40° по Валентину (СИ) - Багрянцева Влада

— Сын, мы тут с папой подумали… — издалека начала мать. — В связи с недавними новостями…

— Ну что такое, ну?

— Мать не перебивай, послушай хоть пять минут, — встрял отец.

Макар поднял на него тяжелый взгляд, но угрозы в отцовском не было — можно было расслабиться.

— Тебя к сессии допустили, зачеты сдал, умничка. Мы же уедем, вот и волнуемся, как ты будешь экзамены сдавать, сынок.

— Кверху каком!

— Макар! — рявкнул отец, но потом чуть мягче добавил: — Да хоть через жопу, но чтобы сдал, понятно?! И пока нас нет, квартиру тут смотри не разъеби!

— Серёжа! — с ужасом воскликнула мать, и Макар усмехнулся — уж кто-кто, а отец мог бы быть спецом по разъебыванию квартир, благо что с бухлом все-таки завязал.

На некоторых деловых встречах не пить было нельзя, и склонность к синьке у отца приобрелась довольно быстро. Все переживали, что это наследственное. Потом в полтос он слег в предынфарктном состоянии, и больше к нему никто из партнеров не приставал. Отец даже курить бросил.

— Сынок, папа просто переживает, чтобы ты нормально учился, ты же знаешь, как он в свое время всего добивался, конец девяностых, кризис, дефолт, непростое время было.

— Да-да, — протянул Макар, зная эту историю наизусть.

— Короче говоря, Макарка, — примирительно подытожил отец свою, видимо, очень развернутую мысль в голове, — сдашь сессию, не спалишь хату — сделаем тебе после Нового года подарок.

— Ха? Купите мне слона, что ли?

— Ну почти, — улыбнулся отец и положил на стол ключи: — Считай, заработаешь на первый автомобиль себе. Как раз весной тебе двадцать один, на права ты в этом году сдал, и мы решили, что пора.

 Макару подумалось, что так они типа извинялись за то, что свою очередную годовщину решили провести без него и даже не сильно страдали по этому поводу. Хотя мамка то и дело последние несколько дней спрашивала, все ли у него в порядке.

Да ясен пень, они б так и так ему авто купили или отец свое бы отдал, а себе — какой-нибудь новый кроссовер, типа «Фольксваген Туарег», взял бы.

— Окей, я в деле. Считайте, здесь уже музей, а не хата. И вообще, может, я у Игоря тусить буду.

— Да нет, почему, ты и сюда можешь друзей позвать, Новый год все-таки, — заботливо проворковала мать.

— Главное — ничего не разъеби, я понял, — хмыкнул Макар, подмигивая ей, и отец, хмыкнув вместе с ним, добавил:

— И себя тоже, пожалуйста.

«Вечер в хату», — отправил Макар своему новому избранному контакту и поперся чистить зубы. Про авто он даже спрашивать не стал — судя по ключам, это был «Ауди», и Макару очень хотелось думать, что рестайлинговый А3, который они с отцом не раз обсуждали под пиво. В ванной, пока он стоял под струями «тропического душа», рука сама скользнула вниз, нащупала тяжелые яйца и член. Макар закрыл глаза и вспомнил, как на балконе его схватил за причиндалы то ли испуганный, то ли перевозбужденный Валя. Как уже довольно сносно отвечал на его поцелуи и молча возмущался, а в глазах у него горел огонь вовсе не протеста.

— Валечка ты ебучий… Бля-а… — протянул Макар, работая рукой так быстро и неистово, что член мог бы и загореться, если бы на него сейчас не лилась вода. — Валить тебя, Валечка… Валить и трахать!

И с этим именем на языке Макар кончил, уперся ладонями в кафель, закрыл глаза и попытался унять сердцебиение глубокими медленными выдохами и вдохами.

Выйдя из ванной, он, конечно, первым делом проверил сообщения и довольным котом рухнул спиной в кровать, читая ответ: «Часик в радость». Шуткует, дебилоид.

«А что у нас тогда в сладость? — решил уточнить Макар, но тут же настрочил второе: — Давай ты».

«Тебе чего опять надо?» — пришло буквально сразу.

«Да так. Хочу сделать тебе одно предложение. Руки и сердца и члена, — написал Макар, а после члена в скобках дописал: — Шутка, но нет».

Валя молчал. Ну, в чс не добавил, и то хорошо.

«Придешь ко мне тусить на Новый год?»

По ходу, это серьезно

«Придешь ко мне тусить на Новый год?»

Валик вздохнул, снял очки и убрал их на краешек тумбы, чтобы легко было дотянуться в случае необходимости. На последнее сообщение он тоже не ответил, посчитав, что Макар может втянуть его в переписку, а сам он может выболтать ненужные подробности.

Обязательно спросит, что Валик считает по поводу произошедшего, а Валик может проговориться, что он действительно считает по этому поводу. И обратного пути уже не будет. Хотя… Его и так уже нет. Валик и так ведет себя как пидовка: ломается, на звонки не отвечает, «дам — не дам» и все дела. И как же хочется при этом снова пережить, что сегодня произошло, чтоб его так же расщепило на молекулы.

Экран на телефоне засветился — пришло сообщение. Потом еще одно. На третьем Валик скрепя сердце отвернулся к стене, но спустя несколько минут потянулся за мобильником и открыл чат.

«Придешь или нет? Хочу Новый год с тобой».

«Ты что там, спишь уже?»

«Алё, умник».

Листнув еще ниже, Валик охуел настолько, что пришлось вновь надевать очки, чтоб во всех подробностях рассмотреть непропорционально утолщенный к основанию член, торчащий из буйных зарослей темных кудрей.

«Ты сос вем уже?» — написал Валик, не попадая в буквы.

«Ага, значит, не спишь. Нравится?»

«Нет», — ответил Валик искренне, потому что член, не в пример Макарову фейсу, был страшненьким. Такой и людям стыдно показать. Не член, а грибочек. Еще к тому же и неаккуратный.

«Круто, что нет. Потому что это не мой. Он c инета. Если не ответишь, придешь или нет на тусу, пришлю свой».

Валик откинул голову в негодовании, стукнулся затылком об стену и вновь глянул на экран. Написал, что не может прийти, потому что едет с родителями к бабушке. Стер. Подумал, это больше похоже на детские оправдашки, написал просто: «Не смогу, извини». Стер «извини», посидел, пялясь на аватарку с ухмыляющейся рожей, стер все остальное.

«Что ты там пишешь три часа? Все, я высылаю».

«Я приду!»

Он едва успел напечатать этот ответ, как через несколько секунд телефон пиликнул, и Валик зажмурился. Но потом пересилил себя и посмотрел. Этот ебанат прислал ему фото большого спелого банана.

«Завтра напишу. Сладких снов, принцесса».

И стикер — огромное бьющееся сердце.

— Да на хуй ты пойдёшь! — воскликнул Валик обреченно.

Сдернул очки, бросил телефон на пол и отвернулся к стене.

Мама разбудила его в шесть утра.

— Валёчек, вставай, умывайся! Ты вещи сложил? — собирая волосы в пучок на ходу, спросила она, щелкая выключателем.

Валик ненавидел не так много вещей в своей жизни, но больше всего он не переносил громких голосов и электрического света в шесть утра. Он искренне завидовал людям, которые просыпались налегке и через десять минут уже были готовы к жизни и общению с другими людьми. Валик же просыпался поэтапно — сначала выключал будильник, затем еще полчаса лежал в кровати, смотря в окно и шевеля пальцами на ногах, потом еще минут десять сидел, зевая, и только после этого шел умываться. Полностью просыпался он все равно после чашки кофе, а окончательно уже в общественном транспорте, потому любой звук до звонка будильника воспринимался им как раздражитель.

— Я не поеду, — проговорил Валик в подушку.

— Что? — мама подошла ближе.

— Я не поеду. Я уже пообещал Антону, что приду.

— А как же бабушка? Она так ждет!

— Второго января приеду на первом автобусе.

Мама поджала губы в своей любимой манере, собираясь сказать что-то, но потом ее осенило:

— Ты меня обманул! Ты ведь к своей девочке идешь, да? У вас романтический вечер, да?

Валик оторвался от подушки:

— Чего?

— Я понимаю, с кем Новый год встретишь, как говорится… Только одно прошу, Валечка, — она понизила голос и перешла на доверительные интонации: — Не торопитесь, ладно? Всегда успеется, вы еще молодые, нужно изучить друг друга подольше, осознать, готовы ли вы воспитывать ребенка, если случится то, чего мы с папой опасаемся…