Салон недобрых услуг - Валерий Гусев

Конечно, такой машине появляться на улицах города (да и за городом) нельзя. Но дядя Федор появляется.

Дело в том, что гаишники его не останавливают. Они боятся, что если такая машина остановится, то уже никогда не стронется с места. И из-за нее будет пробка на дороге от Москвы до Питера. Поэтому, когда дядя Федор проезжает мимо инспектора, тот панически машет ему палкой: «Проезжайте, проезжайте, водитель! Не создавайте помех дорожному движению!»

– Садитесь, будем ехать, – сказал дядя Федор. – Только дверьми не хлопайте.

– Отвалятся? – спросил Алешка.

– Как нечего делать. У них вместо петель резинки от трусов. Но зато очень новые.

На капоте тоже было что-то новенькое – вмятины от Алешкиных кроссовок.

– На скорость не влияет, – махнул рукой дядя Федор, когда я об этом ему сказал. – Дыркой больше, дыркой меньше…

– Вентиляция лучше, – сказал Алешка. – Поехали.

Дядя Федор, видимо, уже знал, куда надо ехать, и уверенно вырвался на проспект. На оперативный простор.

Ехали мы очень хорошо. В Москве уже никто так не ездит – теснота на дорогах страшная, машины идут (а больше стоят) вплотную. А мы ехали свободно. Ни спереди, ни сзади нас никто не теснил. Передние водители, завидев нас, спешили поменять ряд и освободить нам пространство. Они были уверены, что у такой старушки и тормозов-то настоящих нет. А те, кто ехал сзади, боялись, что у нас что-нибудь отвалится и ахнет их новую красавицу в радиатор или в ветровое стекло.

Дядя Федор все это учитывал и мастерски этим пользовался. Я и не заметил, как мы припарковались… напротив «Альянса».

– Конечно, – сказал Алешка, – сегодня не четверг после дождичка, но все равно – наблюдаем. Во все глаза. Приметы: лысый дядька и толстая тетка. Будут машину покупать.

– Наблюдаем, – кивнул дядя Федор, – всего делов-то. А лысый дядька по-украински значит черт. Во как!

– А толстая тетка? – спросил Алешка. – По-украински.

– Кто ее знает, – дядя Федор поскреб под шапкой макушку в раздумье. – Может, и никак, а может, ведьма.

Очень содержательный разговор. Можно еще поварьировать: лысая тетка и толстый дядька.

Разговор разговором, а с «Альянса» мы глаз не сводили.

– Красивый дом, – сказал дядя Федор. – В раньшее время в ём гастроном был, агроменный. В Москве его любили. Колбаски ста сортов, сырок – хошь с дырками, хошь без дырок. Напитки всякие. И, главное дело, никаких перебоев. Всегда в ём полный ассортимент. А почему? А потому что под ним – складской подвал на цельный кв́артал. Весь день туда и рефрижераторы, и хлебные фургоны, и молоковозы так чередом и шли.

– А как же они заезжали? – заинтересовался Алешка.

– Вон, слева, возле «Спорттоваров», ворота железные. Тогда-то их не было, арка была, и все. А под аркой – спуск. Всего делов-то. Раньше вообще лучше было. И крали меньше, и озорничали. А щаз – сплошной разбой. Лешк, он, что ли? Тетка с ним толстая.

– Они, – Алешка чуть лбом в стекло не врезался. – Лысый дядька.

Из такси напротив входа в «Альянс» выбирались пассажиры: лысый дядька вытаскивал толстую тетку.

– Во раскормил! – одобрил дядя Федор. – В дверь никак не пролезет.

Охранник поприветствовал их, кинув ладонь к фуражке.

– Ты еще поклонись до земли, – усмехнулся дядя Федор. – Да ручку барину поцелуй.

Клиенты «Альянса» скрылись в салоне.

– Теперя недолго ждать, – уверенно сказал дядя Федор, будто он каждый день покупал себе по иномарке. – Нынче это быстро делается.

Он оказался прав. Ворота возле «Спорттоваров» медленно поползли в сторону и скрылись в стене. Из проема на белый свет плавно вышла красавица-машина, даже не знаю, какой страны и какой марки.

Она остановилась, слева опустилось стекло, к нему пригнулся подошедший Валерьян Палыч из Лопушанска и что-то сказал с улыбкой счастливому владельцу. Наверное, пожелал доброго пути, мягкого асфальта, парковки без проблем.

Иномарка скользнула на проезжую часть и влилась в поток машин.

– Не потеряем? – забеспокоился Алешка.

– От нас не уйдет! – Дядя Федор скинул ушанку мне на колени. – Всего делов-то!

Он легко догнал иномарку, пользуясь своими преимуществами («Старость надо уважать!») и повис у нее на хвосте. Иномарка заметно кренилась на тот бок, где сидела толстая тетка. Хорошая примета, не потеряем.

Я, конечно, не запомнил, где мы ехали, но хорошо запомнил дом, возле которого остановились. Он стоял на набережной, массивный такой, с громадным двором и со множеством арок. На всех его стенах висели памятные доски о тех замечательных людях, которые когда-то жили в этом доме. Интересно, а прибавятся со временем еще какие-нибудь доски о тех людях, которые живут здесь сейчас? Чем они прославятся сами и чем прославят свою страну?

Мы въехали следом за иномаркой в одну из арок и остановились. Иномарка проехала дальше и припарковалась возле освещенного подъезда с высокими дверями. Пассажиры вышли, дядька провел рукой по капоту, пикнул брелочком – машина ему подмигнула фарами, а тетка чмокнула лобовое стекло. И они скрылись в подъезде.

Дядя Федор без слов вывел машину со двора, и мы поехали домой. У нашего подъезда (без высоких и освещенных дверей) мы вышли, а дядя Федор спросил Алешку:

– В ноль часов, командир? Самое время. Всего делов-то. А как родители? Что скажем? Не оплошать бы.

– Не оплошаем. Они сегодня в гостях у сказки.

– Это как?

– У дяди Каши в гостях.

– У! Тогда дело верное. Будем ехать.

Мама была дома. Она красила глаза и губы.

– Как твое ухо? – спросил Алешка.

– Сейчас и у тебя что-то заболит, – пригрозила мама. – Пониже спины.

– Пониже спины у меня пятки. А у тебя?

Мама хихикнула и мазнула его помадой по лбу. Алешка взглянул на себя в зеркало.

– Здорово. Разноцветная как бы индейка. Я завтра умываться не буду – прямо так в школу пойду.

– Я тебе пойду, типа того! Садитесь за уроки. В нашей семье второгодников никогда не было.

– Неполная такая семья, – вздохнул Алешка. – Что-нибудь придумаем.

– С улицы приведешь?

– Сам постараюсь.

– Какой ты стал нахальный, – сказала мама. – Как воробей.

– Потому что вы мне много позволяете.

– Вот именно. – Мама еще раз осмотрела себя в зеркале. – Как выгляжу?

– Папа правильно сделал, что на тебе женился.

– Спасибо. Я, по-моему, тоже не ошиблась. И работа у него хорошая. Очень нужная людям.

Мы с Алешкой переглянулись и улыбнулись. Мама это заметила.

– Чего вы хихикаете? Вот некоторые просиживают штаны во всяких юридических конторах, а наш папа всегда на переднем крае борьбы с преступностью.

Вот это да!

– Откуда ты знаешь?

– Из газет. Сегодня про папу статья напечатана. С его фотографией. Он там такой красивый.

Мамино прекрасное настроение объяснилось. Поход в гости тут ни при чем. Маме приятно гордиться папой. Мы с Алешкой тоже своими родителями довольны. И даже как-то совестно их обманывать. Особенно ночью.

А статью мы сразу же прочитали. Вдоль, поперек, по диагонали. Там про папу здорово было написано. Как бы лучший сыщик по всей Москве. И семья у него очень хорошая. Особенно – дети. Они, оказывается, оба отличники, моют руки перед едой и примерно спят после обеда. Алешка даже спросил у мамы – нет ли у нашего папы еще каких-нибудь детей? Мама рассмеялась, накормила нас, усадила за уроки, а сама стала выбирать себе гостевой наряд. Ну, там особенно выбирать-то нечего. Но маме все идет. Она даже в старом папином халате прекрасно смотрится. Конечно, в этом халате она вряд ли к Каминским поедет, хотя сейчас элиточка наша в таких нарядах перед народом красуется – все дикари на всех островах завидуют.

Мама еще долго хлопала дверцами шкафа и вертелась возле зеркала. Но тут снизу, из машины, позвонил папа и сказал ей, чтобы она спускалась в подъезд. Мама в это время была в джинсах и в кофточке. В таком виде она и помчалась в гости к миллионерам.

До ноля часов было еще много времени. Оно тянулось и тянулось.

– А чего мы там будем делать? – спросил я Алешку.

– Посмотрим, как машину угонят.

– А зачем?

– Чтобы знать, куда ее угонят.

– И что? Папе сообщим?

– Конечно. Только не сразу. А то он со своими ребятами всех там распугает.

– Где там?

– Узнаешь. Ты лучше подумай, как нам прикрыться. Родители наверняка звонить будут. Спокойной ночи будут желать каждые полчаса.

– Трубку снимем. Всего делов-то.

И мы сняли трубку с аппарата в прихожей. И опять стали ждать. Глухой полночи.

Но вот она наступила. И вот ее стало на пятнадцать минут больше. На полчаса. А дядя Федор все не обозначался.

Звонок в дверь заставил нас подпрыгнуть – неужели родители так рано вернулись? Тогда пропал эксперимент. Один экскремент от него останется!

Но это были не родители.

– Уснули никак? – спросил дядя Федор. – Звоню вам, звоню, а у вас все занято. С кем болтали-то?

Трубка! Поспешили мы с ней. Я схватил ее и машинально положил на аппарат.