Девятая жизнь Луи Дракса - Лиз Дженсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Предсказуемо. Немного заторможена, но в целом… держится молодцом. С достоинством – я бы так сказал. Сняла домик.
– Она что-нибудь говорила про Виши?
– Да нет. А должна была?
– Да нет. Конечно, нет. Просто спрашиваю.
Мы поговорили о состоянии ребенка, сойдясь на неутешительном прогнозе.
– Она в отказе, – сказал Филипп.
– Мне тоже так показалось. Может, ничего удивительного, после… – Я оборвал себя на полуслове.
– Воскрешения из мертвых? – И мы оба натянуто засмеялись.
– Она что-нибудь принимает? – спросил я, представляя ее бесстрастное лицо, обрамленное бледным пламенем волос.
– Я советовал ей успокоительное, – сказал Филипп. – Когда привезли Луи, она была плоха. Слегка бредила. Вся история совершенно дикая. Это его воскрешение. Первый случай в моей практике. Не пошло на пользу ни мне, ни больнице. Крайне запутанный случай. У нас тут мозги раком стояли.
Еще Филипп сказал, что мадам Дракс требовался психиатр, но она отказалась, потому что хотела быть рядом с Луи на тот случай, если он выйдет из комы. Выложив мне всю историю, Филипп замолчал, и хотя я видел, что клен с ивой пора поливать, что-то меня остановило, не дало потянуться к лейке. И Филипп заговорил – совершенно другим тоном.
– Но вообще-то это не все, Паскаль. Сам знаешь, как оно бывает. У нас постоянно возникают дилеммы. – Тихо, напряженно, торопливо. – Я это знаю, и ты это знаешь. Но случаются дилеммы… в общем, которые не описываются в научной литературе. Которые трудно обсуждать.
– Дилеммы? – медленно переспросил я и посмотрел в окно: в небе, выписывая неровные белоснежные спирали, кружились чайки.
– Да, дилеммы. О том, как лучше поступить. Я не только о пациентах, о близких тоже – о родственниках, друзьях, которые…
Что-то странное звенело в его голосе – смахивало на панику. Меня вдруг укололо подозрение, что он влюбился в Натали Дракс, а она не ответила взаимностью. Что у них не сложилось в личном смысле. Что ему пришлось выбирать между ней и чем-то еще. Не об этой ли дилемме идет речь? Моя Софи часто повторяет – с явной угрозой в голосе, – что мужчины в нашем возрасте любят западать на молоденьких. Мне стало жалко Филиппа.
– Филипп, – рискнул я, – ты что, намекаешь на мадам Дракс? Ты хочешь меня о чем-то предупредить? Я как-то не совсем понимаю… Она… ну, она женщина привлекательная…
– Да? – рявкнул он. – Ты так считаешь?
Кажется, я его задел.
– Остынь, Филипп! – Я выдавил смешок. – Да ладно, мы ведь раньше над таким смеялись.
Что правда, то правда. В студенческие годы, когда мы дружили, мы часто выпивали вечерами на пару. Но внезапно это время отодвинулось в далекие дали.
– Нет, Паскаль, это ты остынь, – сказал Филипп. – Я серьезно тебе говорю. Послушайся моего совета: не принимай эту парочку близко к сердцу. Держи их обоих на расстоянии. Луи Дракс – всего лишь очередной медицинский случай, так к нему и относись. Но гляди в оба.
– Ты можешь объяснить, в чем дело?
Филипп вздохнул:
– Послушай, ты же знаешь, что пару дней назад у Луи случился приступ. Без какой-либо явной причины. Никого рядом не было. Но все это очень странно.
– Думаешь, эпилепсия?
– Не исключено.
– То есть могут быть другие причины?
– Не знаю. Спроси инспектора Шарвийфор. Это все, что я могу тебе сказать. С этим мальчиком что-то странное. С обстоятельствами. И со всем остальным.
– Филипп, объясни…
– Нет. Прости, Паскаль, но меня ждет больной. Просто… будь поосторожней. Детектив Шарвийфор расскажет подробнее. И следи за мальчиком. Мне нужно идти.
Он положил трубку, а я так ничего и не понял. Я злился на себя за то, что не потребовал объяснений. Но сегодня Филипп был особенно необщителен. Наверное, рад избавиться от Дракса. Явно разозлился, что я о нем напомнил, пусть и на краткий миг. Но теперь, кое-что узнав о Луи и о том, что перенесла его мать, я невольно восхищался достоинством, с которым та держалась. Ее зажатость тоже легко объяснить. Действительно, а вдруг ее беглый муж уже в Провансе? О полицейских процедурах я не знал ровным счетом ничего, но очень ясно понимал, что разузнать нужно.
Вошла Ноэль с очередным документом.
– Через полчаса приедет детектив из Виши. Она хочет обсудить с вами и доктором Воденом проблемы безопасности. А что натворил этот папаша Дракс?
– Насколько я понял, он столкнул сына в ущелье.
– Ужас какой, – сморщив носик, сказала она и крупными буквами записала у себя в блокноте: «Пьер Дракс». – Нынче в семьях черт-те что творится.
– Позвони секретарю Филиппа: мне нужны детали всех несчастных случаев, которые бывали с этим мальчиком. Все, что у нее есть, какие угодно давние. И скажи Ги Водену, что на встрече с детективом Шарвийфор должна присутствовать Жаклин. Она старшая медсестра, это ее палата не меньше, чем моя, и ей нужно будет проинструктировать персонал.
Ноэль преспокойно извлекла тюбик с кремом и начала намазывать руки.
А что я так удивляюсь? В моей практике Луи – далеко не первая жертва насилия. То и дело какая-нибудь человеческая трагедия – драка, автокатастрофа, пьянство – приводит к нам пациентов со множественными ушибами, отеками мозга, переломами черепа, мозговыми кровоизлияниями. Лорен Гонзалез, Клэр Фавро, Матильда Малхауз прописались у нас в отделении очень давно – они теперь как старые друзья. Кевин Поденсак: он здесь уже два года, в мозгу гематома, результат неудачного самоубийства. Есть новички: Анри Одобер, Ив Франклин, Кати Дудоньон и моя анорексичка Изабель Массеро.
До приезда детектива у меня оставалось некоторое время, и я решил представить Луи соседям по палате. В палате обнаружились мадам Фавро, Эрик Массеро, кузина Кевина по имени Лотта и наш новый физиотерапевт Карин. Натали Дракс только что вышла, сообщила Жаклин. Поздоровавшись со всеми, я сел на крутящееся кресло и выехал на середину палаты. Жаклин забралась на каталку, села, свесив ноги, и принялась подкрашивать губы и пудриться.
– С радостью хочу сообщить вам, что у нас пополнение, – начал я. – Конечно, я надеюсь, что он не задержится у нас надолго. Но покуда Луи Дракс среди нас, мне хотелось бы, чтобы вы его привечали.
Двое родственников перешептывались. Весть о Луи скоро разнесется по больнице. Вполне возможно, я знал меньше всех. Представив по имени всех пациентов, присутствующих родственников и персонал, я толкнул речь об истории больницы. Давным-давно она называлась «l'Hôpital des Incurables» и была своего рода сливной ямой, куда общество выбрасывало самых неизлечимых. Я посмотрел на Луи: рот слегка приоткрыт, из уголка тоненькой струйкой стекает слюна. Я вытер мальчику рот салфеткой.
– В давние времена, Луи, некоторых детей оставляли в специальных больницах сразу после рождения. Это были дети с физическими уродствами и патологией мозга, сифилитики, глухонемые и буйнопомешанные. – Изабель непроизвольно дернулась под питательной трубкой, отец успокаивающе похлопал ее по ладошке. – Но я рад, что наступили другие времена, и «l'Hôpital des Incurables» в конце концов сменил название. Поэтому, Луи, добро пожаловать в «Clinique de l'Horizon».
Я легонько потрепал волосы Луи (какие у него густые волосы!), попросил не обижать нашего новенького и повторил свой ежедневный наказ: у всех – великолепные шансы на выздоровление, и я верю в них безгранично. Жаклин хмыкнула, Джессика Фавро криво улыбнулась. Мы все так с ними разговариваем. С коматозными одностороннее общение неизбежно. Жаклин – та вообще не умолкает, вечно травит анекдоты про свой дом или пересказывает нелепости из газет, а если в ударе – поет песни Эдит Пиаф или Франсуазы Харди. Мне кажется, Жаклин до сих пор верит, что ее сын Поль жив, лежит где-то рядом, на невидимой больничной койке. Я чувствую, что происходит с Жаклин. И даже ей потворствую. Таков механизм надежды. Я много думал об этой самой надежде и решил для себя: либо она есть, либо нет. Третьего не дано. В такой больнице, как наша, надежды требуется целый океан, затем мы здесь и работаем – и я, и Жаклин.
– Это правда, что отец Луи чуть его не убил? – зашептала Джессика Фавро, обернувшись к Жаклин, когда я подошел. Жаклин молча кивнула. – Бедная мать, – пробормотала Джессика. – Она уже может общаться?
– Не думаю, – тихо произнесла Жаклин. Я махнул рукой – дескать, пора к Водену. – Я пыталась ее расшевелить, но она замкнулась.
Мы с Жаклин шли по прохладному больничному коридору к кабинету Водена. Интересно, какое мнение успела составить мадам Дракс о нашей больнице? К старому зданию у нас пристроено новое, выдержанное в том же стиле: ухоженный сад, внутри корпусов – стекло и хром, приглушенное, мягкое освещение. Все внушает покой и приятие. Способна ли мадам Дракс к приятию?
Мы вошли в прокуренный кабинет Водена: он сидел за столом и чертил план эвакуации на тот случай, если лесные пожары доберутся и до больницы. Воден подозвал нас и предъявил свою работу, чтоб мы полюбовались. Схема внушала почтение: разноцветные квадратики, каждый подписан и стрелочками соединен с другими.