разрушил молчанье.

28 Глаза мои радость таят в глубине, хоть брови я хмурю грозно,и губы — в улыбке, и щеки — в огне, хоть голос звучит сурово,мурашки бегут и бегут по спине, хоть сердцу велю быть твердым;удастся ли гордой прикинуться мне, когда я его увижу?

29 Задетая в чувстве своем в первый раз, совета подруг не слыша,не зная, как словом и жестом сейчас презренье выказать мужу,жена молодая из лотосов-глаз слезу за слезой роняет,и льется прозрачный поток по щекам меж влажных локонов темных.

31 Сверкая перстнями и перлами, украсившими шею,в шелка одетая, браслетами позванивая тонко,к нему ты шествуешь торжественно, как в громе барабанов.Так что ж, наивная, пугливая, ты вся дрожишь от страха?

34 Она молода, но смущаюсь лишь я, как будто я стал девицей,и груди ее, словно ноша моя, меня истомили тяжко,и бедра ее, говорю не тая, мешают походке легкой,—о, чудо! — как часть своего бытия, влачу я чужое бремя.[191]

36 Когда ты, желаньем хмельным обуян, гордячке кусаешь губыи брови ее, словно плети лиан, в притворном сомкнулись гневе,но очи подернул блаженства туман, — ты а́мриту, друг, вкушаешь;а боги по глупости весь океан вспахтали для этой цели.

37 «Усни бестревожно, коль спит твой супруг!» — сказав мне, ушли подруги,и я осторожным касанием губ уснувшего стала нежить,но дрожью всей кожи он выдал мне вдруг, что в ложной затих он дреме,и вмиг уничтожил мой стыд и испуг всем тем, чем на ложе можно.

38 Одним движением бровей я прежде гнев свой выражала,стремясь простить тебя скорей, в улыбке открывала губы.И что же? — стала я иной, когда любовь ушла из сердца:ты на коленях предо мной, а гнев меня не покидает.

39 «О молчащая, смилуйся! Взгляни на молящего!Никогда ты, о нежная, так сильно не гневалась!» —он просил онемевшую, глаза опустившую,на него не глядевшую, в слезах утопавшую.

40 Озноб ее кожу до боли обжег, объятием стиснуты груди,любви изобильный живительный сок омыл ей нагие бедра.«Довольно, о дерзкий… не будь так жесток…» — бессильно она лепечет.То — явь?.. Или все — сновидений поток?.. Иль встреча души с душою?..

41 Одежд коснется муж — она лицо стыдливо опускает,в объятьях он сожмет — она пугливо в сторону отпрянет,услышит смех подруг — застынет вдруг и станет молчаливой;терзает жгучий стыд супругу молодую после свадьбы.

43 Вся страсть его ушла; любимый, как чужой, проходит мимо;бесценной я была, теперь я ничего уже не стою.Я горю моему и днем и ночью предаюсь, подруга.Не знаю, почему на сто частей не разорвется сердце!..

44 Им, встречу славящим, исплакавшим глаза в разлуке долгой,таким заманчивым и благостным весь день казалось ложе,но все же вечером не ласками супруги утешались,а бесконечную и сладкую вели во тьме беседу.

50 «Скажи, почему ты тонка и бледна? Дрожишь и так слабо дышишь?Быть может, больна? Ты белей полотна!» — пытает жену владыка.«Моя худоба мне природой дана!» — худышка ему сказалаи — в страхе, что хлынет рыданий волна, — неслышно  ступая, вышла.

57 «Что значит, любимая, гневный твой взгляд?» — «О нет, я гляжу без гнева!»«Мне больно… Не я ль пред тобой виноват?» — «Вины твоей нет, владыка».«Так что ж ты рыдаешь все ночи подряд?» — «Кто видит мои рыданья?»«Да я, твой любимый!» — «О, слов этих яд! Меня ты не любишь больше!»

69 Ты помнишь ли — давно у нас одно с тобою было сердце,потом ты стал моим, а я возлюбленной твоею стала,ты мой супруг сейчас, твоя супруга я — а дальше что же?Тверда я, как алмаз, и радости мне больше не осталось…[192]

70 «В тебе хитроумия нет и следа, уж слишком ты простодушна;с возлюбленным будь то горда, то тверда!» — простушке молвит подруга.«Молчи, а не то приключится беда! — подружке та отвечает.—Владыка мой, в сердце живущий всегда, подслушать может беседу».

71 «Ты куда так поспешно идешь, крутобедрая?»«Поспешаю к любимому ночью кромешною».«А не страшно ль одной в это время полночное?»«Мне защитою стрелы цветочные Ма́даны!»[193]

73 «Пускай разгневается Мадана и разобьет мне сердце!Клянусь, жестокого не надо мне, неверного и злого!» —газелеокая со вздохами подруге говорила,сама не ведая, что, сетуя, его искала взглядом.

74 «В сандаловой пудре жестка простыня, а тело твое так нежно!» —сказал и на грудь свою жарче огня меня возложил он ловко,и, губы кусая, лаская, дразня, ногами стянул одеждуи делать, хитрющий, заставил меня все то, что ему пристало.

76 Глаза проглядела, тоской изошла, ждала у дороги мужа;когда ж опустилась вечерняя мгла и заволокла окрестность,тихонечко к дому она побрела, и вдруг обернулась, вздрогнув,и взглядом дорогу опять обвела: «Быть может, любимый близко…»

77 Пылая, суля наслаждений дары супругу после разлуки,в покои вошла, где до поздней поры сновали слуги без дела,и с криком: «Да здесь же полно мошкары!» — взмахнула шелковым сарии, гибкая, жаждя любовной игры, она задула светильник.

81 Цветной узор со щек ладонями стираешь ты упрямо,и не медвяный сок, а горечь источают эти губы,и льется слез поток, и грудь твоя вздымается в рыданье —как видно, ныне стал не я, а гнев твоим любимым.

85 Взирала, испуганно очи подняв и руки сложив смиренно,держала владыку потом за рукав, колена обняв, молила,когда же, ни просьбам, ни ласкам не вняв, надменный ее покинул,она, вдруг желание жить потеряв, с потерей любви смирилась.

90 Огонь светильника, бессильная, она задуть пыталась,бросала лилии, стыдливая, и с бедер пояс падал,и, всхлипнув тоненько, ладонями глаза закрыла мужу,а он с улыбкою на гибкую глядел, не отрываясь.

97 В единую твердую черную нить сводить я умею брови,улыбку любви научилась таить и стыть, немея сурово,—я все подготовила, чтобы сразить супруга притворным гневом,но строгость сумею ли изобразить, одной лишь судьбе известно.

99 Он знает, что тысячи гор и озер легли между ним и милой,что взор его, будь он хоть трижды остер, ее отыскать не сможет,но все-таки, — разуму наперекор, — на цыпочки встав упрямо,он смотрит и смотрит в упор — сквозь простор — туда, где она осталась.

101 Узлы на одежде моей разошлись, когда он к постели склонился,Скользнул поясок развязавшийся вниз, и бедра мои обнажились.А после, когда мы сплелись и слились, не помню, что было со мною —где он, и где я, и куда мы неслись, и чем под конец наслаждались…

103 С той, что в небо уставилась очами печальными,обнимала колени мне с протяжным рыданием —«Мы с тобою расстанемся!» — твердя в исступлении,—что в разлуке с ней станется, словами не выразить.

106 Она не противится, если рывком он платье с нее снимает,не хмурит бровей, не сжимается в ком от дерзкой и грубой ласкии словно бы тает, когда он силком ее заключит в объятья,—вот так она, тешась над мужем тайком, свой гнев выражает тонко.

107 Цветами алыми, сандаловой осыпавшейся пудрой,крупицей пурпура и бурыми — от бетеля — следами,алоэ пятнами и смятыми полотнищами простыньвлюбленной женщины движения показывает ложе.

114 От него не отпрянула с живостью в сторону,не казнила речами обидными, гневными,лишь в молчанье смотрела в упор, без игривости,изучающе — словно на гостя случайного.

133 Если мил тебе гнев, о моя бессердечная,то тягаться мне нечего с этим возлюбленным,но отдай мне обратно все ласки бессчетные,не считая, объятья верни многократные.

146 Когда ко мне он подойдет, пускай в тот миг мой взор затмится,пусть жалкий пояс упадет и на груди одежда лопнет,но все равно — клянусь! — с изменником я говорить не стану;лишь одного боюсь — что от молчанья разорвется сердце.

149 Ты — как незрячая, но прячется внимание за этим,стоишь в безмолвии, но полные подрагивают губы,ты в созерцании, но ранена ознобом жгучим кожа…Твой гнев показан мне! Наказанный прощенья просит робко!

150 Как ночью, когда они наги, близки и в страсти своей бесстыдны,им любо, смыкая объятий тиски, на ложе блаженства глянуть,—так утром, при старших, всему вопреки, им, радостноглазым, любовсе вспомнить и глянуть друг другу в зрачки, где пляшут искорки смеха.

Кришна побеждает змея Калию. Иллюстрация к «Бхагавата-пуране». Миниатюра школы Кангра (Северная Индия), ок. 1800 г.