Светлана - Нина Артюхова

 — Не побегут, а пойдут!

Растворялись двери классов, аккуратными линеечками выходили в раздевалку и спускались по лестницам с верх­них этажей маленькие ученицы. Никакого беспорядка, ни­какой суеты.

«Ого! Дисциплинка!» — с уважением подумал Костя.

Ему казалось, что именно в эти годы ребята должны были бы разболтаться. Но, наоборот, порядка в школе было, пожалуй, даже больше, чем до войны. Может быть, потому, что здесь одни девочки учатся? Да, нелегко Свет­лане так сразу втянуться в эту налаженную, размеренную жизнь!

Проходя в коридоре мимо лейтенанта, девочки веж­ливо говорили: «Здравствуйте», и провожали его внима­тельными, любопытными взглядами.

Узнав, что директора сейчас нет в школе, а Иван Ива­нович в учительской, уже подходя к двери, Костя вдруг сунул руку в карман:

«Ох, что же я наделал! Совсем забыл!»

Через несколько минут Иван Иванович вышел из учи­тельской в коридор вместе с Костей и спросил, пожимая ему руку с неожиданной силой:

 — Прямо на вокзал поедете?

 — Нет, я еще должен зайти... меня будет прово­жать... то есть будут провожать...

Костя, с трудом сдерживая нетерпение, шагал рядом с учителем. Тот вдруг остановился и, озорно улыбнувшись, проговорил скороговоркой, переходя на «ты»:

 — Вот что, дружок, беги по коридору, никто не увидит, вторая смена еще не пришла. Только в раздевалке полег­че — тетя Мариша у нас строгая!

 — Лида, я в школу не пойду, я все равно учиться не буду!

 — А он совсем и не для того зовет. Ему нужно тебе что-то передать. Какую-то твою вещь...

Светлана только-только успела пообедать — без осо­бого аппетита, принимая во внимание подавленное на­строение, «наполеон» и половину «эклера», — Валя-без-Ани только-только успела покаяться ей в своем предатель­стве, и вдруг новое волнение: явилась вожатая Лида с просьбой от Ивана Ивановича отпустить Светлану в шко­лу. Он будет ждать ее в кабинете директора.

Наталья Николаевна разрешила идти: что-то уже Ли­да успела ей сказать, перед тем как позвали Светлану.

Нет, невозможно идти в школу после всего этого по­зора!

 — Лида, я ничего не забывала в школе! Наталья Ни­колаевна, я не пойду!

Лида возразила терпеливо:

 — Не ты забыла, тебе забыли передать. Сейчас к Ивану Ивановичу кто-то заходил… кажется, какой-то военный.

 — Сейчас? Вот сейчас?..

У Светланы заколотилось сердце... Нет, не может быть, чтобы Костя ради этого рисковал опоздать на поезд... то есть еще не на поезд — но все равно!

Всю дорогу до школы Светлана и Лида молчали. Свет­лана не знала, что Лида получила строгие инструкции от Ивана Ивановича.

«Обиделась на меня... — думала Светлана. — Так обиделась, так презирает, что и говорить ни слова не хо­чет!»

Уже во дворе школы Лида вдруг надумала, что ска­зать — совершенно нейтральное:

 — Сегодня, должно быть, будет дождь!

Светлана ответила, тяжело вздохнув:

 — Осенью всегда грязно...

Иван Иванович сидел за столом и проверял тетради, беспощадно отмечая жирной красной чертой каждую ошибку.

В этой комнате тоже был диван... еще один диван... только неприветливый, кожаный... твердый, должно быть!

 — Вот что, Светлана, — сказал Иван Иванович, в первый раз называя ее не по фамилии, — ко мне сейчас заходил Костя Лебедев и просил передать тебе вот этот шарф. Он сказал, что это для тебя очень дорогая вещь, и просил поблагодарить тебя за нее.

Светлана взяла обеими руками шарф... Должно быть, Костина мама так заботливо выстирала и выгладила его...

— Да ты сядь. Что же ты стоишь!

Светлана присела на самый край... Нет, диван оказал­ся мягче, чем можно было подумать с первого взгляда.

Она положила шарф себе на колени и ласково провела по нему рукой.

 — Он только для этого и приходил? — спросила она.

 — Нет, не только для этого. О шарфе он вспомнил уже здесь.

Иван Иванович закрыл тетрадь, а так как разговари­вать и сидеть на одном месте он не мог, то стал шагать по маленькому кабинету — ровно три шага получалось — от стола и до стенки.

 — Костя приходил, чтобы рассказать мне про то, как он с тобой познакомился. Между прочим, рассказал, что говорил один фашистский мерзавец про наших детей... Помнишь это?

Светлана глухо ответила:

 — Помню. Я все очень хорошо помню.

 — А если ты такая памятливая, так запомни раз и на­всегда, что нам-то ты очень нужна. И что к нам отно­ситься, как к своим врагам, ты никакого права не имеешь! Понятно?

Он неожиданно сел на диван. А диван оказался таким неожиданно мягким, что Светлану качнуло назад. Нуж­но было или совсем встать, или сесть гораздо глубже, чем она сидела.

Светлана села поглубже и сказала дрожащим голо­сом:

 — Я к вам не отношусь, как к врагам!

 — Если врагов нет — значит, все в порядке. Иди до­мой, узнай у девочек, что задано, и садись готовить уроки. Особое внимание на именованные числа обрати, я тебя завтра буду спрашивать, не посмотрю, что ты прогуляла два дня!

 — Как же вы будете спрашивать, когда меня из шко­лы, наверно, уже выгнали!

 — Никто тебя из школы не выгонял. Наоборот — та­ких, как ты, учить да учить. Светлана, твоя мама учи­тельницей была?.. Да?

 — Да...

 — Я думаю, она тоже хотела, чтобы ты училась, правда?

Светлана долго молчала, поглаживая рукой полоса­тый шарф.

 — Как же я буду... в четвертом классе... такая боль­шая!

 — Эх, ты! — Иван Иванович похлопал ее по малень­кой руке. — Большая!

Он встал и опять зашагал по комнате. Потом остано­вился перед Светланой:

 — Стыдно тебе, по крайней мере?

Она ответила, вся просияв:

 — Стыдно.

 — Это хорошо: значит, совесть у человека есть. А на глупых девочек ты не обращай внимания. У вас в классе и умные тоже попадаются. Ты с Галей Солнцевой, кажется,  дружишь?

Светлана мрачно сказала:

 — Нет. Это как раз Галина мама, должно быть, меня во дворе выслеживала!

 — Что, что? — переспросил Иван Иванович. — Экий у тебя характер континентальный!

 — Почему континентальный?

 — Жаркое лето, суровая зима. Ты уж как-нибудь умерь температуру или устраивай людям демисезон, а то рядом с тобой простудиться можно. Имей в виду, что Галя Солнцева как раз в этом самом кабинете изо всех сил тебя защищала.

 — А я не хочу, чтобы меня защищали!

Иван Иванович передернул плечами и повернулся к окну:

 — Форточку разве закрыть? Прямо будто на сквозня­ке стою!

Светлана подошла к нему сзади:

 — Иван Иванович, вы меня извините, пожалуйста.

Он положил руку на темные волосы девочки:

 — Вот с этого нужно было начинать, дружок.

Девочки из детского дома, занимавшиеся во вто­рую смену, увидели Светлану в коридоре и сразу окру­жили ее:

 — Ну как?

 — Здорово тебе попало?

 — Светлана, ну как?

 — Ничего...

Подошли и другие школьницы. Светлана видела кругом сочувственные лица. Она думала, что будет только стыдно, но оказалось, кроме того, и приятно, что за нее все так волнуются.

 — Ты куда, Светлана?

 — Я к Лиде Максимовой.

 — Она здесь, в пионерской комнате.

Перемена кончилась, девочки разошлись по классам, Светлана осталась одна.

В пионерскую комнату вошла не сразу, сначала по­страдала немножко у двери, потом перешагнула через порог:

 — Лида, можно к тебе?

...Из пионерской комнаты Лида и Светлана вышли обнявшись. Спустились с лестницы, постояли на площад­ке между первым и вторым этажом. Попрощались.

Шагая по ступенькам вниз, Светлана думала, что вот есть у нее теперь старший друг, гораздо более опытный, чем она. Девятиклассница, отличница, комсомолка Лида Максимова сказала ей: «Давай будем дружить». И еще: «Если что нужно — приходи, я помогу».

Тетя Мариша уже протягивала Светлане пальто с за­ткнутым в рукав красным беретом:

 — Держи, беглец!

Когда Светлана оделась, тетя Мариша сказала строго:

 — Застегнись как следует — холодно.

Даже вышла из своей деревянной засады и сама за­стегнула Светлане верхнюю пуговицу.

А Лида Максимова, шагая по ступенькам кверху, ду­мала о том, как мало еще у нее опыта и какой плохой во­жатой она оказалась.

Нужно было тогда не молчать, а сейчас же посовето­ваться с кем-нибудь из учителей. Если бы Иван Ивано­вич знал про Светланину обиду, он бы проверил, почему ее перевели в четвертый «В».

Нужно было добиться, разыскать Светлану. Ведь хо­тела. Почему не выяснила все на другой же день?

Контрольная работа была, потом кружок... Нужно было успеть. Да... А теперь нужно идти к Ивану Ивано­вичу, он сказал: «Зайди ко мне потом, поговорим...» Ли­да чувствовала, что разговор будет неприятный. Не сразу вошла, пострадала немножко перед дверью кабинета, потом постучала:

 — Иван Иванович, можно к вам?