Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца - Артём Сергеев

Е. Г.: Умер Сталин на этой даче?

А. С.: Да. И после его смерти я там уже не бы­вал. Все там было закрыто. Ни Василий там уже не мог находиться, ни Светлана. И только недавно я там побывал. За это время там произошли большие перемены.

...Мы закончили разговор, и Елена Юрьевна зовет нас к столу. Каждое посещение Сергеевых заканчивается прекрасным обедом с неспешны­ми разговорами, шутками, приятным общением.

Елена Юрьевна — превосходная хозяйка, готовя­щая вкуснейшие пироги, салаты, жаркое. Не позволяет ей помочь ни в сервировке, ни в уборке со стола: «Я сама». Она потчует на протяжении всего обеда, но делает это ненавязчиво. Пьем ко­фе. Артёму Фёдоровичу оно не рекомендовано. Но по случаю гостей пьет и он. «Катюша, ещё кофе?» — предлагает Елена Юрьевна. Я не отка­зываюсь. «Мамочка, — обращается к ней Артём Фёдорович, — мне тоже ещё кофе». «А ты больше не получишь. Только чай», — Елена Юрьевна шутливо категорична. «Елена Юрьевна, — обра­щаюсь к ней, — у Вас редкий дом, где с гостями считаются больше, чем с хозяевами».

Меня всегда провожают. Если очень спешу на электричку, то до калитки и потом машут мне вслед; если располагаем временем, то идем до дороги. На этот раз теплым погожим вечером неспешно идем до дороги, на прощание целуемся. Дальше иду одна, оборачиваюсь: Елена Юрьевна озабоченно говорит что-то Артёму Фёдоровичу. Она — постоянно в заботах о нём. Её жизнь — служение ему. Удивительно гармоничная пара!

Сочинская дача

Договариваемся по телефону с Артёмом Фёдоровичем об очередной встрече, чтобы пого­ворить о даче в Сочи. Мы всегда пытаем друг друга, когда кому удобней: давайте, как удобно Вам. Нет, скажите, когда удобно Вам. Сообщаю, какой электричкой приезжаю. От платформы иду к дому Сергеевых. Артём Фёдорович вышел меня встречать к дороге. Он всегда очень раду­шен и приветлив: улыбается, пожимает руку, интересуется, как дела и здоровье. Открываем скромную калиточку. Думаю о том, что за ручку этой калитки брался и незабвенный друг Артёма Василий Сталин. К дому ведет дорожка, вдоль ко­торой растут великолепные розы — подарок дру­зей из Донбасса. С этим краем Артёма Фёдоро­вича связывают давние не просто дружеские, а сердечные отношения. Он буквально влюблён и в город, и в самих донбасцев, тоже частых гостей в его доме. Да и он, особенно раньше, был неред­ким гостем у своих друзей-шахтёров, до сих пор свято чтящих память его отца, легендарного рево­люционера товарища Артёма. Возле крыльца — куст жасмина в самом цвету. Запахи!!! Артём Фёдорович предлагает расположиться для разговорa на террасе. Место просто райское: большие окна позволяют видеть весь сад. Обстановка располагает к неспешной беседе. Много фотогра­фий, которые рассматриваю по ходу разговора. Вот Артём, вот они с Василием на военном корабле, вот они плавают, вот Василий сидит в лодке, только что искупавшись, с мокрыми волосами. Вот Сталин, Будённый с племянницей, Артём, Василий, Светлана. Фотографии из семейного аль­бома. Некоторые, возможно, вообще остались в одном экземпляре. Артём Фёдорович с сожалением констатирует, что у него разными способами пропали многие фото: то брали журналисты и не возвращали, то вдруг просто исчезали непонятным образом.

Сегодня мы договорились беседовать о даче в Сочи. Рассказ иллюстрируют интереснейшие фотографии из домашнего архива Сергеевых.

А. С.: В 1933 году по проекту архитектора Мержанова, того, что проектировал и дачу в Волын­ском, была построена дача в Сочи. Как и любил Сталин — двухэтажный кубик, покрашенный, в том числе крыша, в зелёный цвет — под цвет местности. Сталин не любил ярких тонов. Разме­ром дом был 10 на 10 приблизительно, располагал­ся он на взгорочке.

Коридор шел от входа в сторону моря до самой терраски, до веранды. Дом был этим коридорчи­ком как бы разделён на две половины от входа до задней стенки, обращенной к морю. Справа по коридорчику туалет, лестница на второй этаж, маленькая служебная комнатка. Потом там, ка­жется, Светлана размещалась. Слева маленькая комната, вроде чуланчика. Далее комната, где рас­полагались гости. И прямой выход на веранду. На втором этаже, если встать лицом к морю, напра­во было две комнатки, туалет, налево, по-моему, чуланчик. На втором этаже были комнаты, где жили Сталин и, когда приезжал, Киров.

От дома к морю шла зигзагообразная дорожка. По ней можно было ехать на машине: расстояние по дорожке до моря было километра полтора. До­рожки на даче были посыпаны мелкой морской галькой.

Был небольшой, отдельно стоявший служеб­ный домик для охраны. На территории дачи нахо­дилась минимальная охрана: редко можно было увидеть больше двух охранников.

Территория была огорожена, но не сплошным непроницаемым деревянным забором, а штакет­ником, были ворота, выходившие прямо на При­морское шоссе: направо в Сочи, налево на Мацесту, и далее на Гагру и Сухуми. Ворота легкие, пе­рейти через шоссе, потом железная дорога — и сразу берег моря.

Е. Г.: Это была личная дача Сталина?

А. С.: Нет, это была государственная дача. У Ста­лина вообще ничего в собственности не было. Только ружье, подаренное английскими рабочи­ми, патроны к нему он покупал, ещё был неболь­шой ковер с изображением Ленина, подаренный туркменскими ткачихами. Он висел у него над кроватью в кремлевской квартире.

Е. Г.: А как Сталин, собственно, отдыхал на да­че, как проводил досуг?

А. С.: Сталин всегда и везде работал. И досуга как такового у него не было. Но он любил играть в городки, и на дачах были разбиты городошные площадки. В Сочи площадка была немножко вы­ше дачи. В Сочи он играл с Кировым, Будённым. И Сталин, и Киров, и Будённый очень любили и много играли в городки. У каждого был свой стиль игры. Сталин бросал биту метко и очень размеренно. Можно сказать, что лишние силы он в удар не вкладывал. Киров бил посильнее. Будённый бил так, что бита втыкалась в ограж­дение, пробивала его — настолько мощный был удар, сильный сам по себе. Рука у Будённого бы­ла просто железная.

Эта игра была хорошей разминкой. И как бы проверкой самого себя: а не притупился ли глаз? Не ослабла ли рука? По ходу игры всегда шёл разговор. Часто в таком разговоре конкретные события обсуждались. Причём обсуждались они таким образом: вот какие-то события произош­ли или происходят, о них сказали, упомянули. И кто-то как-то ударил по ходу игры. Обсуждается, каков удар, куда залетела бита — слишком да­леко или не долетела. С юмором это объяснялось, комментировалось. Или промазал кто-то. То есть игры, о которой можно говорить как о развлече­нии, не было. Была игра, которая происходила как бы между делами, служила при этом и раз­рядкой. Очень остро, остроумно шутили. Юмор к чему-то всегда относился, был по конкретному поводу или касался конкретного лица.