Страна Рождества - Джо Хилл

— Это девочка! — крикнул он. — Мертвая девочка во льду!

— Она не умерла, Бинг, — сказал Мэнкс. — Пока нет. Может, не умрет еще много лет. — Мэнкс отвел луч фонарика, направив его в сторону белого каменного креста, наклонно поднимавшегося изо льда.

Лили Картер

15, Фокс-роуд,

Шарпсвилль, Пенсильвания

1980–?

К жизни греховной влекла ее мать,

Детство угасло, начавшись едва,

Если бы кто-нибудь мог помешать

И даровать ей Страну Рождества!

Мэнкс водил лучом света по тому, что, как понял теперь Бинг, было замерзшим озером, на котором стояли ряды крестов: кладбище размером с Арлингтонское. Снег окаймлял памятники, цоколи, пустоту. В лунном свете снежинки были похожи на серебряные стружки.

Бинг снова глянул на девочку у себя под ногами. Та смотрела сквозь дымчатый лед — и вдруг моргнула.

Он опять вскрикнул, попятившись. Ногами он ударился о другой крест, наполовину развернулся, потерял равновесие и упал на четвереньки.

Он всмотрелся в тусклый лед. Мэнкс перевел фонарь на лицо другого ребенка, мальчика с чувствительными, вдумчивыми глазами под светлой челкой.

Уильям Дельман

42B, Маттисон-авеню,

Эсбери-Парк, Нью-Джерси

1981–?

Билли всего лишь хотелось играть,

Но не остался отец помогать,

И убежала бесстыжая мать,

Множат наркотики бремя тревог,

Если бы только хоть кто-то помог!

Бинг попытался встать, комично перебрал ногами, словно в чечетке, и снова упал, немного левее. Луч фонарика Мэнкса высветил ему еще одного ребенка, девочку-азиатку, сжимавшую в руках плюшевого медвежонка в твидовой курточке.

Сара Чо

1983–?

395-я улица,

Бангор, штат Мэн

Сара, что всю жизнь живет в кошмарном сне,

В петлю рада по тринадцатой весне!

Но забудет навсегда она кручину,

Если Чарли Мэнкс возьмет ее в машину!

Бинг издал давящийся, задыхающийся звук ужаса. Девочка, Сара Чо, уставилась на него, разинув рот в безмолвном пронзительном крике. Она была похоронена во льду вместе с бельевой веревкой, накрученной ей на горло.

Чарли Мэнкс ухватил Бинга за локоть и помог ему подняться.

— Сожалею, Бинг, что тебе пришлось все это увидеть, — сказал Мэнкс. — Жаль, не мог избавить тебя от этого. Но ты должен понять, что делает мою работу необходимой. Вернемся к машине. У меня есть термос с какао.

Мистер Мэнкс помогал Бингу идти по льду, крепко придерживая его за плечо, чтобы не дать снова упасть.

Они разделились у капота машины, и Чарли пошел к дверце со стороны водителя, но Бинг на мгновение задержался, впервые заметив украшение капота: улыбающуюся даму из хрома, раскинувшую руки так, чтобы ее платье откинулось назад, словно крылья. Он узнал ее с первого взгляда — она была точной копией ангелов милосердия, охранявших ворота кладбища.

Когда они оказались в машине, Чарли Мэнкс достал из-под своего сиденья серебряный термос. Он снял с него колпачок, наполнил его горячим шоколадом и передал его Бингу. Тот обхватил его обеими руками, потягивая эту обжигающую сладость, меж тем как Чарли Мэнкс сделал широкий разворот от КЛАДБИЩА ТОГО, ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ. Они помчались туда, откуда приехали.

— Расскажите мне о Стране Рождества, — дрожащим голосом попросил Бинг.

— Это лучшее место на свете, — сказал Мэнкс. — При всем уважении к мистеру Уолту Диснею, Страна Рождества является поистине самым счастливым местом в мире. Хотя, с другой точки зрения, полагаю, можно было бы сказать, что это самое счастливое место не в этом мире. В Стране Рождества каждый день Рождество, и дети там никогда не чувствуют ничего подобного несчастью. Нет, дети там не понимают даже саму концепцию несчастья! Там есть только веселье. Это как рай — только, конечно, они не мертвы! Они всегда живы, вечно оставаясь детьми, им никогда не приходится бороться, потеть и унижаться, как нам, бедным взрослым. Я обнаружил это место чистой мечты много лет назад, и первыми крошечными существами, поселившимися там, стали мои собственные дети, спасенные, прежде чем их смогла погубить та жалкая, злобная тварь, в которую со временем превратилась их мать.

— Это поистине то место, где каждый день случается невозможное, — продолжал мистер Мэнкс. — Но это место для детей, а не взрослых. Там могут жить лишь немногие взрослые. Только те, кто показал преданность высшей цели. Только те, кто готов пожертвовать всем ради благополучия и счастья нежных малышей. Такие люди, как ты, Бинг.

— Я всем сердцем желаю, — возвысил голос мистер Мэнкс, — чтобы все дети на свете смогли найти свой путь в Страну Рождества и познали там безопасность и счастье сверх всякой меры! Честное слово, это было бы нечто! Но немногие взрослые согласились бы отправить своих детей с человеком, которого они никогда не встречали, в то место, куда они не смогут наведаться. Больше того, они считают меня самым отвратительным похитителем и обманщиком малышей! Так что я доставляю туда всего одного или двух детей в год, и это всегда дети, которых я видел на Кладбище Того, Что Могло Бы Быть, хорошие дети, страдающие от рук собственных родителей. Как человек, который сам подвергся ужасным угнетениям еще ребенком, ты, я уверен, понимаешь, насколько важно им помогать. Кладбище показывает мне детей, чье детство, если я ничего не предприму, будет украдено их матерями и отцами. Их будут бить цепями, кормить кошачьей едой, продавать извращенцам. Их души превратятся в лед, и они станут холодными, бесчувственными людьми, которые, конечно, сами будут уничтожать детей. Мы — их единственный шанс, Бинг! За те годы, что я был хранителем Страны Рождества, мне удалось спасти около семидесяти детей, и я сгораю от желания спасти еще сотню, прежде чем завершу свой путь.

Машина мчалась сквозь холодную пещерную темноту. Бинг шевелил губами, подсчитывая про себя.

— Семьдесят, — пробормотал он. — Думаю, вы спасаете всего одного ребенка в год. Может быть, двух.

— Да, — сказал Мэнкс. — Примерно так.

— Но сколько же вам лет? — спросил Бинг.

Мэнкс ухмыльнулся, искоса на него глянув и показав полный рот острых коричневых зубов.

— Работа сохраняет мне молодость. Допивай какао, Бинг.

Бинг сделал последний глоток горячей сладкой жидкости, потом взболтал остатки. В колпачке были желтоватые молочные капли. Он прикидывал, не проглотить ли еще чего-нибудь из аптечки Дьюи Хэнсома, имя которого звучало как шутка или как имя одного из лимеров. Дьюи Хэнсом, до-Бингов помощник Чарли Мэнкса, спасший десятерых детей и отправившийся в Страну Рождества в качестве вечной награды. Если Чарли Мэнкс спас семьдесят детей, то у него было — что? Семь до-Бинговых парней? Везет же некоторым.

Он услышал грохот: лязг, скрежет и надсадный вой двенадцати цилиндров огромного грузовика, приближавшегося к ним сзади. Он оглянулся — звук с каждым мигом становился все громче, — но ничего не увидел.

— Вы это слышите? — спросил Бинг, не замечая, как пустой колпачок от термоса выскальзывает у него из пальцев, которые вдруг стало покалывать. — Слышите, как что-то приближается?

— Это, должно быть, утро, — сказал Мэнкс. — Быстро нас нагоняет. Не смотри, Бинг, оно уже здесь!

Рев грузовика нарастал и нарастал, и вдруг он стал обгонять их слева от Бинга. Бинг смотрел в ночь и совершенно ясно видел борт большого панельного грузовика, всего в футе или двух от себя. На борту изображалось зеленое поле, красный фермерский дом, разбредшееся стадо коров и яркое улыбающееся солнце, поднимающееся над холмами. Лучи восходящего солнца высвечивали буквы в фут высотой: «ВОСХОД: ДОСТАВКА».

На мгновение грузовик закрыл землю и небо. Надпись «ВОСХОД: ДОСТАВКА» заполнила все поле зрения Бинга. Затем грузовик, погромыхивая, покатился дальше, волоча за собой петушиный хвост пыли, а Бинг сморщился от почти болезненно синего утреннего неба, неба без облаков и без границ, и прищурился, глядя, как проплывает за окнами

Чарли Мэнкс подогнал «Призрак» к обочине и остановился. Потрескавшаяся песчаная проселочная дорога. Пожелтевшие сорняки прямо под боком автомобиля. Жужжание насекомых. Сияние низко висящего солнца. Сейчас не могло быть намного больше семи утра, но Бинг уже чувствовал сквозь ветровое стекло жестокий дневной зной. В скором времени мир закипит.

— Е-мое! — сказал Бинг. — Что случилось?

— Солнце встало, — мягко сказал Мэнкс.

— Я что, спал? — спросил Бинг.