Золотая лилия - Мид Райчел

Я вымученно улыбнулась и пробормотала нечто уклончивое. У каждого, конечно, найдется время для свиданий! Кроме меня, разумеется. Внезапно я ощутила смутную тоску — не по свиданию, а по возможности общаться. Кристин с Джулией часто выбирались куда-нибудь с компанией друзей и ухажеров. Частенько и меня приглашали с ними на пикник. Девчонки считали, что моя замкнутость вызвана учебой — или тем, что у меня нет подходящего парня для поездки. Эх, если бы все было так просто! Вдруг мне померещилось, будто меня от Джулии с Кристин отделяет пропасть Я — их подруга, и они готовы раскрыть для меня все стороны своей жизни. Я же отвечала им тайнами и полуправдой. В глубине души мне хотелось признаться и поверять им обоим тяготы существования алхимика. Черт подери, мне хотелось поехать на пикник и хотя бы на один вечер позабыть о своих обязанностях! Но этого не будет никогда. Мне, видимо, и в кино придется набивать смс, обсуждая, как замаскировать уничтожение стригоя.

Подобное настроение мне несвойственно, и во время уроков я понемногу развеялась. Я вошла в учебный ритм, и привычная обстановка подействовала успокаивающе. Учителя всегда задавали большую часть заданий на выходные, и я с удовольствием сдала домашнюю работу, выполненную во время перелетов. Увы, последний урок вновь испортил мне настроение. Точнее, даже не урок, а индивидуальное занятие с моим преподавателем истории, мисс Тервиллингер.

Мисс Тервиллингер недавно дала мне понять, что она — пользователь магии, или, попросту говоря, ведьма. До алхимиков доходили слухи об этих людях, но фактов и практических доказательств набралось негусто. Насколько нам известно, магией обладали только морои. Мы использовали ее для создания наших татуировок-лилий с участием остаточного количества вампирской крови, — но не могут же обычные люди ею пользоваться! Глупая и мутная идея.

Поэтому я искренне изумилась, когда месяц назад мисс Тервиллингер не только открылась мне, но и обманным путем заставила создать заклинание. Ее поведение повергло меня в шок. Я чувствовала себя опозоренной. Магия не для людей. Мы не имеем права манипулировать миром таким образом. Один такой поступок — в сто раз хуже той красной лилии, которую Соня вырастила на улице. Мисс Тервиллингер утверждала, что у меня врожденная способность к магии, и предлагала обучать меня. Зачем ей это понадобилось, я не представляла. Она часто заговаривала о моем потенциале, но мне трудно поверить, что она рвалась меня обучать, не имея на то собственных причин. Где загвоздка, мне сообразить не удалось, но остальное уже не имело значения. Я отказалась от предложения. Тогда мисс Тервиллингер пошла кружным путем.

— Мисс Мельбурн, как вы полагаете, сколько времени вам потребуется на книгу Кимбола? — поинтересовалась она, сидя за столом. Трей перенял прозвище «Мельбурн» от учительницы, но, в отличие от него, мисс Тервиллингер. похоже, и вправду забывала, как меня зовут. Это была женщина лет сорока с небольшим, с тусклыми темно русыми волосами и лукавым огоньком в глазах.

Я оторвалась от работы и заставила себя ответить вежливо:

— Еще два дня. Максимум три.

— Не забудьте перевести все три заклинания сна, — сказала мисс Тервиллингер. — В каждом есть свои тонкости.

— В книге — четыре заклинания сна, — поправила ее я.

— Неужели? — с невинным видом поинтересовалась она. Приятно видеть, что они произвели впечатление.

Я мрачно взглянула на нее. Оставить меня в классе для переписывания и перевода книг заклинаний — таков был ее метод обучения. Читая текст, я волей-неволей изучала его. Я терпеть не могла, когда меня дурачили, но посреди учебного года переводиться било слишком поздно. Кроме того, я не могла пожаловаться администрация, что меня заставляют заниматься магией!..

И я послушно переписывала манускрипты, стараясь помалкивать. Но медленно закипала от негодования. Мисс Тервиллингер отлично знала, как мне не по себе, но ничего не предпринимала для уменьшения напряжения и сохраняла патовую ситуацию. В наших занятиях был лишь один луч света.

— Только посмотрите! Почти два часа прошло, как я выпила последний капучино! Поразительно, что я все еще функционирую! Не могли бы вы сбегать в «Спенсер»? И можете быть свободны.

Последний звонок прозвенел пятнадцать минут назад, но мисс Тервиллингер меня задерживала.

Она еще не успела договорить, а я уже захлопнула книгу заклинаний. Когда я только начинала помогать мисс Тервиллингер, меня возмущали ее постоянные поручения. Теперь я хваталась за любую возможность удрать. Ну, и плюс к тому моя собственная зависимость от кофеина…

Добравшись до «Спенсера», я обнаружила там Трея. Он как раз заступил на смену, что было очень кстати — я могла поболтать с приятелем и получить привычную скидку. Трей принялся выполнять мой заказ прежде, чем я успела его озвучить, ибо успел заучить его наизусть. Второй 6ариста предложил помощь, и Трей выдал парню подробные инструкции.

— Низкокалорийный ванильный латте, — произнес Трей, хватая карамель для капучино для мисс Тервиллингер. — Сироп без сахара и обезжиренное молоко. И. смотри, не напортачь! Она способна почуять сахар и двухпроцентное молоко за милю!

Я едва удержалась от улыбки. Пусть я не могла открыть своим друзьям тайны алхимиков — но как приятно знать, что мои кофейные предпочтения они изучили вдоль и поперек.

Второй бариста, на вид мой ровесник, странно взглянул на Трея.

— Я в курсе, что такое «низкокалорийный».

— Какое внимание к деталям! — поддела я Трея. — Я и не предполагала, что ты настолько заботливый.

— Живу, чтобы служить! — отозвался Трей. — А сегодня вечером мне понадобится твоя помощь с той лабораторкой по химии. Ты всегда находишь ошибку, которую я проглядел.

— Сдавать лабораторную надо завтра! — Не удержалась я. — У тебя было две недели! Ты перетрудился на дополнительных занятиях со своими чирлидерами?

— Да! И ты мне поможешь? Я сам приду в твой кампус.

— Я сегодня задержусь на дополнительных занятиях. Настоящих, а не таких, как у тебя. — После определенного часа противоположный пол из общежития изгонялся. — Давай встретимся вечером в центральном кампусе, если хочешь.

— А сколько кампусов в нашей школе? — поинтересовался второй бариста, ставя передо мной латте.

— Три. — Я жадно схватила кофе. — Как Галлий.

— Как чего? — переспросил Трей.

— Прости. Латинская шутка.

— Omnia Gallia in tres partes divisa est,[2] — произнес барриста.

Я вскинула голову. Мало что способно оторвать меня от кофе — но услышать, как в «Спенсере» цитируют Юлия Цезаря!..

— Говоришь по латыни? — спросила я.

— Да, — отозвался бариста — Кто ж ее не знает.

Трей закатил глаза.

— Всего лишь весь остальной мир, — пробормотал он.

— Предпочитаю классическую, — продолжал бариста. — В смысле — она простенькая по сравнению со средневековой.

— Точно, — согласилась я. — Само собой. Из-за развала империи и децентрализации правила сменились хаосом.

Парень кивнул, соглашаясь.

— Хотя, если сравнивать с романскими языками, правила приобретают смысл — если рассматривать их как часть более масштабной картины эволюции языка.

— Никогда в жизни, — вмешался в наш разговор Трей, — я не слышал ничего более странного. И ничего более прекрасного. Сидни, это Брэйден. Брэйден, это Сидни.

Трей редко звал меня по имени, поэтому такое обращение показалось мне странным — но его картинное подмигивание выглядело из ряда вон выходящим.

Я пожала Брэйдену руку:

— Приятно познакомиться.

— И мне, — отозвался он. — Ты любишь античность? — Он умолк, задумчиво глядя на меня. А ты видела «Антония и Клеопатру», которую летом поставили в «Парк-театре»?

— Нет. Даже не знала о постановке — Я вдруг почувствовала себя неполноценной, будто я обязана быть в курсе всех культурных новинок Палм-Спрингса. И добавила, словно извиняясь: — Я переехала сюда всего месяц назад