Космическое лето - Рудин Алекс

Отец довольно заулыбался:

– А ты не ленись, постарайся управиться побыстрее!

Он снова повернулся к Томашу:

– Инструмент у тебя найдётся? А то могу одолжить.

Дядька Томаш махнул рукой.

– Спасибо, Юлий, не надо. Инструменты есть, только пилу надо наточить, как следует. Я давно собирался, да всё некогда было.

– Ничего, Ал её живо наточит. А то и тупой поработает – ему не привыкать.

К этому моменту я уже искренне ненавидел дядьку Томаша. Вот и делай людям добро – они мигом на шею сядут! Зачем только я помогал ему собирать улиток? Пусть бы валялся себе в поле, никудышный пьянчужка! Ну, ничего! Если станет сильно донимать – сбегу, и всего делов. Небось, с одной ногой не догонит. А к вечеру наверняка наклюкается и даже не вспомнит про меня.

Успокоив себя такими мыслями, я сходил в сарай за напильником, захватил сумку с тетрадками и отправился вслед за дядькой Томашом. Он, хоть и прихрамывал, но шагал бодро. Я догнал его только на улице.

Дядька Томаш искоса взглянул на меня и хитро улыбнулся.

– Что, Ал, злишься на старого пьяницу?

– Нет, – буркнул я, даже не притворяясь, что говорю правду.

– Ничего! Посиди дома с Джуди, передохни. Твой отец совсем тебя заездил. А забор я и сам поправлю. Думаешь я не видел, как ты вчера надрывался с этими корзинами? Твой папаша совесть потерял, вот что я скажу.

Я только рот разинул. Ничего себе! Получается, дядька Томаш решил выручить меня от папаши.

– Спасибо, дядька Томаш! – с чувством сказал я.

– Тебе спасибо, мальчик, – отозвался он, бодро стуча деревяшкой по пыльной дороге. – Люди должны помогать друг другу.

– Расскажи, Ал – чем вы занимаетесь в школе? – спросил меня дядька Томаш.

Мы остановились возле церкви, чтобы дать немного передохнуть его культе.

– Учимся читать и писать. Но пока только палочки. Скоро и до букв доберёмся.

Дядька Томаш покачал головой.

– Всё, как в прежние времена. Я ведь тоже когда-то учился в школе у старого Орелла. И книги читать очень любил. А как закончил учёбу – так больше ни одной книги не прочитал. Не до того стало. На ферме работы всегда много, да ещё мы с Джуди поженились. И ребёночек должен был родиться.

Я не стал спрашивать, что случилось с ребёночком тёти Джуди. И так понятно, зачем тормошить больное место.

– Ладно, идём, Ал! – встрепенулся дядька Томаш. – Страсть как охота выпить холодного компота. А на обед Джуди приготовила такое жаркое – язык проглотишь!

Вот так я и попал в дом тёти Джуди и дядьки Томаша и научился делать глиняные горшки.

***

К тому времени, как я добрался до дома Лины, еда в животе немного утряслась, и мне полегчало. Я специально погромче хлопнул калиткой, чтобы хозяева слышали, что кто-то пришёл. На крыльцо вышел Петер.

– Здравствуй, Ал! – приветливо сказал он. – Зайди в дом, перекуси. Лина сейчас соберётся.

Я даже застонал. Кажется, сегодня мне грозит помереть от обжорства.

– Спасибо, Петер! Но я вот только поел!

Петер оценивающе глядел на меня и что-то прикидывал. Но, видно, решил пока ни о чём не расспрашивать. Да тут и Лина выбежала. Наверное, увидала меня в окно.

– Привет, Ал! Как хорошо, что ты за мной зашёл!

Два дня назад я не поверил бы, что мне будет приятно это слышать. А вот поди ж ты!

Моя физиономия сама собой расплылась в улыбке. Петер ещё раз внимательно взглянул на меня и немного успокоился. Всё-таки, переживает за дочку.

Лина мимоходом чмокнула отца в щёку, мы попрощались и выбежали за калитку.

Сегодня на Лине было простое белое платье с узором из крохотных лиловых цветов, вышитым по вороту. Волосы она собрала в тугой длинный хвост на затылке.

Не сговариваясь, мы вели себя как хорошие друзья, но не больше. Теперь у нас с Линой было время, так зачем его торопить? Пусть всё идёт, как идёт.

– Чем ты сегодня занимался, Ал? – спросила Лина. – Опять всё утро собирал улиток? Или удрал из дома?

– А вот и нет. Тётя Джуди учила меня делать горшки.

Я рассказал Лине, как дядька Томаш спас меня от папаши. Она звонко хохотала.

– Ты уж, наверное, думал, что не попадёшь сегодня в школу? Сильно разозлился?

– Ещё бы! Я уже прикидывал, как сбежать от Томаша, если всё обернётся худо.

– Ну, тебе не привыкать! А ты быстро бегаешь, Ал? Давай наперегонки до школы!

– Давай!

Мы мчались по жёлтой от пыли дороге. Лина легко вырвалась вперёд, я догонял. Её пятки так и мелькали, широкий подол платья хлестал по крепким икрам, волосы развевались за спиной.

Во мне бушевал азарт. Он захлёстывал меня с головой, словно внезапная волна неосторожного купальщика. В мире не осталось ничего, кроме хриплого дыхания, мелькающих кустов, больно бьющей по ступням жёлтой дороги и неистового стремления догнать. Настичь, схватить на бегу за крепкие плечи, развернуть к себе и…

Нас разделяло не больше пяти шагов. Лина выскочила на поляну, стремительной белой молнией пронеслась по ней и взбежала на крыльцо школы. Прижавшись спиной к двери, раскинула руки:

– Я первая! – задыхаясь, крикнула она. – Я первая!

Я вскочил на крыльцо. Глаза Лины расширились.

– Я гляжу, ты плоховато бегаешь, Ал! – раздался язвительный голос за моей спиной. – Даже девчонку догнать не можешь.

Я обернулся. Стип Брэндон сидел на скамейке и с кривой усмешкой смотрел на нас.

– Зато дерусь хорошо, – отдышавшись, ответил я. – Что тебе нужно, Стип?

– Хочу узнать – долго ты собираешься от нас прятаться? Всё равно ведь поймаем!

– Всё ещё злишься из-за книги, Стип?

– При чём тут книга? Ты разбил мне нос. А моего брата толкнул в костёр! И она его обидела!

Стип вскочил со скамейки и ткнул пальцем в Лину.

– Чем это, интересно?

– А то ты не знаешь! Все вы фермеры думаете, что мы хлам, дикари, ничего не стоим! А мы – Брэндоны!

Он распалялся всё больше. Тут к нам подошла Лина и взяла меня за руку.

– Пойдём в школу, Ал.

Она повернулась к Стипу.

– Передай своему брату, чтобы отстал от меня.

Я старательно выводил палочки. Сегодня Интен задал особые – с полукруглыми крючочками на обоих концах. Я почти улёгся на стол, изо всех сил стараясь, чтобы крючочки выходили одинаковыми. И вдруг краем глаза увидел быстрое движение Стипа и услышал сдавленный вскрик Лины.

Я подскочил, бросив перо. На листе расплылась чернильная клякса.

Лицо Лины побелело, она мелко дрожала и не отрывала взгляд от своей тетради. На листе, покрытом вязью аккуратных палочек, дёргал лапками умирающий мышехвост!

Не раздумывая, я смахнул его на пол. А потом схватил чернильницу и с размаха звезданул по тупо улыбающейся роже Стипа. Он схватился за лицо, залитое чернилами, и рухнул со стула. Раздались испуганные крики, пронзительно взвизгнула девчушка.

Не помня себя от ярости, я перепрыгнул стол и врезал гаду ногой в живот. Потом придавил коленями и вцепился в шею. Стип кряхтел и лягался, пытаясь оторвать от себя мои руки, но я только крепче наваливался на него сверху.

– Ал! – раздалось над ухом. Голос доносился глухо, словно я был под водой. – Ал!

Кто-то тянул меня за плечи, силясь оторвать от Стипа. Напоследок я успел ухватить его за рыжие, слипшиеся от чернил вихры и несколько раз ударить головой о пол. Потом меня завалили на спину.

Я увидел над собой круглое лицо Интена, его вытаращенные глаза.

– Ал! Ал, успокойся! – кричал он, прижимая мои плечи к полу.

– Отпустите, – выдавил я, тяжело дыша. – Отпустите, всё.

Интен внимательно посмотрел на меня и ослабил нажим.

***

Уже час я сидел в кабинете Интена. Стип так и не пришёл в себя – лежал на полу, запрокинув голову, и даже не стонал. Только дышал, всхлипывая. Интен повернул его набок, пытался привести его в сознание, но ничего не вышло.