Чаша бессмертия - Даниэл Уолмер

— Да, я ныла и скучала! — согласилась Иглл. — Но зато, в отличие от тебя, мне не надо было вникать в эти полуистлевшие пергаменты, перечитывать их по несколько раз, чтобы понять, о чем идет речь. Мне хватало одного раза: я тут же понимала, вернее, вспоминала все. Потому и отцу работать со мной гораздо легче, и помогаю я ему больше и существенней… Но ты лучше расскажи о другом. Расскажи о мальчиках!

— Наш отец очень любил нас обеих, — продолжала Сэтлл, согласно кивнув сестре. — Любовь свою он проявлял во всем. Из-за горячей любви к нам порой он совершал поступки, которые могли бы показаться странными для отца двух молоденьких и хорошо образованных девушек. Но ему было глубоко безразлично чье-либо мнение! Всегда и во всем отец наш слушал и слушает лишь свое сердце, свой ум, свою вольную и горячую кровь. И мы уродились в него. В этом мы абсолютно такие же! Наверное, ты заметил, Конан, какое жалкое, почти нищее впечатление производит наш дом снаружи.

Киммериец кивнул.

— Это оттого, что нашему отцу глубоко наплевать на чье-либо мнение о доме, в котором он живет. Он не видит его снаружи, а что думают о его виде другие — отцу безразлично. Внутри же он постарался обставить его так, чтобы все вокруг радовало и услаждало душу. Не раз наши богатые заказчики поражались, в каком убогом — внешне — домишке проживает столь почтенный и знаменитый человек, но отец только отшучивался на это и смеялся… Так вот, любовь отца к нам толкала его порой на поступки, которые одобрил бы не всякий из наших родственников, если бы о них узнал. Однажды, вскоре после того как нам с Иглл исполнилось по шестнадцать лет, отец взял меня с собой на невольничий рынок. В этот день был большой завоз рабов из Кофа и Зингары… Отец сказал, что хочет прикупить парочку юных стражников для охраны нашего дома. Он предложил мне, чтобы я выбрала их по своему вкусу. — Щеки Сэтлл слегка порозовели, а глаза опустились долу. — И я выбрала двух, самых стройных и красивых из всех. Один из этих юношей, семнадцатилетний стигиец, вскоре стал моим первым учителем любви…

— Надо сказать, учителем он был никудышным! — вспомнила Иглл, усмехаясь. — Слишком юн и неопытен, хотя и красив, как статуэтка из темного дерева!.. Полгода спустя отец взял на невольничий рынок меня, и мой выбор был гораздо удачнее. Не соблазняясь на хорошеньких и юных, я выбрала тридцатилетнего, покрытого шрамами светловолосого воина, откуда-то с севера. Согласись, Сэтлл, это было совсем не то, что твой стигийский мальчик!..

Сэтлл согласно кивнула.

— Все это было очень приятно, забавно и весело, — сказала она. — До тех пор, пока меня не постигло несчастье привязаться к одному из наших любовников по-настоящему. Отец очень опасался, что кто-нибудь из них догадается, что нас двое. Ведь мы разные, и в постели разница наша не могла не проявляться особенно явно… Поэтому он держал их в доме от силы две-три луны, а затем перепродавал кому-нибудь, обычно за пределы Аргоса. Однажды я обнаружила, что пропал пылкий, темноволосый и ласковый юноша-шемит, которому удалось завладеть не только моим телом, но и сердцем. Это был большой удар для меня…

— Сестра устроила отцу бурную сцену с криками и слезами, — заметила Иглл. — Бедный отец оправдывался и тоже плакал. Он говорил, что если бы юноша догадался о тщательно скрываемом и проболтался, это тут же дошло бы до короля, сурового и мстительного. И отец бы погиб. А нас ждала бы судьба жалких наложниц аргосской знати… Мне тоже не слишком нравилось, что юноши часто менялись. Сердце мое было свободно и спокойно, но иные из них оказывались такими мастерами любви, что обидно было терять их и заменять другими, часто гораздо менее умелыми…

Поэтому я поддержала Сэтлл в ее негодовании. Под нашим общим напором отец сдался. Он принял решение продать дом с прилегающей к нему землей и всем имуществом и покинуть пределы Аргоса. На совместном совете решено было поселиться в Зингаре, под видом беженцев, попавших под королевскую опалу. У отца было немало заказчиков из числа зингарской знати, которые помогли бы ему в обустройстве на первых порах. Но жить в столице или большом городе отец больше не хотел. Он устал от суеты, светской мельтешни, толп тщеславных и пустоголовых гостей. Он не раз повторял, что заработал уже достаточно денег, обеспечил нам с сестрой безбедную жизнь до конца наших дней и теперь может позволить себе погрузиться с головой в оккультные изыскания, к чему настойчиво тянется его душа и неутомимый разум. Он предлагал купить нам с сестрой дом в Кордаве, но мы отказались. Нас тоже устраивала уединенная жизнь в глуши, расцвеченная редкими визитами заказчиков. Ибо чем больше мы с сестренкой находимся в обществе друг друга, тем более счастливо и наполнено наше существование.

Конан недоверчиво усмехнулся и перевел взгляд на Сэтлл. Та кивнула ему с серьезным видом.

— Да, Конан. Иглл не врет и не преувеличивает. По-настоящему нам с ней никто, кроме друг друга, не нужен… Теперь ты знаешь нашу историю, и тебе уже не должен казаться странным наш образ жизни и наши поступки.

— Нет, все-таки он представляется мне странным, — возразил киммериец. — Вы живете теперь вдали от Аргоса и короля Мило. Зачем же до сих пор разыгрывается все тот же спектакль? Почему вы по-прежнему выдаете себя за единственную дочь звездочета?

Сэтлл рассмеялась и шаловливо встряхнула короткими волосами.

— Во-первых, мы просто привыкли к этому за восемнадцать лет жизни в Аргосе! Во-вторых, как ты уже мог заметить, нам очень нравится играть. При всем различии моем и Иглл любовь к играм у нас общая. Такое положение, какое мы поддерживаем сейчас, дает возможность придумывать самые забавные, увлекательные и острые игры! Скажем, Иглл вбила себе в голову, что проживет дольше меня…

— Ненадолго, совсем ненадолго! — перебила ее сестра. — На несколько дней, от сил — на одну луну.

— Пусть так, на одну луну… Но она прямо-таки хмелеет от мысли, какой спектакль можно будет разыграть по поводу моей смерти! Ты представляешь, Конан? Меня хоронят, всю в белом, с бриллиантовым ожерельем на шее, с букетом роз на груди… А несколько дней спустя торжественно объявляется Игл — в том же самом наряде! Повергая всех, видящих это, в шок. Порождая на долгие годы вперед слухи о невероятном воскресении таинственной дочери звездочета…

Конан рассмеялся. Задумано и впрямь было здорово, ничего не скажешь. Хотя и непонятно зачем.

— А такая игра, как сегодня? — продолжала Сэтлл. — С тобой у нас получился полный конфуз, мы признаем это, но ведь сколько раз до тебя мы проделывали эту забаву с успехом!.. Раза два наши возлюбленные кавалеры с воем и вздыбленными на макушке волосами уносились прочь, и отец с тех пор их больше не видел… Один раз громадный шемит с бычьей шеей грохнулся в обморок, и нам пришлось обливать его водой, приводя в чувство, чуть ли не до рассвета!.. Но зато трое, — помнишь, Иглл? — ничуть не испугались, но даже обрадовались, и с каждым из них мы провели поистине упоительную ночь! Никто из них не обижался на нас и не хватался в ярости за подсвечник, как ты, киммериец!