Рокировка в длинную сторону - Андрей Земляной

— Ну?

— Николай Сидорыч, но нельзя же так! Предупредили бы заранее…

Лицо Власика исказила болезненная гримаса:

— Да хозяин вроде бы и не собирался, да тут примчался этот… хохол, поедем, мол, такое событие! Новый грузовик с конвейера сходит, поедем, да поедем… — Он огорченно махнул рукой. — Хозяин и загорелся: знаешь ведь, что он с народом поговорить любит. Загребли Лазаря, благо он рядом оказался, — Власик хмыкнул, — и помчались. Тебя, Андрюха в последний момент предупредили…

Он сплюнул в сердцах, растер плевок сапогом, огорченно развел руками и зашагал к цеху. Горенко вздохнул, и пошел следом.

В цеху уже волновалось народное море. Рабочие в брезентовых спецовках или промасленных комбинезонах, старых рубахах навыпуск и запятнанных брюках стояли по всему цеху, где гуще, где — посвободнее. А возле трибуны, которую все же сумели закончить, давка была такая, словно тут собирались раздавать бесплатное сливочное масло. Андрей Тарасович оглядел все еще раз, нашел глазами своих сотрудников, показал их Власику и, снова вздохнув, встал в сторонке от трибуны…

Александр изумленно смотрел на происходящее в цеху. Он уже вычисли пять совершенно неконтролируемых мест, где могли бы прятаться стрелки, и нашел насколько позиций, на которые встал бы сам, если бы готовил ликвидацию. Однако вся его реакция пока вылилась в короткое «Ур-р-роды безмозглые!». Мужчина стоявший рядом видимо услышал Сашину характеристику, но, видимо, принял эту характеристику на счет производства и отодвинулся с обиженным видом. И тут Белов обалдело замер: в цех входил… СТАЛИН!!! Сам! Практически без охраны!! Действительно, нельзя же считать охраной крепыша примерно сорока лет, с настороженным цепким взглядом, который шел рядом с Первым человеком государства. Хотя, нет — еще три пары появились… Ну, ладно, эти хоть довольно грамотно встали. Вот только парами они работать грамотно не умеют. Так: две пары встали в радиусе ноль… Один другому директрису блокирует — мастера! А третья пара всунулась в самую толпу… Так, смотрим дальше. Кто это у нас на трибуну вылез? Ага… Парторг завода… Ну, послушаем, полюбопытствуем…

Интересно все-таки, как это Сталина при таких раскладах до сих пор никто не пристукнул. Вон, Кирова как завалили — до сих пор в спецшколах это покушение приводят в пример бестолковой организации охраны. Могли ведь и Сталина… А это еще что?!!

Саша, замерев, смотрел, как к краю трибуны подошел Сталин. Он постоял, подождал, когда успокоятся собравшиеся рабочие, и начал говорить спокойным, чуть глуховатым голосом:

— Я, товарищи, не имел намерения сегодня выступать. Но вот мой друг, — Иосиф Виссарионович обернулся, показал рукой на плотного человека в полувоенной одежде, — Никита Сергеевич Хрущев можно сказать, силком притащил меня сюда. И, если говорить по совести — правильно сделал. Ведь у вас сегодня — большой праздник. Сегодня с конвейера вашего завода сходит первый грузовоз новой марки. А такие грузовозы очень нужны нашему хозяйству. Очень нужны. Давно нужны. И вся страна их давно ждала, пока вы, товарищи: рабочие, инженеры, техники, чертежники — вы все сделаете эту машину. И вы ее сделали…

Краем глаза Александр заметил что-то неправильное впереди от себя. Его внимание привлек молодой парень в спецовке. Обычный парень, но уже через секунду Саша понял, что показалось ему неправильным: спецовка была чистой. Слишком чистой. Ну уж слишком. Просто-таки подозрительно чистой…

В это момент Сталин подошел к самому краю трибуны. И тут парень зачем-то сунул руку в карман. Его правое плечо пошло вверх, рука явно что-то доставала… Короткий взблеск вороненого металла, и тут же Саша метнулся вперед. Удар ребром ладони по руке и на пол упал револьвер. Парень еще не успел ничего понять, когда Белов перехватил его руку за мизинец, завернул рывком назад так, что мизинец оказался в болевом захвате и тут же подбил ногой под колено. Парень упал, сам заворачивая себя руку назад. Одновременно Сашка заорал во всю мочь своих детских легких:

— Оружие! Оружие!

Парень, было, рванулся, но захват был мертвым. Свободной рукой Александр ткнул пальцами в шею, и клиент, захрипев, обмяк. Саша снова крикнул: «Оружие!», и тут сильные руки попытались его оторвать от захваченного.

— Сперва перехвати, мать твою! — рыкнул Белов. — Фиксируй его!

— Поумничай, поумничай, — пробурчали за спиной, но действительно приняли захваченного.

Саша отпустил руки и встал. Пол в цеху был выложен металлическими шестиугольниками, об один из которых он ободрал себе колено. И здорово ободрал: вся нога была в крови… Тут его грубо схватили за плечо:

— Ты куда бл… лезешь, сопляк?!

Это оказался разъяренный Горенко. Он тряхнул паренька, и тут вдруг услышал спокойное и злое:

— За вами подчищать, раз сами делать ни хера не умеете!

Андрей Тарасович задохнулся от возмущения, но тут рядом с ними возник Власик. Он хмуро посмотрел на обоих, потом смахнул руку Горенко с плеча Белова и потянул мальчика к себе:

— Пойдем-ка… — и добавил, обращаясь к Горенко. — Однако, и сотруднички у тебя, Андрюша. Где только находишь?

4

Саша шагал рядом с крепышом, и пытался решить: это — какой-то известный человек или просто очередной охранник? Лицо его было ему незнакомо… или он просто забыл? Вроде на память он не жаловался. Хотя… — нет, пожалуй это — не простой охранник. Простые охранники так с особоуполномоченным разговаривать не станут. Приехал вместе с товарищами из ЦК… какого лешего?!! Приехал вместе со Сталиным, значит…

— Товарищ Власик, — как можно более невинно спросил Александр своего сопровождающего. — А куда вы меня ведете?

Тот вздрогнул, сбился с шага и остановился, пристально глядя в лицо мальчишки.

— Ты меня откуда знаешь, малый?

«Угадал, — удовлетворенно подумал про себя Белов. — Будем давить дальше».

— Ну, если приехал товарищ Сталин, значит, вместе с ним должен прибыть и начальник его охраны. Я прав?

Власик мотнул головой:

— Ну да, и каждый пацан в Москве знает начальника охраны товарища Сталина, — последние слова он произнес с каким-то восхищенным придыханием, — в лицо и по фамилии. Так?

Саша посмотрел Власику прямо в глаза:

— Нет, конечно, но и я — не каждый…

И уверенно зашагал вперед, оставив изумленного и слегка растерявшегося Власика. Тот несколько секунд приходил в себя от услышанного, а потом бросился догонять странного мальчишку. Через несколько минут они оба стояли перед Сталиным.

Иосиф Виссарионович молча и внимательно смотрел на стоявшего перед ним мальчика. Потом негромко спросил, указав на разбитую коленку:

— Больно?

Тот кивнул.

— Очень больно?

— Нормально.

Сталин снова надолго замолчал, затем очень медленно, растягивая слова, спросил:

— Этот — он хотел стрелять?

— Да.

Сталин оживился и следующий вопрос задал очень быстро:

— Как определил?

— Плечо вверх, значит, — достает из кармана… — Саша пожал плечами. — Не портсигар же он доставал. А потом уже увидел оружие.

— И ты… Почему?.. Почему вы это сделали?.. — Сталин запнулся на секунду, подбирая определение четырнадцатилетнему подростку, стоявшему перед ним. Но не подобрал и просто повторил. — Почему?

Под этим пронзающим взором Александр не успел среагировать и одернуть себя, как уже выпаливал строчки служебной инструкции:

— «В радиусе зоны ноль первого лица, любое движение оружия является попыткой нападения»… — Подумал и добавил. — Ликвидировать без приказа…

С минуту Иосиф Виссарионович молчал, осмысливая услышанное. От этих слов веяло каким-то жутким, леденящим холодом, который его старый приятель и однокашник по семинарии Гурджиев без улыбки звал «Холодом ада». Словно наяву, он увидел нескладную фигуру, горящие близорукие глаза, а в ушах зазвучал убедительный, уверенный голос: «…в мире иногда возникает нечто, совсем чужое, точно выломанное из другого мира, и брошенное в наш мир. Иногда это бывают и люди. Перерожденные… Тибетцы, которые достигли удивительных высот в медицине, верят, что один человек может вселиться в тело другого. Занять, так сказать, чужое место… Гурджиев облизал пересохшие губы. — Я видел одного такого… или одну. Девушка пятнадцати лет утверждала, что она — сорокалетний купец». Тогда он посмеялся над словами своего друга, и сказал, что в скорбном доме, могут встретиться и более занятные экземпляры. Но старый друг настаивал: «Понимаешь, сказать можно, что угодно, но она ходила, говорила, садилась и вставала, как мужчина. И это было странно и страшно…» На мгновение Сталину тоже стало страшно, при виде мальчика с глазами умудренного жизнью бойца, но он быстро справился с собой. Колебания были отброшены и, указав Власику на мальчика, Сталин коротко приказал: